Серебряные тени - Райчел Мид

Я несколько месяцев не колдовала, но все вспомнилось на удивление быстро. Я извлекла салфетку с драгоценной солью и аккуратно пересыпала ее в емкость шприца – таким образом зачаровать ее будет гораздо удобнее. Теперь мне необходима земля. На последнем занятии я намеренно дотронулась до цветочного горшка нашего преподавателя, и у меня под ногтями чернели крупинки почвы. Благодаря им я смогла призвать стихию земли, прошептав заклинание, которую забрало ее силу и перенаправило энергию в соль. Магия закрепилась, и меня охватила такая радость, что я чуть не вскрикнула. Я не отдавала себе отчета, насколько по ней соскучилась – и насколько живой чувствую себя в момент колдовства. Это проявилось особенно ярко в удушающей атмосфере исправительного центра.

Затем следовало призвать воздух, что тоже не представляло сложности: ведь он был повсюду. Да и вода не стала проблемой: передо мной находился унитаз, а санитария меня не волновала – я только призывала магические свойства, а не применяла эту жидкость в своей смеси… пока. Огонь оказался самым трудным элементом – алхимики прятали спички и зажигалки от заключенных. Оно и понятно – ведь все помещения центра были чудовищно пожароопасны. Доступных источников стихийного огня у меня не имелось, так что мне нужно было создать свое собственное «личное» пламя.

Миз Тервиллигер натаскивала меня на использовании файерболов, и я прекрасно владела этим умением. Прошептав несколько слов, я активизировала заклинание, создав на ладони крошечную огненную искру. Однако ее сущность оказалась мощной, и я ловко перенесла стихийную силу в соляную заготовку. Закончив с заготовками, я уничтожила мини-файербол.

Старательно спрятав шприц в руке, я спустила воду и покинула кабинку.

Когда я мыла руки, то неожиданно почувствовала легкое головокружение. Отсутствие практики сказалось, особенно потому, что мне пришлось призывать огонь, а не просто извлекать его из окружающей среды. Однако усталость компенсировало пьянящее ощущение блаженства, которое приносило колдовство. Его подкрепляла мысль о том, что я не бессильна: я способна помочь другому человеку и помешаю алхимикам осуществить свои планы. Это уже радовало.

Когда я переступила порог столовой и, взяв свою порцию, двинулась к столику Дункана, все вроде бы беззаботно болтали. Усевшись на свое место, я сразу поняла, как они напряжены. Все продолжили обсуждение вопроса, связанного с уроком истории, но я заметила, что на самом деле он никого не занимает. Наконец, ухмыляясь так, будто мы – обычные подростки-старшеклассники, Джон сообщил нам:

– Когда я сюда шел, Эддисон велела мне пропустить занятие по изобразительному искусству. Она сказала, что Шеридан будет меня ждать за дверью.

Мрачный подтекст просто подкосил нашу компанию.

– А они время зря не тратят, – проворчала Лэйси и покосилась на меня: – Утренние махинации окупились?

– Ага, – ответила я негромко, перемешивая толстые макаронные трубочки, фаршированные мясом. Меня тошнило не так сильно, как Дункана, но я решила не налегать на пищу. – Шприц я достала. Соль в нем, готовая. У меня нет дистиллированной воды, чтобы сделать раствор. Было бы лучше, если бы мы вскипятили воду с солью, – добавила я. – Хотя энергичного потряхивания хватит, если достанем воду. Кстати, у преподавателей всегда есть кипяченая. Может, удастся стащить немного.

– Некогда, – отрезал Джон. – Давай шприц. Налью воду из-под крана в туалете, если кто-то заслонит камеру.

Я поморщилась.

– Раствор надо ввести под кожу. Вода из-под крана тебе ни к чему.

– Пить ее можно, – возразил он. – И это не хуже того, что мне хотят ввести. Я рискну.

Мои принципы гигиены продолжали мне мешать.

– Нам надо еще полчаса.

– Нет, – твердо сказал он. – Ты очень много сделала, и я тебе благодарен. А теперь моя очередь. Передай мне шприц на выходе. Мне надо еще что-то с ним сделать? Не считая очевидного.

Я покачала головой. Я по-прежнему была недовольна, но понимала, что он прав.

– Вводи жидкость постепенно в свою татуировку, как при ее подновлении. Особой точности не требуется. Раствора будет достаточно, чтобы нейтрализовать принуждающую составляющую туши алхимиков.

– А что именно у тебя в растворе? – поинтересовалась Эльза.

– Не отвечай, – остановил меня Дункан. – Чем меньше мы знаем, тем лучше для всех нас, и в особенности для тебя, Сидни.

Когда ланч закончился и мы начали сдавать подносы, наши сотрапезники намеренно окружили нас с Джоном, дав мне возможность передать ему шприц. Теперь от меня уже ничего не зависело. Я лишь надеялась на то, что Джон сам найдет способ подмешать к соли воду и ввести раствор до того, как за ним придут.

Время ползло еле-еле, и занятие по живописи длилось бесконечно. Джон не появился, и я с тревогой думала, как ему промывают мозги. Дункан, который отнесся ко всему как к шутке и неоднократно напоминал мне, как глупо я поступила, разделял мое беспокойство.

– Джон – хороший парень, – заявил он. – И может, твой план сработает. Я навидался всего того, что они способны сделать с нормальным человеком. Некоторые ребята возвращаются совсем никакие.

Я вспомнила о том, что Дункан находится в центре более года, и меня вдруг осенило.

– А ты не встречал парня по имени Кит? Одноглазого?

Дункан помрачнел.

– Как же! Я его помню. Но мы не очень-то дружили. Он был как раз из тех… кто возвращался в ужасном состоянии, – добавил Дункан и замолчал.

Наступил час исповедания, и я наконец-то увидела Джона. Он был слишком подавленным и не произнес ни единого слова. Даже Шеридан махнула рукой на то, чтобы вызвать на откровенность остальных, удрученных почти столь же сильно. Нас угнетала мысль о том, что с ним стало. Я думала, что Шеридан заставит Джона заговорить и я смогу оценить его состояние, но, наверное, она решила, что с него на сегодня действительно хватит. Джон просто сидел и слушал с остекленевшим взглядом, выражение его лица было пустым. Я пала духом.

Когда период исповедания завершился и нас отпустили пообедать, поведение Джона не изменилось. Дункан велел ему сесть за наш стол – как сделала я после возвращения Рене. Джон молчал, пока мы притворно болтали о каких-то глупостях. Мы были взвинчены до предела, но боялись спросить его обо всем напрямую. Однако манера Джона прекрасно согласовалась с воздействием мощной дозы подавляющей волю татуировки. Вопрос состоял в одном – играет ли Джон свою роль? Если да, то попытка с ним общаться может всем нам только повредить. Если нет, он вполне способен на нас донести.

Обед прошел тихо. Дункан доел десерт – вишневый пирог, который, похоже, грели в микроволновке.

– В принципе, он лучше, чем можно было ожидать, – пробормотал Дункан себе под нос.

– А знаете, что еще лучше, чем можно было ожидать?

Мы изумленно уставились на Джона. Он заговорил в первый раз после обновления татуировки. Звонок возвестил об окончании трапезы, и присутствующие встали из-за столов. Джон поднялся, прихватив свой поднос.

– Я отлично себя чувствую, – еле слышно произнес он. Я в полном порядке. – Он адресовал мне улыбку, которая исчезла почти мгновенно. – Ты спасла мне жизнь, Сидни. Спасибо.

Джон прошествовал мимо меня и встал в очередь к мусорным бакам. Я же застыла на месте с открытым ртом.

Наконец, я последовала за Джоном, все еще не опомнившись. Он хранил молчание, но я заметила, как блестели его глаза, когда он улыбался. Джон был с нами! Его личность и разум остались незатронутыми. Алхимики не дотянули до него свои лапы, а мой магический состав помог ему уберечься. Эта мысль придавала мне сил в течение вечера. Долгие месяцы мои тюремщики издевались надо мной, заставляя думать, что я никогда не смогу им противостоять. Но сегодня я одержала над ними вверх. Моя маленькая победа была самой что ни на есть реальной.

Я гордилась собственным хитроумием и, пребывая в эйфории, начала готовиться ко сну. В женском туалете я оказалась с несколькими девушками и, не обращая на них внимания, продолжала мысленно гладить себя по головке. Моя рассеянность меня подвела – я не засекла приближение Эммы и не смогла ей сопротивляться, когда она впечатала меня прямо в угол. На секунду я подивилась тому, что она посмела устроить атаку прямо возле камеры наблюдения, но потом поняла, что Эмма оттеснила меня в тот участок туалета, где как раз не было никакого обзора.

Эмилия и еще пара ее приятельниц стали громко переговариваться, заглушив угрожающий голос Эммы. Продолжая прижимать меня к стене, она прошипела мне на ухо:

– Джону сегодня обновили татуировку. По-крупному: сделали такую, от которой люди забывают собственное имя. Но говорят, что тушь на него не подействовала. Похоже, это ты постаралась.

– Что ты несешь! – огрызнулась я. – По-моему, он сегодня ничего не соображает.

Она навалилась на меня – неожиданно сильно, поскольку была гораздо ниже меня.