Агентство «Томпсон и К°» - Жюль Верн

Но больше всех торжествовал, конечно, Джонсон, его решение не покидать корабль оказалось не таким уж неумным.

— Кажется, сэр,— обратился он без всяких церемоний к Роберу,— вы чуть не остались там сегодня навсегда?

— Действительно так.

— И со мной было бы то же самое, если бы я имел глупость за вами последовать?

— Возможно, сэр,— ответил Робер.— Соблаговолите все же заметить, что мы все вернулись.

— Кроме проводника, насколько мне известно,— возразил Джонсон.— Его участь постигнет других в следующий раз. Но скажите, пожалуйста, после Сан-Мигеля мы идем на Мадейру, не так ли?

— Да, сэр, на Мадейру,— ответил Робер, еще не зная, куда клонит этот оригинал.

— А там тоже случаются землетрясения?

— Не думаю,— сказал Робер.

— Таким образом, нам совершенно ничего не угрожает на этом прекрасном острове?

— Ну да,— ответил Робер,— ничего, кроме разве что наводнений.

— Наводнений?— перебил его Джонсон.— Вы сказали: наводнений. Так вот, сэр, запомните, пожалуйста,— добавил он, скандируя слова.— Нога моя не ступит на ваш проклятый остров Мадейра!

И неисправимый перестраховщик, повернувшись, ушел в салон, громко требуя аперитив.

Если Джонсон торжествовал, то Томпсона ожидала большая неприятность.

Едва он поднялся на борт, как к кораблю подошла большая лодка. В мгновение на палубе оказалось около двадцати полицейских во главе с офицером.

— Сэр,— строго сказал офицер на сносном английском языке,— в порт прибыл сторожевик «Камоэнс», и мы узнали о том, что произошло на рейде в Ангре. Мне не хочется говорить о внешнеполитической стороне этого события, это дело дипломатов. Мое дело — найти воров. Ваше поведение заставляет думать, что вы их скрываете. Поэтому мы запрещаем вам и вашим пассажирам покидать корабль и входить в контакт с жителями до того, пока на корабле не произведут обыск.

Эту речь офицер произнес тоном, не допускающим возражений. Англичане порой ведут себя вызывающе. В данном случае об этом нечего было и думать. Томпсон только лишь спросил:

— Когда обыск?

— Завтра.

— И на какое время придется задержаться?

— Не знаю. Но думаю, пока не будут найдены злоумышленники. Приветствую вас, господа.

С этими словами офицер дотронулся рукой до фуражки и сел в лодку, оставив Томпсона в полном отчаянии.

Глава XI

СВАДЬБА НА ОСТРОВЕ САН-МИГЕЛЬ

Следующее утро на борту было невеселым. Туристы думали о том, что могли бы уехать еще накануне, до встречи с португальской полицией, если бы не потеряли целый день до прибытия на Фаял. Никто и подумать не мог о таком. Можно ли было предвидеть, что сторожевик догонит беглецов на Сан-Мигеле?

Лишь немногие пассажиры приняли случившееся спокойно. Большинство же не церемонясь высказывало недовольство и возлагало ответственность на Томпсона, хотя он и сам оказался жертвой. Зачем надо было так открыто противиться властям острова Терсейра? Если бы действовали осмотрительнее, все было бы иначе.

Более того, если вернуться к самому началу, то вина агентства станет еще более очевидной. Если бы вопреки программе пароход не прибыл на Фаял на день позже семнадцатого, то от острова Терсейра они отплыли бы раньше и, следовательно, пассажиры не попали бы в эту бессмысленную историю с ворами, которая еще неизвестно чем кончится.

Самые непримиримые, Саундерс и Гамильтон, более всех настаивали на последнем обвинении. Это соображение, как ничто иное, подтверждало безусловный смысл их пунктуальности. Они громко рассуждали о последствиях нарушения программы в кругу одобряющих их спутников, среди них со своей постоянной трубкой был и Ван Пипербум из Роттердама.

Понял ли голландец, в какую попал историю? Во всяком случае, он не скупился на одобрительные жесты, не понимая, впрочем, ни слова, в длинных речах лидеров оппозиции.

Среди яростных обвинителей оказался и дон Игину. Он выходил из себя от гнева. Что за потребность в перемене мест двигала португальцем? Какое значение имела для него задержка, если было видно, что он не знает, куда девать время?

Томпсон ходил мимо враждебно настроенных пассажиров с побитым видом. Он вынужден был слушать, как не переставая брюзжит Саундерс. Предложить людям приятное путешествие сроком на месяц, взять с них солидную сумму, а затем запереть на неопределенное время в порту Понта-Делгады — здесь было от чего рассердиться и самым терпеливым. Он чувствовал и видел, что еще немного — и от него откажутся те, кого он до сих пор считал своими сторонниками. Некоторые другие, например священник Кули, не высказывались так яростно и агрессивно, как Гамильтон и Саундерс, но постоянно давали понять, что, если положение в ближайшее время не изменится, они откажутся от путешествия и первым же рейсовым пароходом вернутся в Англию. Это был тревожный сигнал.

На чью поддержку перед лицом своих недоброжелателей мог рассчитывать Томпсон? Только на Блокхедов. Они не подвергали сомнению восторженное отношение ко всему происходящему главы семьи. Почтенный бакалейщик всегда улыбался и заявлял всем, кто его слушал, что не будет огорчен, если начнутся дипломатические осложнения.

Семья Линдсей и Роже занимали нейтральную позицию — ни за, ни против администрации. Их совсем не волновало то, что беспокоило их спутников. В Понта-Делгаде Элис и Долли получали удовольствие как от взаимного общения, так и от общества веселого французского офицера.

Роже совсем вытеснил нелюдимого деверя Элис. Жизнь на корабле благоприятствовала этому. Де Сорг уже не расставался с обеими сестрами, и их дружба стала предметом многих досужих разговоров. Но какое это имело значение для американок, привыкших к жизни, свободной от условностей? Роже также совершенно не обращал внимание на сплетни. Неистощимый оптимизм француза постоянно сопровождал сестер. Их общение то и дело прерывалось взрывами смеха. И сейчас происходящее было тоже лишь предлогом для шуток: Роже без конца потешался над тем, как «безукоризненно» организовано путешествие.

Робер постепенно становился ближе к этим трем спутникам. На расположение и доброжелательность соотечественника он отвечал тем же. Его постоянно влекло к Элис, проявлявшей к нему явный интерес. Скромный переводчик все больше и больше оправдывал лестное мнение о себе трех пассажиров. Он полюбил разговоры, очарование которых чувствовал все больше и больше. Этому способствовали его частые встречи с сестрами.

Томпсон, даже считая своими сторонниками людей нейтральных, вынужден был признать, что его ряды поредели. Он ломал голову, как выйти из трудного положения с полицейскими. Первым движением было намерение обратиться к британскому консулу. Но запрет вступать в контакт с берегом делал это невозможным. Томпсон безуспешно пытался поговорить с лейтенантом, командиром полицейского отряда на борту «Симью». Но тот ответил, что до обыска помочь ничем не может.