Агентство «Томпсон и К°» - Жюль Верн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жоакин тем временем продолжал свой рассказ. Таргела говорит правду. По закону Азорских островов молодые люди могут вступить в брак по собственному выбору. Для этого достаточно покинуть жилище родителей, уйдя тем самым из-под их власти, и тогда судья обязан дать влюбленным разрешение на брак. В деталях Жоакин этого закона не знает, но можно немедленно отправиться к судье, и тот даст господам англичанам разъяснение как о нравственной стороне поведения мачехи Лобату, так и относительно прав Таргелы и ее жениха.
На вопрос, почему Таргела выбрала убежище не в доме какого-нибудь друга, а на палубе «Симью», он ответил, что бедняки не имеют друзей. Кроме того, ее мачеха, Лобату, колдунья и ростовщица, держит в руках добрую половину бедняков городских предместий, о чем и свидетельствует происходящее на набережной. На земле Таргелу могли схватить. На борту же «Симью», под защитой благородных англичан, она чувствует себя в безопасности.
Жоакин умолк.
Последний его довод всех убедил. Юноша сразу привлек на свою сторону сэра Гамильтона. Парень бессознательно старался убедить именно этого джентльмена, чопорный и важный вид которого говорил о том, что это самый непреклонный слушатель. И действительно, сэр Гамильтон растаял. Слушая Жоакина, он одобрительно кивал головой.
Томпсон, не зная как поступить, бросал на всех вопросительные взгляды.
— Что вы об этом думаете, капитан? — спросил он.
— Гм…— ответил капитан, оборачиваясь.
Позади, как всегда, стоял верный Артимон.
— Вы, английский джентльмен,— спросил он своего старого друга,— вы отказали бы в помощи женщине?
— Гм…— произнес в свою очередь Томпсон, растерянно глядя на пассажиров.
— Право же, господа,— выступила вперед Элис Линдсей,— я думаю, ничего не предрешая, нам следует сделать то, о чем просит молодой человек. Надо пойти к судье, и пусть он объяснит нам наши обязанности.
— Будь по-вашему, миссис Линдсей,— воскликнул Томпсон.— Агентство ни в чем не отказывает своим пассажирам!
Раздались одобрительные возгласы. Видно, молодая пара всем понравилась. Но сэр Гамильтон в этих разговорах уже не участвовал. Раз инициатива перешла к американке, дело перестало его интересовать. Пусть эти португальцы и американцы разбираются сами. Англия в его лице умывает руки.
— Однако,— продолжал Томпсон,— это предприятие лучше перенести на послеобеденное время. Самое трудное — перейти черту, разделяющую враждебные стороны. Дорогой профессор, поручите задачу молодому человеку.
— Я берусь это сделать,— объявил Жоакин.
Подойдя к релингам, он заговорил с осаждающими. Как только стало ясно, что речь идет не о похищении с помощью иностранцев, а о законном решении суда, все сочли нужным подчиниться, причем каждая сторона думала, что она одержала победу.
Все стали расходиться, и, когда после обеда Томпсон и Робер вместе с Жоакином высадились на набережной, там было спокойно.
Все же в приемную судьи они прибыли в сопровождении большой толпы людей. Судьи не оказалось на месте, его пошли искать. Вскоре пришел человек средних лет, лысый, с лицом цвета жженого кирпича, свидетельствующем о желчном и раздражительном характере. Очевидно раздосадованный непредвиденным делом, он стал задавать вопросы своим поздним визитерам довольно резко.
Робер изложил суть дела. Но как ни был он краток, нетерпеливому судье и это показалось многословно. Его пальцы выбивали яростный марш на столе.
— У Лобату,— как бы телеграфно выбивал он слова,— репутация, достойная сожаления. У Жоакино Салазара и девицы Таргелы — репутация безупречная. У нее полное право искать убежище там где заблагорассудится и выходить замуж за кого угодно. Таков закон. Но я не могу дать распоряжения без личного подтверждения Таргелы, устного или письменного.
— Вот оно.— Жоакин протянул судье письмо.
— Хорошо,— одобрил тот и, схватив перо, сделал записи на листе бумаги.— Сегодня двадцать второе, бракосочетание двадцать пятого. Подпись: Паблу Терраро, церковь Святого Антония.
Судья встал и яростно поставил печать. В кабинет вошли два полицейских.
— Всего хорошего, господа,— сказал судья, и трое просителей очутились на улице.
— Вот дело и сделано, мой дорогой,— сказал Робер Жоакину.— Через три дня вы женитесь на Таргеле.
— О, господа, как я смогу вас отблагодарить? — воскликнул Жоакин, горячо пожимая руки своим благодетелям.
— Тем, что сделаете вашу жену счастливой,— ответил Робер смеясь.— Но как вы будете устраивать свадьбу?
— А что? — спросил Жоакин удивленно.
— Ну, вы не боитесь этих беснующихся на набережной?
— Ба! — беззаботно воскликнул молодой человек, показывая свои руки.— У меня есть вот это.
И, насвистывая танцевальную мелодию, он скрылся в темных улицах столицы Сан-Мигеля.
Глава X,
СВИДЕТЕЛЬСТВУЮЩАЯ О БЛАГОРАЗУМИИ ДЖОНСОНА
Остров Сан-Мигель имеет в плане форму длинного кувшина. В центре, у двух ручек, в самой узкой части кувшина расположены города: Понта-Делгада на юге и Рибейра-Гранди на севере. Удобная дорога, не подымающаяся выше двухсот метров, соединяет эти почти равные по числу жителей города, расстояние между которыми приблизительно восемнадцать километров.
Остальная часть острова, и справа и слева, представляет собой более возвышенную местность.
На ознакомление с восточным побережьем должно было хватить первого дня. На второй день, после ночи, проведенной в Рибейра-Гранди, куда предполагалось доставить ездовых животных, предстояло путешествие по западной части острова.
Учитывая извилистость дороги, планировалось делать каждый день около сорока километров. Это будет довольно трудно. Получив такие сведения от Робера и местных гидов, Томпсон решил перенести час выступления в путь с восьми часов утра, что предусматривалось программой, на шесть тридцать.
На это Гамильтон и Саундерс отреагировали бурной сценой, снова выражая недовольство изменением в программе.
— Запомните, сэр,— заключил Саундерс, растягивая слова.— Я не вый-ду в шесть с по-ло-ви-ной ча-сов!
— Я тоже,— заявил барон,— равно как и моя жена и дочь. Мы появимся на набережной ровно в восемь часов, как указано в программе, и рассчитываем увидеть там необходимые транспортные средства.
Требования Гамильтона и Саундерса были обоснованны, но, несмотря на стремление ладить со всеми пассажирами, в отношениях с этими двумя Томпсон начинал терять терпение. Поэтому ограничился тем, что сухо откланялся, не удостоив их ответом.