Творения - Кирилл Александрийский

Гл. XXXIV, 18. И не довольно ли вам, яко на благой пажити пасостеся.

Ибо потомки Левия, будучи сведущи в законе и пользуясь как бы прекрасным пастбищем и приятною и прозрачною водою — учением Моисея, способным в достаточной мере руководить к познанию истины, некоторым образом попирали пастбище и возмущали воду, предлагая грубое и вещественное и исполненное земной нечистоты учение тем, которые подобно овцам следовали за ними, как за овнами.

Гл. XXXIV, 23. И возставлю им пастыря единого… раба Моего Давида.

Не трудно видеть, что это говорит о Христе. Ибо блаженный Иезекииль пророчествовал в то время, как блаженный Давид уже умер и лежал во гробе. Бог же Отец давал обетование как имеющее исполниться некогда, а не как уже совершившееся; ибо обетования относятся к будущим, а не к прошедшим событиям.

На пророка Даниила.

Гл. V, 2. И пия Валтасар рече при вкушении вина, еже принести сосуды златы и сребряны, яже изнесе Навуходоносор отец его из храма, иже во Иерусалиме, и да пиют в них царь и вельможи его, и наложницы его, и возлежащия окрест его.

Это было не что иное, как пренебрежение к славе Божией и превозношение пред Тем, Кто управлял Израильтянами, как будто Он не может сделать ничего полезного своему народу.

VII, 10. И книги отверзошася.

Ибо когда Единородный (Сынъ) явился в подобном нашему виде; тогда Отец отверз и книги и освободил от суда виновных во грехах и тем, которые мужественно подвизаются, дал возможность быть вписанными в них и причисленными к небесным хорам и как бы внесенными в памятную книгу.

VII, 13. Что значит: и даже до Ветхого денми дойде?

Не о месте ли здесь говорится? Но думать так было бы невежественно; потому что Божество неограничено местом, но все наполняет. Итак что же значит: до Ветхого денми дойде? Очевидно, Сын достиг славы Отца. И чтоб можно было видеть это, Он опять сказал далее: ему дадеся и честь и царство. Ибо Он слышал Отца говорящего: седи одесную Мене, дондеже положу враги Твоя подножие ног Твоих (Псал. 109, 1).

Первое посланіе, писанное изъ Родоса, прежде собора

Кириллъ возлюбленнымъ и вожделеннейшимъ просвитерамъ и діаконамъ и народу александрійскому желаетъ о Господе всякаго блага.

По благодати и человеколюбію Христа, Спасителя всехъ насъ, мы переплыли великое и широкое море, при ветрахъ легкихъ и самыхъ тихихъ, такъ что достигли Родоса, совершивъ плаваніе безъ страха и безъ всякой опасности, за что и прославляемъ Бога словами псалмопевца; Ты владычествуеши державою морскою: возмущеніе же волнъ его Ты укрощаеши (Псал. 88, 10). А какъ, отсутствуя теломъ, духомъ же присутствуя, необходимо было хотя письменно обнять васъ, какъ детей, то я сочелъ нужнымъ написать вамъ и уведомить васъ по крайней мере объ этомъ. Надеюсь, что Богъ, преклоненный мольбою всехъ васъ, приложитъ и остальное. Поэтому совершите, какъ плодъ любви, молитву за насъ, особенно въ настоящее время (и я непрестанно это делаю), чтобы Богъ, сокрушающій всякую брань, Господь силъ, остановивъ возникшее разногласіе и утишивъ все противоборство, снова возвратилъ насъ въ радости на радость вамъ, какъ детямъ. Ибо Онъ все можетъ, по Писанію, и невозможнаго Ему нетъ ничего (Лук. 1, 37). А вы соблюдайте свойственное и приличное вамъ смиреніе. Это особенно докажетъ ваше право на уваженіе, именно что вы, и въ присутствіи и въ отсутствіи духовнаго отца, дорожите жизнію благородною и достохвальною. Целуйте другъ друга лобзаніемъ святымъ (Рим. 16, 16). Приветствуютъ васъ находящіеся со мною братія. Желаю вамъ, возлюбленные и вожделеннейшіе, здравствовать о Господе.

Второе посланіе [писаное изъ Ефеса, прежде собора]

Кириллъ возлюбленнымъ и вожделеннейшимъ пресвитерамъ и діаконамъ и народу александрійскому желаетъ о Господе всякаго блага.

Тогда какъ я жаждалъ снова беседовать съ вашимъ смиреніемъ, мне представились время и случай писать. Итакъ (да будетъ вамъ известно), по общимъ молитвамъ вашимъ, мы пребываемъ въ Ефесе въ надлежащемъ здравіи и приближаемся наконецъ ко времени собора. Мы надеемся, что Христосъ, Спаситель всехъ, покажетъ церкви свои чистыми отъ превратныхъ мыслей и православную веру возстановитъ во всемъ блеске, такъ что все, чистые и непорочные, содержащіе ее неизменно, повсюду будутъ простирать праведныя руки на молитвы, говоря словами блаженнаго Давида: да исправится молитва моя яко кадило предъ Тобою, воздеяніе руку моею жертва вечерняя (Псал. 140, 2). Лукавый, этотъ неусыпный зверь, обходитъ всюду, строя ковы противъ славы Христовой: но решительно ни въ чемъ не успеваетъ, ибо криводушіе его остается безъ действія и лукавство его не имеетъ силы. Онъ строитъ ковы не противъ обыкновеннаго, не противъ простаго, одного изъ подобныхъ намъ, человека, какъ думаютъ новые учители, а противъ всемогущаго Бога. Посему всякій, любящій Христа, скажетъ ему: жестоко ти есть противу рожну прати (Деян. 9, 5). Несчастный, онъ самъ себя поражаетъ, и вместе съ исчадіями своими падетъ въ погибель. Ибо развращающіе правое ученіе святой Церкви суть его соучастники, и не избегнутъ суда Божія. Молитесь же за насъ, да Богъ, Спаситель всехъ, возвратитъ насъ въ радости къ радости вашей. Онъ все можетъ, и невозможнаго для Него нетъ решительно ничего. Приветствуйте другъ друга святымъ целованіемъ. Находящіеся со мною братія приветствуютъ васъ. Желаю вамъ, возлюбленные и вожделеннейшіе, здравствовать о Господе.

Письмо Іоанну, епископу Антіохійскому противъ феодорита [1] [20]

На основаніи донесеній пресвитера Даніила (Кириллъ) жалуется на клеветы феодорита и на его безумное къ нему (Кириллу) отношеніе и настаиваетъ на томъ, что должны быть обузданы безразсудные порывы этого своевольнейшаго человека.

Я думалъ, что благоговейнейшій феодоритъ вместе съ остальными богочестивейшими епископами стеръ съ себя пятно новыхъ суетныхъ ученій Несторія. Ведь я полагалъ, что, написавъ однажды, онъ уже возлюбилъ миръ и что, получивъ въ ответъ приветствія съ моей стороны, онъ и самъ уже устранилъ то, что, повидимому, является препятствіемъ къ соглашенію. Но, — какъ передалъ мне благоговейнейшій пресвитеръ Даніилъ, — онъ до сихъ поръ упорно не оставляетъ прежняго и придерживается хуленій того (Несторія), а это очевидно, разъ онъ не анафемствовалъ (Несторія) и не согласился подписать его низложеніе. И пусть твое преподобіе дозволитъ мне, говорящему изъ чувства любви, такое дерзновеніе: по какой причине такъ упорствуютъ некоторые следовать достолюбезному примеру твоего богочестія даже и въ томъ, что ты сделалъ соборно [2] [21], но — какъ небрегущіе стадомъ (соборомъ) [3] [22] — делаютъ только то, что имъ самимъ угодно? И если правда то, о чемъ я получилъ известія, то следуетъ тебе, достопамятный богочестивейшій мужъ, употребить въ дело принудительныя средства твоего богочестія.

Посланіе къ Акакію епископу Веррійскому о Несторіе

Господину моему, возлюбленному брату и сослужителю Акакію Кириллъ въ Господе желаетъ всякаго блага.

Находящіеся въ великой печали, те, у которыхъ сердце томится подъ тяжестію заботъ, не мало находятъ утешенія, когда пересказываютъ другимъ, согласнымъ съ ними по своимъ чувствованіямъ, о томъ, чтó ихъ печалитъ. Въ такомъ же положеніи и я теперь. Поэтому я почелъ нужнымъ написать къ твоей святыне о причинахъ, которыми я справедливо, какъ сознаю, огорченъ, и отъ которыхъ до сего времени я въ огорченіи. Высокочтимейшій епископъ Несторій не удовольствовался сказать въ церкви нечто такое, что произвело смущеніе въ Церкви и что разрушало веру во Христа, Спасителя всехъ насъ, но и позволилъ епископу Дорофею, во время собранія церкви для общественнаго богослуженія, всенародно, съ дерзостію сказать: «кто говоритъ, что Марія есть Богородица, тотъ анафема». После сего что намъ делать въ православной Церкви, когда на насъ вместе съ святыми отцами произносятъ анафему? Изъ писаній отцевъ я вижу, что приснопамятный епископъ Афанасій часто называетъ ее Богородицею, также блаженный отецъ нашъ феофилъ и многіе другіе изъ святыхъ епископовъ, жившіе въ разное время, Василій, Григорій, Аттикъ. Никто изъ учителей, разумеется, православныхъ не боялся называть ее Богородицею, считая это истиннымъ такъ же, какъ истинно, что Еммануилъ есть Богъ. Анафема произнесена на святыхъ отцевъ, которые теперь пребываютъ съ Богомъ, и на всехъ, которые, следуя правымъ догматамъ истины, исповедуютъ, что Христосъ есть Богъ! Гибельное действіе ихъ ученія не ограничилось симъ, но оно возмутило умы въ народе. Прискорбно слышать, что одни дошли до такого неверія и безразсудства, что Христа не исповедуютъ Богомъ, а другіе хотя и не перестаютъ исповедывать Его Богомъ, но не имеютъ здравыхъ о Немъ понятій, говоря, что Онъ нареченъ симъ именемъ по благоволенію и благодати Божіей такъ же, какъ и мы. Какъ не плакать, какъ не жалеть объ этомъ? И какая была необходимость предлагать всемъ эти вопросы, которые неразрешимы и составляютъ тайну для ума? He больше ли пользы принесли бы мы людямъ изъясненіемъ нравственнаго ученія, когда мы еще неспособны съ надлежащею верностію истолковать догматическое ученіе? Когда монахи, живущіе въ Египте и Александріи, встревожены были его сочиненіями или его толкованіями и мы изложили для нихъ правое ученіе веры, то противъ меня открылась вражда, и онъ сделался мне врагомъ: выставилъ противъ меня какихъ–то скитальцевъ и людей, замеченныхъ въ предосудительныхъ поступкахъ, и заставляетъ ихъ клеветать противъ меня въ народе. Можетъ быть, мы и заслуживаемъ это: если бы у насъ была ревность по Боге и если бы мы подражали отцамъ въ любви къ Богу, то мы давно бы уже, водимые чувствомъ благочестія, произнесли судъ на техъ, которые дерзко говорятъ противъ Христа, и предаютъ проклятію какъ насъ живыхъ, такъ и святыхъ отцевъ, отшедшихъ уже къ Богу. Этотъ судъ послужилъ бы, какъ надобно надеяться, къ уврачеванію и техъ изъ людей, въ которыхъ поколебалась правота веры. Скажи наше благожеланіе братіямъ, которые съ тобою; приветствуютъ тебя о Господе все, находящіеся со мною.