Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

— Представляю, — хмыкнул Фредди. — Ну, и чего ты?

— А чего? Подыгрывал, конечно. Раз было — значит, было. И нечего в бутылку лезть и компанию ломать.

— Ты попрощался с ней?

— А как же! Я сразу ей сказал, что не останусь. Так что… — Андрей рассмеялся, — на мне греха нет. Не силой и не обманом. Слышал я от одного приса, — Андрей заговорил тягуче с явным даже нарочитым акцентом, но не передразнивая, а подражая. — Когда насильно или обманом — это грех. А когда по доброму согласию и в общее удовольствие, то греха нет.

— Хорошо сказано, — кивнул Фредди. — Успокоился ты, значит? Нет проблем?

— Не-а, — ухмыльнулся Андрей.

— И жениться пока не думаешь?

— А зачем? — подмигнул ему Андрей.

Фредди кивнул. Тронув висящее над ветровым стеклом зеркальце, оглядел кузов и вернул зеркало обратно.

— Спят голубчики.

— Умотало Эркина, — вздохнул Андрей. — Он что, вчера тебе делал?

— Да, общий. Всего промял, — Фредди улыбнулся воспоминанию. — Не знал я, что такое возможно. Золотые руки у парня.

Андрей кивнул и вдруг неожиданно для себя зевнул.

— Долго ты с Молли прощался, — усмехнулся Фредди. — Поспи и ты немного.

— Мг.

Андрей поёрзал, усаживаясь поудобнее и закрыл глаза.

Эркин проснулся резко, как от пинка, и сел, протирая глаза. Ломило руки и плечи, потянуться бы, да в кузове и на ходу… Эркин растёр себе руки от пальцев к ключицам и обратно. Солнце как высоко уже… Не вставая, он скинул куртку и пересел к заднему борту, подставив лицо ветру. Фу, разоспался как, и сны какие-то бестолковые, тяжёлые. Никогда он в сны не верил. Разве только в детстве. И то… нет, снам верить нельзя, незачем. Джонатан спит, аж похрапывает, и солнце ему не мешает. Потный весь, блестит. А массаж ведь лёгкий был. Видно, и у него… накопилось. Отсыпается теперь. Если ему понравилось… поможет парням. У него и деньги есть, и знает много, может… может, и выгорит у них. Своё дело, ни на кого не пахать, самим жить, своим делом, своим домом… хорошо бы. И заработок… не от случая к случаю, а постоянный, постоянная работа… Попробуй её найди, постоянную. Дворники, грузчики, нет, грузчики тоже на подёнке, только на заводе если, но там все белые, даже грузчики. Дворники… все места забиты, почти все ещё ж прежние, рабы, что у своих хозяев остались. Нет, пока получается только подёнка. Правда, деньги теперь есть. Полторы тысячи и ещё пятьсот. Две тысячи он Жене отдаст…

Эркин шлёпнул себя по губам ладонью: так испугался, что у него сорвалось запретное, и посмотрел на Джонатана. Нет, вроде спит, значит, всё-таки не сказал, только подумал. Можно дальше думать.

Ладно. Большие деньги. Хватит надолго. Надо дрова на зиму запасать. Ну… напилить, поколоть — не проблема. Надо опять… чёрт, какие самые лучшие? Что хорошо горят. Ладно, найду, у кого выспросить. Из одежды на зиму… всё есть, куртка, шапка, сапоги — всё целое, крепкое. Сапоги потёрлись, конечно, но подошвы ещё год выдержат, а может, и два. Подковки в Цветном поставить, тогда точно на два года. А до холодов в кроссовках можно. Две тысячи. И ещё игровых… почти две сотни. Мелочь. А если вспомнить, как сотню на кроссовки набирал… Нет, всё отдам. Купит на зиму себе, Алисе, что там нужно. Зима — трудное время. Все так говорили. И в Бифпите, и на перегоне. На дрова, на керосин — расход большой. А ещё одежда тёплая. И еда зимой дорогая, и больше её нужно. Ладно. Задел есть, а остальное они с Андреем заработают. Всё ж не один он теперь, а Андрей — мастер. Это здесь в подручных ходил, а в городе уже он у Андрея на подхвате. В Цветной сходим, пропишемся заново, если из прежних вожаков не уцелело никого. Ну, это не проблема. А если забыли нас — Эркин ухмыльнулся — то и напомнить можно.

Грузовик свернул в лес, и на кузов легла плотная тень. Фредди вывел машину на поляну с родником и заглушил мотор. Тронул за плечо Андрея. Тот вздрогнул и открыл глаза.

— Чего? Случилось чего?

— Ленч, — улыбнулся Фредди.

— Пожрать — это я всегда! — Андрей неловко дёргал ручку.

Фредди перегнулся через него и открыл дверцу.

— Вылезай и буди Эркина. Будем сейчас лендлорда разворачивать.

— Ага!

Андрей вывалился из кабины и наткнулся на Эркина.

— Доброе утро, сэр, — Эркин ловко развернул его лицом к поляне. — Идём, глаза промоем. Они и без нас управятся.

Фредди ухмыльнулся и полез в кузов. Джонатан, безуспешно пытавшийся вывернуться из одеяльного кокона, услышав Фредди, закрыл глаза и притворился спящим.

— Ну, со мной этот номер не пройдёт, Джонни, — засмеялся Фредди. — Слишком крепко жмуришься, лендлорд. Или ты есть не хочешь?

— Ты меня развернёшь, или мне парней звать? — открыл глаза Джонатан.

— Разверну-разверну, — Фредди нашёл край и не так развернул, как вытряхнул Джонатана на дно кузова. — Ну как, шевелишься?

— Где мы, Фредди? — Джонатан вытащил платок и вытер лицо. — На нашей поляне?

— Да, у родника. Слышишь? Эркин Эндрю макает.

— А может, и наоборот, — улыбнулся Джонатан, обуваясь.

— Может, — прислушавшись, согласился Фредди. — Пошли, умоемся. Время ленча.

— Чувствую, — Джонатан потёр ладонью живот, потянулся и неожиданно гибким движением перемахнул через борт.

Фредди одобрительно хмыкнул и спрыгнул вниз.

Расположились на траве недалеко от родника. Холодный чай во флягах и горячий кофе в термосе, лепёшки, сэндвичи с мясом, шпротами и ветчиной, помидоры и ковбойские конфеты.

— Однако, живём! — засмеялся Андрей, оглядывая теснящуюся на салфетке еду.

— Боишься, останется? — хмыкнул Эркин.

— Должно хватить, — улыбнулся Фредди.

Джонатан с горящими после умывания родниковой водой щеками тоже оглядел трапезу и озабоченно спросил:

— Фредди, ты на второй привал оставил?

— Оставил. Ешь, не волнуйся.

Парни переглянулись, но убирать ничего не стали.

Проголодались все, и установилось сосредоточенное молчание. Ели дружно, только парни предпочитали пить чай, а Джонатан и Фредди — кофе.

Первым встал Эркин и не спеша ушёл за деревья.

— Тянуться пошёл, — ответил Фредди на вопросительный взгляд Джонатана, продолжая есть.

— Зря он после еды, — Джонатан с наслаждением отхлебнул из термосного колпачка-стаканчика кофе.

— А он всегда так, — ответил Андрей. — Привычка, наверное.

Эркин ушёл не столько размяться, сколько сбросить напряжение от неотступных мыслей о Жене и Алисе. Он выбрал подходящее дерево, уцепился за толстый сук и стал подтягиваться. Странно, стоит ему подумать о Жене, так сразу и Алиса в голову лезет. Женя говорит не Элис, а Алиска, Алиса. По-русски похоже на лису. Фокс — лиса. Алиса. Белая, как Андрей. У Андрея волосы золотистые, где седины нет, а у Алисы совсем белые. А глаза… глаза темнее, видно, что синие. У Андрея совсем светлые. И у Фредди такие. У Алисы синие, как у Джонатана. А у Жени тёмные, и волосы тёмные. И кожа чуть темнее. Только всё равно видно, что она белая. Женя белая, а Алиса — недоказанная. Глупость какая. Алиса чисто белая, сразу видно. Говорят, теперь всей этой… не будет. Белый и цветной. И всё. Увидит Алиса баул — вот визгу будет! Эх, не сообразил конфет ещё купить, в баул положить. Да так упаковано было хорошо…

— И долго ты грушу изображать будешь?

Эркин разжал пальцы и спрыгнул, едва не свалив Андрея.

— Собираемся, что ли?

— А ты, может, здесь хочешь остаться? — ухмыльнулся Андрей. — Конечно, едем уже.

— На второй привал у нас осталось чего?

— Осталось, — кивнул Андрей и поучительно добавил: — Главное — остановиться вовремя.

— А ты это разве умеешь?! — изумился Эркин.

Андрей замахнулся, но тут же был схвачен поперёк туловища и поднят на воздух.

— Ну, и куда тебя теперь?

— В кузов! — крикнул из-за кустов Фредди. — Я уж думал, ты пешком отправился.

— Не такой уж я дурак, — сказал Эркин, твёрдым шагом направляясь к грузовику.

— Это точно, — хотя Андрей и лежал на его плечах вниз головой, и говорить ему потому было трудно, но смолчать не смог. — Раз меня несёшь, значит, не такой.