Хроника воскрешения царей - Малик Шах-Хусайн Систани

в его свите, отправил к маликам и эмирам Систана гонца: «Вы уже давно не виделись с Тимур-ханом, потому должны все вместе подъехать к городской цитадели. Поскольку сюда приехал султан Фараха, он заберет в соответствии с шахским указом имущество и помирит вас с Тимур-ханом».

Малики и эмиры Систана, все вместе, то есть почти три тысячи человек, приехали на окраину города со стороны пустыни. Войска устаджлу и мирзы, находившиеся в городе, общим числом около полутора тысяч конников, выстроились в ряд у северных ворот цитадели. Войско Фараха также стояло с северной стороны. Эти три лицемерных войска стояли близко друг к другу. Тимур-хан устроил праздник и угощение. У него было намерение схватить афшаров, маликов и эмиров Систана. Эмир афшаров питал в сердце надежду на захват Тимур-хана, маликов и эмиров Систана. Малики преследовали цель оборонить себя от тех и других. Оборону они считали достойным выходом.

Когда все три ряда войск с запада, севера и юга почти сомкнулись, Малик Байазид из войска Фараха и Бурдж ‘Али-султан, брат Йакан-хана, от имени которого однажды упомянули в шахском диване какие-то слова относительно управления Систаном, выехали перед строем систанского войска. Малик Гийас ад-Дин, уезжая из своего войска, наказал Малику Махмуду: «Сегодня держи своих людей в сборе и не зевай, ибо предвижу я удивительные события!» Вместе с Маликом Байазидом и Бурдж ‘Али-султаном он отбыл на встречу с Тимур-ханом. Тимур-хан стоял в тени у стены цитадели в самом центре своего войска. Малик Гийас ад-Дин и его спутники на конях, обменявшись рукопожатием с высоким ханом, занялись беседой. [Тем временем] четверо братьев из войска Тимур-хана, из /194/ людей даркутлу{258}, [которые] выпили к тому времени кубок красного, как рубин, [вина] в честь сражения маликов, смявших ряды афшаров, опьянели. Из рядов Тимур-хана они подъехали к [великому] хану, который был занят беседой с маликами. Напав, они занесли меч над Гийас ад-Дином. Малик Гийас, рванувшись на коне к хану, [тем самым] невольно спасся от удара меча. Тимур-хан, дело которого из-за этой наглой выходки расстроилось, ради устранения подозрения стал между Маликом Гийасом и тем злодеем. Малик Байазид тоже ударил саблей по морде коня другого всадника. Поскольку Бурдж ‘Али-бек находился несколько дальше, пять-шесть ударов саблей пришлись по нему. Четверо храбрецов, нарушив состояние равновесия Тимур-хана, были напуганы. Все четверо были ранены. Окровавленные, они бросились на войско афшаров и ранили 50 человек из их людей. Две-три раны нанесли их предводителю, ‘Алихан-джану. Словно голодные волки, они устремились в ряды систанского войска с целью убрать льва чащи царства и величия — Малика Шах-Махмуда. Малик Гариб и братья находились поблизости от своего венценосного двоюродного брата. Верховный малик дал указание схватить тех четырех злодеев. Каждый из братьев повернул лицо к одному из четырех злодеев. Малик Гариб ударил саблей по плечу своего мучителя. Острие сабли вышло из подмышки, отсеченные голова, плечо и половина груди упали на землю площади. Малик Зариф стрелой тоже погубил своего противника. Малик Мустафа бился один на один с каким-то человеком. Тот несчастный тюрк ударил Малика Мустафу саблей. Кончик сабли задел беспристрастное ухо малика. Малик Мустафа пришел в ярость, схватил своего противника за шиворот, сбросил нечестивца с седла на землю и, направив на него коня, растоптал.

Малик Латиф отправил в преисподнюю своего врага. Четверо бесстрашных погибли в одно мгновение.

Бурдж ‘Али-султан в этой схватке добрался до своего войска. /195/ Малик Гийас и Малик Байазид [со своими людьми], окружив площадь со всех сторон, благополучно доехали до систанского войска. Войско Фараха, достигнув соглашения с систанцами, направилось на берег Хирманда.

Поскольку Тимур-хана опозорили его же люди и его сокровенная тайна, подобно крови его богатырей, стала достоянием всех трех войск, он не нашел другого выхода, кроме бегства. Выведя из города всех своих людей и захватив коней и верблюдов, какие только были у горожан, они вывезли все свое имущество и весь скарб и направились в Каин и оттуда выехали в Ирак.

Войско афшаров, отправив своих людей, завладело в соответствии с приказом шаха [Султан-Мухаммада Худабанде] имуществом фарраш-хане и ряда мастерских мирзы.

Верховный малик вызвал к себе горожан [и] городского голову и старался склонить их на свою сторону. Сам он в сопровождении войска маликов и эмиров удалился в укрепленную местность Систана{259}. В течение трех месяцев все дела Систана вершились знатью и калантарами. Знать носила на плечах попону повиновения маликам. Однако дела правления в Систане оставались неопределенными. Малик Махмуд говорил: «Раз жив Малик Исхак, наследник царства, вмешиваться бессмысленно».

Когда [Малик Махмуд] был отпущен Маликом Исхаком, то много раз приезжал к Малику Гийас ад-Дину [и уговаривал его]: «Ежели у вас есть такое желание, то не оставляйте его, я повинуюсь приказу. Если же вы отдадите власть мне, то я подчинюсь вашей воле! Поскольку принятие этого решения зависит от вас, то у меня нет иного выхода, кроме повиновения и верной службы. Вы доводитесь мне дядей, братом матери, и старше меня по возрасту. Вы для меня как отец, а я как ваш сын. Могу ли я забыть ваши заботы, ваше отцовское воспитание после того, как [мой] отец умер?» Малик Гийас ад-Дин отвечал [на это]: «Потому я так медлю в сем деле, что без согласия величайшего шахского двора и стоящих у подножия высочайшего престола я не считаю достойным [решать его]. Если бы не данное обстоятельство, с моей стороны возражений не было бы! Сам я не стремлюсь к власти, потому, ежели бы меня заставили дать согласие, я все равно передал бы власть тебе. Однако я против самочинства. Надо послать ко двору [шаха] надежных людей. [Передача власти] может быть осуществлена [только] с шахского согласия!»

Часть маликов [Систана], например Малик Насир ад-Дин, перенесший многочисленные невзгоды во времена кызылбашских /196/ наместников, не соглашались с этим и говорили: «Сейчас [в стране царит] хаос, и приказ шаха Султан-Мухаммада не имеет силы».

Малик Гийас ад-Дин возражал: «Твои слова подтверждают сказанное мной! В период хаоса наши просьбы скорее достигнут результата. Дружба проверяется в испытании. В подобные времена, когда маликам Систана можно стать независимыми, они не примут на себя свою наследственную власть без согласия представителей [шахской] власти. Будет она достигнута двумя-тремя месяцами раньше или позже, какое это имеет значение?»

Разговоры на эту тему затянулись. Амир Мубариз был на стороне Малика Гийас ад-Дина и подготавливал почву. Амир Хаджи Мухаммад считал данное мнение заслуживающим одобрения. Чрезмерные старания в деле [передачи] власти Малику Махмуду проявлял