Столовая Гора - Андрей Хуснутдинов

— Дело в том, что мы слышим об этих пулях давно. Имеем даже образцы материалов со следами их применения. Это с одной стороны… — Бунзен, замерев на мгновенье, поднес к лицу руку и понюхал пальцы. — С другой — официальные ответы на наши запросы в Министерство обороны и в ваше почтенное заведение.

— И что вам ответили в моем почтенном заведении?

— Что ничего подобного не существует в природе.

— А что вы слышали об этих пулях, пока не нашли их?

— Немного.

— И все-таки?

— Их второе название, например.

— Какое название?

— «Рентген».

— Фонят, что ли? — предположил Аякс.

— Нет. Пока не сделан выстрел, практически не фонят.

— Почему же тогда — «рентген»?

— Ну, может быть, потому что использовать такие боеприпасы в закрытых помещениях со сложной планировкой, с большим количеством оборудования и прочими, так сказать, пуленепробиваемыми препятствиями — все равно, что применять обычные патроны в чистом поле. Металлоконструкции, — Бунзен оглянулся на сейф, — мебель, кирпичные стены, даже не слишком толстые бетонные перекрытия — все это для наших несуществующих пуль составляет такую же примерно помеху, как для рентгеновского луча.

— Закрытые помещения со сложной планировкой и оборудованием, — уточнил Аякс, — вы имеете в виду шахты?

Следователь, задумавшись, ответил не сразу.

— Да, что-то в этом роде. Аякс затушил окурок в пепельнице и взял взамен него стреляную гильзу.

— Я смотрю, у вас тут бурная подпольная активность.

Бунзен вытряхнул содержимое пепельницы в мусорное ведро и поставил ее не обратно на стол, а на сейф.

— Вам видней. — Куском пластыря следователь заклеил пулевое отверстие и, откинувшись в кресле, указал Аяксу на его пистолет: — А вы, как я посмотрю, остаетесь верны себе.

Аякс убрал кольт со стола и спрятал его в кобуру.

— Colt Double Eagle, — сказал Бунзен с расстановкой. — Сорок пятый калибр. Восемь патронов в магазине. Нержавеющая сталь. Ударно-спусковой механизм двойного действия. Фигурная скоба. Красота.

— Что вы хотите сказать? — спросил Аякс.

Бунзен надул щеки.

— Ничего. Ну, разве только, что наши волшебные пули отливаются исключительно под автоматический патрон Кольта сорок пятого калибра.

— Патрон Кольта сорок пятого калибра отливается не только для «Двуглавого орла», — возразил Аякс.

Следователь отвалился на спинку стула.

— Нет, я вовсе не имею в виду, что этот патрон предназначен исключительно для модели вашего пистолета.

— А что вы имеете в виду?

— Во-первых, составная конструкция «матрешки» изначально обусловила выбор большого диаметра пули. Выбор, который по понятным причинам пал не на «заоблачный» пятидесятый, а на сорок пятый калибр…

— Минуту, лейтенант. Вы же говорили, что получили официальные уведомления о том, что ничего подобного не существует в природе. А рассуждаете сейчас, простите, как оружейный конструктор.

— Вот именно. Официальные уведомления.

Аякс приподнял руки:

— Хорошо. «Во-первых» — сорок пятый калибр… А — «во-вторых»?

— А во-вторых, — продолжил Бунзен, — возросшая масса пули потребовала увеличения мощности порохового заряда и усиления конструкции пистолета в целом. В первую очередь, ствола и затвора.

Аякс слегка наклонил голову.

— И…?

— И именно таким образом на белый свет появляется наш — а вернее сказать, ваш — «Двуглавый орел», — деланным торжественным тоном объявил Бунзен. — Пистолет, способный стрелять как обычными пулями, так и «матрешками». Модель, по мнению специалистов, неудачная, чересчур тяжелая и потому довольно быстро снятая с производства.

— Да почему неудачная?

— Потому что нельзя совершенствовать что-то одно, не жертвуя чем-то другим. И по той простой причине, что никто не докладывал специалистам об истинной двойной природе «орла».

Аякс распустил воротник.

— Лейтенант, послушайте, я хорошо понимаю: все эти ноу-хау, урановые мантии и прочая баллистика… то есть ясно, что все это только скрытый намек — уже который по счету — на мою секретную миссию в Горе. Настолько секретную, что и сам я о ней без понятия. Я ценю вашу настойчивость, однако не проще ли играть в открытую? Чего вы хотите от меня?

— Служебного соответствия, — ответил Бунзен. — Только и всего.

— И именно по этой причине подбросили мне контейнеры с кровью в стиральную машину? — спросил Аякс, прищурившись, будто смотрел вдаль.

— Уверяю вас, что я тут ни при чем, — заверил следователь.

— Если ни при чем, то откуда вам было сразу известно, что кровь бычья?

— А я и до сих пор не уверен, что кровь бычья.

— Но что следы ее ведут в лечебницу, сочли нужным намекнуть?

— Да, не без этого.

Аякс кивнул на настольный телефон:

— Зачем Арон ворует сведения о пациентах старше сорока лет?

— Спросите об этом у Арона.

— Но ведь он это делает для вас?

— Нет, не для нас, представьте, — ответил с вызовом Бунзен. — Вернее, не только для нас.

— А для кого ж еще?

— Нам Арон передает лишь имена тех пациентов, чьи выписки из истории болезни он таскает под землю.

— Куда? — опешил Аякс.

— Вы слышали, куда. И это не обязательно пациенты старше сорока. Как правило — старше сорока. Но не только.

— Тогда что это за люди?

— Больные с прогнозом жизни не более трех лет.

— Кто?

Бунзен нервно поддернул под собой стул.

— Кандидаты на продвижение по лестнице Якова.

— Еще немного, — вздохнул Аякс, — и я тоже начну верить в ухо дьявола, во врата преисподней, в замаскированный храм и прочую ересь.

— А почему вы так уверены, что это ересь? — усмехнулся следователь.

На улице Аякса окликнул Мариотт и пригласил в свой пикап.

— Думаю, ваше положение не так уж абсурдно, — сказал хозяин похоронного бюро вполголоса, когда Аякс сел на место пассажира и захлопнул за собой дверь. — Тем более — не безнадежно.

— Вы это о чем? — поинтересовался Аякс.

— Конвой, насколько я понял, действительно снаряжается в Столовую Гору, — пояснил Мариотт. — Но ниоткуда не следует, что он снаряжается за вами.

— С чего вы взяли?

— У вас есть время?

— Есть.

— Тогда, если вы не против, прокатимся немного… — Мариотт завел двигатель, включил передачу и выехал с обочины.

— Куда?

— Мне нужно за камнем, в промзону.

— Валяйте, — вздохнул Аякс.

— Скажите, а вам сразу удалось напасть на след Хассельблада? — спросил Мариотт.

— Честно говоря, не удалось напасть вообще. Могилу на кладбище я увидел случайно. Вы же знаете.

— А теперь представьте себя на месте ваших будущих конвоиров — так просто ли будет им напасть на ваш след?

Привстав, Аякс смёл со своего сиденья мраморную крошку.

— Сразу предлагаете прописаться на кладбище, что ли?

— Да бог с вами… Вы были знакомы с Хассельбладом лично?

— Нет.

— А чем могла быть вызвана необходимость его замены? Ведь он пробыл в должности, сколько я помню, не больше трех недель.

— У нас задавать такие вопросы не принято.

— Я не прошу задавать никаких вопросов, — пояснил Мариотт, — а только задуматься: зачем, как вы изволите выражаться, конторе вашей понадобилось менять своего представителя в Горе всего через три недели?

— Не знаю.

— Хорошо. Когда вам стало известно, что вы должны не только сменить Хассельблада, но и найти его? Когда вы узнали о его исчезновении?

Аякс, задумавшись, ответил с заминкой.

— Тут, на месте.

— А почему контора не сообщила вам о его исчезновении перед отъездом?

— Потому что еще не было известно об исчезновении.

— Чепуха! — воскликнул Мариотт. — Пускай похоронами Хассельблада занимался муниципалитет, но я точно знаю, что справка о его смерти была выслана в контору за несколько дней до вашего приезда. За несколько дней! Более того, первую информацию о смерти Хассельблада они получили от меня лично, так как сначала позвонили мне, думая, что тело находится у меня.

— Почему вы сразу не сказали мне об этом?

На Мариотта напал нервный смех:

— Я должен был вам об этом сказать? Или контора?

— Получается, — заключил Аякс, — что Хассельблад был выписан в Гору на верную смерть.

— Получается, да не совсем. В таком случае он вряд ли бы протянул в Горе больше недели. И уж наверняка не лежал бы сейчас у всех на виду.

— То, что вы говорите, немыслимо.

— А что я говорю?

— Вы говорите о возможности совместных тайных операций Горы и контрразведки.

— А что уж тут такого немыслимого?

— Послушайте, вы не провокатор часом?

— Ну — все, — перевел дух Мариотт. — Завертелась шарманка. И дело на вас состряпал, и конвой вам заказал, и предшественника вашего в землю закопал.