Закон Дальнего космоса - Дмитрий Байкалов

- Что-то ты долго, - ворчливо заметил Чейт.

- Разъемы нестандартные, - ответил Архенбах.

- Все готово?

- Готово. - Гронец прикусил коготь на указательном пальце. - Включай.

Чейт запустил программу тестирования внешних устройств наблюдения.

- Работает, - как будто с удивлением сказал он, сняв контрольные показания.

- Подключай накопитель.

Чейт запустил цилиндр накопителя в приемное устройство.

- Есть контакт… Пошла обработка данных.

Чейт откинулся на спинку кресла и сцепил руки на затылке.

На дисплее загорелась надпись: “До завершения операции осталось 00:21:15”.

- И что? - Чейт посмотрел на гронца. - Через двадцать одну минуту мы увидим на дисплее послание, оставленное покинувшим нас Богом?

- Откуда мне знать? - удивился Архенбах.

- Разве в “Истоке” тебе не сказали, что должно произойти?

- Мы должны скопировать полученные данные в накопитель. И все.

- И все?

- Остальное нас не касается.

- Это не честно, - обиженно насупился Чейт.

- Почему?

- Быть может, для меня это единственная возможность обрести веру в Создателя.

- Я думаю, Создатель проживет и без твоей веры.

- Конечно, ему нет до меня никакого дела. - Чейт с независимым видом сложил руки на груди. - Так же, как и до тебя, Архенбах. И креативисты ему безразличны. И все-все, кто появился на свет в результате устроенного им фейерверка.

- Почему ты так думаешь?

- А как же иначе? Он ведь сбежал, едва… - Чейт неожиданно умолк. - Слушай, - произнес он уже совершенно иным, таинственным голосом, - в свете того, что я узнал за последние несколько дней, акт творения, если он, конечно, имел место быть, кажется мне похожим на случайную половую связь с незапланированным зачатием. Будущий папаша побаловался да и сбежал, не оставив адреса. Только детей в результате получилось о-о-очень много.

- Ну что ты несешь? - Архенбах болезненно щелкнул зубами.

- А чем тебе не нравится моя теория?

- Тем, что она бредовая.

- Да? В таком случае попытайся ее опровергнуть!

- Не стану.

- Почему?

- Потому что это глупо.

- Потому что не можешь.

- Потому что не хочу заниматься ерундой.

- Потому что…

- Хватит! - отрубил Архенбах. - Не хватало только нам поссориться из-за религиозных догматов.

- А кто говорит о религии? - пожал плечами Чейт. - Я наконец понял, почему каждое разумное существо - а может быть, и неразумное тоже, в конце концов, что мы знаем о братьях наших меньших? - порой испытывает беспричинную тоску. Это подсознательное, закрепленное в генетической памяти предков, воспоминание о бросившем нас родителе. - Заметив, что Архенбах собирается что-то сказать, Чейт протестующе взмахнул руками. - И не надо говорить, что я ерничаю! Я серьезен как никогда!

- С чего бы вдруг? - недоверчиво буркнул Архенбах.

- Под сомнение поставлено все мое мировоззрение. Все, чем я жил, во что верил и к чему стремился, может в один миг превратиться в прах. - Чейт дунул на открытую ладонь. - И что мне после этого делать?

Архенбах устало вздохнул.

- До переоценки ценностей осталось еще около пятнадцати минут. Можно успеть выпить по чашке кофе.

Чейт озадаченно наморщил лоб.

- Намекаешь, что я должен пойти и сварить?

- Именно, - наклонил голову Архенбах. - Меня кофеварка не слушается.

Тут Архенбах был прав. Целиком и полностью. Движок “Глейзера” оказался надежнее имевшейся на борту кофеварки. И за четыре дня полета пользоваться ею научился только Чейт.

- Ладно. - Опершись о подлокотники, Чейт поднялся из кресла. - Не буду вспоминать, кто выпил мой квас…

- И правильно! - Архенбах замахал на него руками. - Не напоминай!

Должно быть, чувствуя приближение момента истины, кофеварка работала лучше, чем обычно. За десять минут Чейту удалось приготовить две большие кружки кофе. Черный, без сахара - себе, со сливками и двойным сахаром - Архенбаху.

- Держи. - Чейт вручил кружку Архенбаху и уселся в кресло. - Осталось чуть больше четырех минут. - Он отпил кофе. - Тебе не надоело ждать?

- Это работа. - Гронец сделал движение, как будто хотел пожать плечами, которых у него не было.

- Ты считаешь, что твое мировоззрение, твой внутренний мир, твое восприятие окружающей действительности не претерпят никаких изменений после того, как мы узнаем, что хотел сказать нам на прощанье Создатель?

- Пока еще неизвестно, получим ли мы вообще какую-то осмысленную информацию. - Архенбах запрокинул голову, разинул пасть и влил в глотку сразу полкружки горячего кофе. - А если и получим… - Гронец почесал когтем затылочную шишку. - Все это было так давно. Я имею в виду Большой Взрыв, акт творения… Сейчас к этому можно проявлять только познавательный интерес. И мне, несомненно, любопытно, чем закончится расшифровка реликтового излучения. Но изменится ли после этого что-то в моей жизни?.. Очень сомневаюсь.

- Ты рассуждаешь, как прагматик, - заметил Чейт.

- Как реалист, - уточнил Архенбах. - Вспомни историю, Чейт. Сильно ли изменило жизнь обычных людей или гронцев открытие теории относительности? Да большинство из них даже сейчас плохо представляет, что это такое. И ничего, живут себе, как жили. А открытие темной материи? Эпохальное открытие, которое перевернуло наше представление о космогонии! Кто, помимо специалистов, обратил на него внимание? Сколько величайших событий проходит мимо внимания обывателей! Они не знают даже о том, что происходит на их родной планете, не говоря уже о масштабах Вселенной! И ты думаешь, кого-то повергнет в экстаз, трепет или ужас записка, оставленная кем-то сразу после Большого Взрыва? Чейт, это сенсация на один день!

Архенбах разинул пасть, влил туда остатки кофе, наклонился и поставил пустую кружку на пол рядом с креслом. Выбежавший из открывшейся в стене ячейки маленький робот-уборщик подхватил кружку и потащил ее в мойку.

- Время. - Гронец взглядом указал на дисплей.

- Так. - Чейт поставил свою кружку на откидной столик. - Даю обратный отсчет. Шесть… Пять… Четыре…

- Кончай. - Архенбах недовольно скрипнул зубами.

- Готово! - Чейт жестом фокусника указал на дисплей.

Пятисекундная пауза.

- Ну-у-у… - только и смог произнести Архенбах, увидев появившуюся на дисплее надпись.

- Ты знаешь, - откинувшись на спинку кресла, Чейт почесал затылок, - а я ожидал чего-то подобного.

- Врешь, - уверенно заявил гронец.

- Нет, честно! - Чейт приложил руку к груди. - Поэтому я и не стал с тобой спорить по поводу сенсации.

- Да. - Архенбах уныло покачал вытянутой мордой. - Сенсации из этого не сделаешь.

- Но мы ведь честно выполнили свою работу!

- Конечно.

- И нам за нее заплатят?

- Непременно.

- Ну и славно. - Чейт нажал кнопку записи, дождался, когда погас индикатор, вытащил накопитель из приемника и передал его Архенбаху. - Домой?

- Домой, - кивнул гронец.

Чейт ввел в бортовую навигационную систему координаты пересадочной станции Умбога-5.

- Вернем дахутам корабль, а до “Истока” доберемся рейсовым. - Чейт бросил взгляд на дисплей. - И мы никому не должны говорить об этом?

- Нам за это платят, - напомнил Архенбах.

- Ну и ладно, - улыбнулся Чейт. - Расскажешь кому, так все равно ведь не поверят.

Старенький “Глейзер” начал разгон, готовясь нырнуть в одиннадцатое измерение.

- Ты знаешь, - обратился Чейт к гронцу, - а я стал лучше относиться к Создателю. Серьезно. Он действительно был велик, если сразу после Большого Взрыва смог просчитать, к чему все это приведет. И понял: самое лучшее, что он может сделать, - это убраться отсюда.

Архенбах ничего не ответил. Гронец думал о чем-то своем.

Чейт взял в руку кружку, сделал глоток и еще раз прочитал самые первые слова, сложившиеся в первую осмысленную фразу в новорожденной Вселенной.

КАК ВЫ ВСЕ МЕНЯ ДОСТАЛИ!

Борис Руденко

СЛАБОЕ ЗВЕНО

- У Бартоло тестовая программа не прошла, - ни с того ни с сего сказала мне Ольга, выбираясь из бассейна.

- Не прошла, значит, не пустили, - автоматически пробормотал я, вытирая лицо. - Ас какой стати он вообще ее запустил?

- Ты же знаешь, как он относится к Коммуникатору. Это же его дитя.

- Приемное дитя, - поправил я ее. - И к тому же прекрасно воспитанное родными родителями.

Ольга улыбнулась и принялась растираться полотенцем.

- Но программа все же не прошла. Бартоло обеспокоен. Честно говоря, и я бы обеспокоилась.

Я хотел ответить ей какой-нибудь шуткой, но увидел, что с противоположного бортика меня зовет Сурдин.

- Передай ему, чтобы больше не мучил ни программы, ни Коммуникатор. И сама не переживай по пустякам. Бартоло придется немного потерпеть. Настанет время, и у него будет возможность показать свою квалификацию… Ты в оранжерею? Тогда встретимся после обеда… - Я бросил полотенце в утилизатор и пошел к Сурдину.

Мы герои, всем известно. Некоторые, правда, считают нас идиотами, но это их личное дело. Хотя иногда я был готов согласиться с этими некоторыми. Теперь - нет. Такие мысли обычно приходят в первом полете примерно спустя год после старта. Каждый из нас рано или поздно начинает задумываться о том, во что он, собственно, ввязался, когда скорость Обломка переваливает за световой порог и возвращение возможно лишь теоретически.