Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, приятного аппетита всем, – сказал Стеф, втыкая ложку в густую маслянисто блестящую массу.
Ему ответили неразборчивым – рты у всех уже набиты – добродушным бурчанием.
Ели, как всегда, быстро, помня усвоенное ещё в питомнике: что съел – то твоё, а что не успел… Ларри, как все, вытер хлебом миску и припал губами к кружке с кофе. Ох и хорошо! Мамми собирала опустевшие миски, с грохотом сбрасывая их в лоханку с горячей водой. Ларри допил кофе, отодвинул кружку и посмотрел на Марка.
– Готов, сынок?
– Ага, – кивнул Марк, торопливо допивая.
Вставали из-за стола и остальные.
– Билли, сейчас эти связки перетащишь, – загудел Сэмми. – Бери по две, не надорвёшься.
– Ага.
– И много их? – поинтересовался Роб.
– Вот и укладывай их в кладовку, – засмеялся Роланд, – заодно и пересчитаешь.
Страсть Роба всё пересчитывать и всюду совать нос была уже всем известна. Над ним смеялись, но не гнали. К тому же его стремление подбирать всё рассыпанное или брошенное бывало даже полезным. Роб сопел, пыхтел, терпел насмешки и продолжал приставать ко всем с вопросом, вызывавшим общий смех:
– А это выгодно?
Пожалуй, серьёзнее всех относился к нему Стеф, объясняя, чем уголь выгоднее газа, что такое прибыль и зачем она нужна. Мастерская Ларри была единственным местом, куда Роб не пытался сунуться. Пока не пытался. Сейчас он только взглядом проводил идущих к мастерской Ларри и Марка и уже после этого побежал к кладовке, где хранились рамы, плинтусы, панели, словом, всё деревянное, что отдиралось и выламывалось в Большом Доме.
1995–2018
Книга шестая
Кусочки мозаики
121 год
Осень
Тетрадь сорок пятая
Алабама
Графство Эйр
Округ Стоунфорд
Региональный лагерь репатриации
Ясная погода держалась недолго. Снова зарядили холодные зимние дожди. Пару раз даже ледяная крупа сыпалась. Эркин относился к этому спокойно. Да и остальные тоже. За баней, правда, больше не собирались: холодно. Обычно набивались в одну из комнат мужского барака, где и шёл вечный непрерывный трёп о выпивке и бабах. Эркин быстро понял, что говорят, в основном, одно и то же, и ходил туда, конечно, но только чтоб не выделяться, и особо не засиживался. Ему и так хватало занятий. А пару раз они с Ивом, оказавшись вдвоём в комнате, тянулись в полную силу. К удивлению Эркина, кое-что из общего комплекса Ив и раньше знал. Это какой же спальник ему показал? Но спрашивать не стал. Не лезь в чужую душу, тогда и твою не тронут. И сегодня они всласть потянулись, размялись и теперь лежали на кроватях, отдыхая.
– Ты не куришь совсем?
– Иногда для компании, – честно ответил Эркин и пояснил: – Не люблю я его. И дыхание сбивается.
Ив кивнул, перевернулся на живот, опустил руку и почесал уши лежавшего, как всегда, под его кроватью Приза. Приз постучал хвостом по полу.
– Я тоже не курю. Так… совсем редко. И пить не люблю. Я… я один раз пьяным был… так было противно!
Эркин ответить не успел. С треском, едва не слетев с петель, распахнулась дверь, и недавно подселённый к ним Алёшка – парень чуть старше Ива – с порога заорал по-русски:
– Чего дрыхнете?! Списки вывесили!
– Что? – переспросил по-английски Ив, быстро хватая Приза за ошейник.
– Списки вывесили, – ответил по-английски Эркин, быстро обуваясь. И уже на ходу натягивая куртку, пояснил: – На кого визы готовы, – и выбежал из комнаты.
По всему бараку хлопанье дверей и топот ног. Ив, захваченный общей волной, обулся и побежал за всеми.
Эркин с ходу врезался в толпу возле канцелярии и полез к читавшей списки Жене, ничего и никого не замечая. Его толкали, били в спину и по плечам отталкиваемые им люди. Он даже не отмахивался, потому что звонкий голос Жени произносил:
– Мороз Алиса Эркиновна… Мороз Евгения Дмитриевна… Мороз Эркин Фёдорович… Морозов Антон Михайлович… Муркок Эдвард Вильямсович…
Эркин встал рядом с Женей, тяжело перевёл дыхание. Она не обернулась, продолжая читать список, а только чуть переступила, прислонившись к нему. И Эркин сам не понял, как это произошло, но обнял её за плечи. И стоял так, пока она дочитала до конца, и ещё раз с начала, и нашла некоторым, особо недоверчивым, их имена, и по-русски, и в английском варианте. И, как и в прошлый раз, комендант зычно созвал отъезжающих на инструктаж.
Ив с Призом не рискнул лезть в самую гущу. Что он есть в списке, надеяться нечего. Его месяц положенного ожидания только начался. И всё-таки он, как и все, напряжённо прослушал список и отошёл только тогда, когда толпа стала распадаться. Вроде, мелькнуло имя индейца. Жаль, конечно, они уже, можно считать, подружились, и вот… Нет, пусть парню улыбнётся удача, кто спорит, но он-то снова… один…
– Ничего, Ваня, – непривычно весёлый Роман крепко хлопнул его по плечу и продолжил уже по-английски: – Придёт и твой день.
Ив кивнул и переспросил:
– Как ты меня назвал?
– Ваней. Ты же Иван, значит, Ваня.
– Понятно, – Ив кивнул и с улыбкой ответил по-русски уже почти свободно. – Спасибо.
Список был большим, и суета в лагере началась невообразимая. В баню и камеру хранения не протолкаться, срочно достирывалось и вывешивалось в сушку бельё, носилась ошалевшая от перспективы переезда ребятня. Дождя уже никто не замечал.
За обедом ели впопыхах, у всех дел выше маковки.
– Эркин, в баню пойдёшь, – Женя торопливо ела, – сразу надень чистое, а грязное мне занеси, – и не давая ему ответить. – Как ты сушишь, оно и завтра мокрым будет. Я место уже заняла, сразу в прачечную неси. Алиса, не вертись. И не копайся. И потом в барак приходи, надо всё перебрать и увязать.
Эркин только кивал в ответ. Похожие разговоры шли и за другими столами.
И после обеда продолжалась та же суматоха.
После того случая Эркин ещё пару раз брал с собой в баню Толяна, но сегодня Ада и не заикнулась об этом. Понятно, что сейчас не до чужого мальца. Но Толян сам решил иначе и, уже у входа в баню догнав Эркина, пристроился рядом. Эркин поглядел на него сверху вниз и ничего не сказал.
В бане было тесно и шумно. Принимая их талоны, банщик буркнул:
– На одно место идите, тесно сегодня.
