Центурион - Саймон Скэрроу

— Ну, так значит мы друзья, князь, — Макрон вытянул руку.

— Друзья? — Балт, фыркнув, сплюнул. — Рим Пальмире не друг.

— Но и не враг, — откашлявшись, вклинился Катон. — В отличие от Парфии и тех в вашем городе, кто толкает Пальмиру под власть парфян.

Балт, прежде чем сказать, воззрился на Катона.

— Это еще как сказать, римлянин. Ни для кого не секрет, что ваш император домогается Пальмиры, как вор — чужого богатства.

Макрон покачал головой:

— Не тем словом ты нас, друг, нарекаешь. Мы не воры. Мы здесь для того, чтобы помочь вашему правителю. Избавить его от тех, кому не терпится предать его Парфии.

— В самом деле? — со зловещим подрагиванием губ улыбнулся Балт. — И как это вы думаете спасти его эдаким жалким числом?

Макрон выпятил грудь:

— Нашего числа для этого более чем достаточно.

— Так ли, центурион? Это вас надо было спасать еще минуту назад. Не вмешайся я, ваша гибель от рук изменников была считай что предрешена.

— Вот уж нет. Сила была на нашей стороне. Мы лишь дожидались первого света, чтобы бросок совершила наша кавалерия. — Макрон указал на конников Второй Иллирийской, что сейчас во весь опор скакали в сторону когорт.

Катон за передним рядом иллирийцев обернулся к Пармениону и тихо сказал:

— Надо бы отрядить к центуриону Аквиле скорохода. Нежелательно, чтобы наша кавалерия по недоразумению ринулась на них.

— Слушаю.

В то время как Парменион давал указания, Катон вышел за строй и присоединился к Макрону, сносящему сейчас насмешки князя, который сейчас потешался с высоты седла.

— Римская кавалерия? Ох, ты меня насмешил! Ты думаешь, она повлияла бы на исход боя?

Макрон в пятнах гневного румянца сделал к Балту шаг:

— Ты, прежде чем смеяться, посмотри: мы вполне могли бы дать им отпор.

Катон, даром что разделял уязвленность друга, сознавал, что сейчас для обид нет ни времени, ни места. Он громко прокашлялся — настолько, что Балт с Макроном на него обернулись.

— Что, муха в рот попала? — прорычал Макрон.

— Прошу простить, господин префект: пыль, не более. Вместе с тем я полагаю, что мы, несмотря на разногласия, с князем все же на одной стороне. Надо бы обсудить с ним положение в Пальмире.

— Ты так думаешь?

— Непременно, — спешно кивнул Катон. — Самым определенным образом.

Макрон еще побуравил Катона взглядом, а затем повернулся обратно к Балту.

— Ну хорошо. Если ты велишь своим верховым спешиться, я прикажу своим людям опустить оружие и мы сможем поговорить более спокойно.

— Так и поступим, центурион, — кивнул Балт.

Обернувшись, он властно что-то крикнул своему отряду. В следующую секунду воины поспрыгивали с седел и тихо присели на корточки возле своих лошадей, готовые по окрику Балта метнуться обратно. Подвоха в их действиях все-таки не наблюдалось, и Макрон, повернувшись, выкрикнул команду об отбое тревоги. Солдаты опустили щиты и копья, настороженно поглядывая на пальмирцев, которые в это время лезли себе в переметные сумки за нехитрой снедью — черствым хлебом, куском вяленины, — чтобы успеть перекусить до поступления дальнейших приказаний. Невдалеке от каре центурион Аквила остановил своих людей, и те, прежде чем примкнуть к товарищам, тоже слезли с коней. Явственно ощущалась напряженность между двумя разноплеменными и разнородными силами, но это хоть как-то сглаживало остроту молчаливой враждебности между легионерами и вспомогательными. Эта мысль вызвала у Катона улыбку.

Князь Балт соскользнул с седла и подозвал одного из своих присмотреть за скакуном, а сам решительно зашагал по песку к двум римским офицерам. Подойдя вплотную, он взыскательно оглядел их темными глазами и опустился на корточки, жестом призывая сделать то же самое. Макрон нахмурился, не имея ни привычки, ни желания идти на поводу у инородца, каким бы высокопоставленным тот ни был. Катон безропотно опустился на землю, скрестив ноги, и Макрон с досадливым вздохом последовал его примеру.

— Ну, — нетерпеливо, как будто разговор длится уже битый час, повел атаку Балт, — и так-то Рим чтит договор с моим отцом? В минуту крайней нужды ваш наместник отряжает какую-то горстку людей для спасения его царства? Предупреждал я его: Риму нельзя доверять.

— Мы лишь передовой отряд, — натянуто заметил Макрон. — Проконсул Лонгин выступит на Пальмиру сразу, как только соберется его армия.

— А каково назначение этого, так сказать, передового отряда?

— У нас есть приказ прорваться к цитадели и защищать правителя и находящихся там римских граждан до прибытия основных сил.

— Вот как, — кивнул Балт. — Пресловутая римская обстоятельность достойна похвалы.

Катон поморщился ироничности тона; Макрон откровенно помрачнел.

— И как же вы намереваетесь войти в город? — наседал Балт. — Каким путем думаете прорываться по улицам к цитадели?

— Определимся, как доберемся до места.

— Хотя, — ввернул Катон, — мы, разумеется, были бы благодарны, если б князь оказал нам какое-либо содействие словом, а еще лучше делом в осуществлении наших намерений.

— Да уж конечно. Полагаться на римскую благодарность можно так же, как на обещания римлян помочь моему отцу. — Прежде чем Макрон успел отреагировать на эти слова, Балт как ни в чем не бывало продолжал: — Извольте, я помогу вам добраться до цитадели. Но с условиями.

— Условиями? — бдительно переспросил Макрон. — Какими такими условиями?

— Прежде всего, осадную колонну, покуда та благополучно не окажется в цитадели, буду вести я.

Макрон покачал головой.

— Исключено. Командование ею вверено мне. И я этим не поступлюсь.

— Центурионы, в данный момент вы нуждаетесь в моей помощи куда как больше, чем я в вашей. Без моих людей вы вряд ли вообще дойдете до Пальмиры, не говоря уже о том, чтобы прорваться по ее улицам к цитадели. Стоит вам еще раз встретить конных лучников, и боюсь, что вы с вашими людьми подвергнетесь участи, от которой я вас только что уберег.

Он сделал нарочито длинную паузу, чтобы слова его отложились у римских офицеров и они оба убедились бы, что он и правдив, и прав. Затем он продолжил:

— Так что эту колонну поведу я. Вы будете выполнять мои приказы и возобновите командование своими людьми тогда, когда мы доберемся до цитадели.

— Уверен, что твой отец оценит такой жест, — усмехнулся Макрон. — Преданный сын приходит на помощь, да еще во главе римской колонны… Это подаст тебя ему в самом выгодном свете.

— Разумеется. Мне нужно изобразить всю возможную преданность, если я в самом деле рассчитываю стать его преемником.