Золотой век - Евгений Игоревич Токтаев

смерть от его руки. И желательно успеть увидеть, как их сожрёт Стражница Амет. А там можно и в Та-Мери, Землю Возлюбленных. То, что голос его будет правдив, Анхореотеф не сомневался.

И тут, как видно, Всеблагие Нетеру[61] его услышали. Вот только распорядились иначе.

— Сутех!

Анхореотеф вздрогнул.

— Наши? Наши! Навались! Сейчас погоним!

— Куда ещё? — прохрипел Сиванала, — сдохнем все… Бежать надо…

— Куда бежать, дурень?! Там помощь пришла!

Автолик, трижды легко раненный, ничего не соображавший от потери крови и усталости, раскрылся и едва не схлопотал в печень троянское копьё. Его в последний момент оттолкнул Тарвейя.

Ахеец рухнул на колени. Обессиленно опёрся на изрубленный щит. Огляделся. В нескольких шагах от него лежал здоровяк Аннарумми. Застывшие глаза смотрели в небо.

Автолик смотрел на него. В голове никаких мыслей, кроме одной:

«Вот сейчас и меня кто-нибудь приложит. Так же лягу. Отдохну…»

— Вставай, брат! — рявкнул над ухом Сиванала, — и верно помощь! Смотри!

Ахеец оглянулся.

— Сутех! — повторился клич уже совсем близко.

— Суте-е-ех!

Он увидел, как к ним бегут «Храбрейшие». И первым из них… Нибамен?

Автолик тяжело встал на одно колено, а потом и на ноги.

«И помереть спокойно не дадут».

В сражении вновь наступил перелом. Натиск «ударных ребят» оказался неудержим. Троянцы, хетты и хурриты попятились. А когда от молодецкого удара Нибамена пал «главный виночерпий» — побежали.

Но приам Вилусы не побежал. Он вновь сплотил вокруг себя самых стойких воинов и принялся отступать к реке, сохраняя строй.

— Так вам, сыны шакала! — бушевал, срывая голос, Анхореотеф, — возлюбившие овцу пуще жены!

Его щит, украшенный глазом Хора, был весь изрублен. От его края почти до самого центра пробежала трещина, на честном слове держался. В конце концов пришлось его отбросить. Анхореотеф левой рукой вытянул из ножен короткий меч с листовидным клинком. И сразу же удачно ткнул им под наплечник очередного нечестивца. Тот отшатнулся и, потеряв равновесие, завалился назад, сбив с ног двоих своих товарищей.

— Ага!

Анхореотеф, развивая успех, устремился в разрыв вражеского строя. За спиной будто крылья выросли. Он видел, уже не первый раз за время боя, пурпурный плащ предводителя нечестивцев. Он рвался к нему. И прежде пытался добраться, но не получилось. Сейчас получится.

Работая двумя клинками, Анхореотеф одного за другим отправлял троянцев на корм Стражнице.

Вот, наконец и предводитель. Он вооружён таким же, как у шардана длинным мечом. Им удобно колоть, а хопешем лучше рубить, хотя и уколоть тоже можно. Что Анхореотеф и сделал. Сверху вниз, над щитом нечестивца.

Алаксанду отшатнулся.

— Отец! — закричал Куршасса и бросился на помощь.

Его перехватил Сиванала, работавший справа от Верховного Хранителя. Хеттору тоже рванулся к приаму и пропустил удар кромкой щита по шлему. Прямо в лоб, где рога крепились. Это Автолик отличился. Хеттору упал на спину. В глазах потемнело. Он мотнул головой. Ремешок шлема, уже надорванный к тому времени, наконец-то лопнул и шлем свалился. Троянцу наступили на левую руку. Он взвыл, дёрнулся. Кого-то уронил.

Анхореотеф обрушил на Алаксанду «бычью ляжку», а когда тот прикрылся щитом, выбросил левую руку с коротким клинком и его кончик рассёк приаму щеку.

— Отец! — продолжал орать Куршасса.

Анхореотеф сбил приама с ног. Шагнул вперёд… И лицом к лицу встретился с поднявшимся Хеттору. Ударил его коротким мечом, но тот отклонился и в ответном выпаде всадил меч меж чешуек панциря Верховного Хранителя. Под рёбра.

Анхореотеф охнул. В глазах его застыло удивление. Он ткнул троянца хопешем подмышку, не целясь, но промахнулся. Хеттору ударил его открытой ладонью в грудь, а сам отшатнулся. Очень вовремя, иначе клинок Автолика напился бы из его горла.

В это же мгновение Куршасса пронзил насквозь Сиваналу и схватился с Тарвейей.

Анхореотеф рухнул на колени и завалился набок. Алаксанду поднялся и отбросил Автолика.

Ремту замешкались, и троянцы смогли восстановить строй, прикрылись щитами. Хеттору оттёрли назад. Он чувствовал, что в момент толчка что-то зацепил пальцами на груди Анхореотефа. Какую-то цепочку. Так и держал в руке, не осмеливаясь взглянуть. Некогда. Ремту во главе с Нибаменом вновь начали наседать.

— Отходим! — командовал Алаксанду.

Пятясь и огрызаясь, троянцы добрались до своих колесниц. Атака хеттов и их союзников окончательно захлебнулась. Началось повальное бегство.

Приам с сыном запрыгнули на площадку колесницы. Хеттору на другую.

— Гони! — велел он вознице, — к реке!

— Нет! — крикнул Алаксанду, — там давка!

Ремту сбрасывали войско нечестивых хета в воду. Царь Талми-Саррума, стоя по пояс в воде, судорожно стаскивал с себя панцирь, а вокруг него шла рубка.

— Прорываемся той же дорогой, как пришли! — приказал приам, — вперёд!

Возница стегнул лошадей.

— Ну, родные, выносите!

Лошади рванули с места. Возле головы Хеттору свистнула шальная стрела. Затем ещё одна. Он уже не обращал на них внимания. Не смотрел назад.

Разжал кулак. На мозолистой, бурой от своей и чужой крови ладони тускло блеснули три золотых мухи. «Золото храбрости».

Глава 6. Царь царей

Всю свою последующую жизнь он втайне гордился тем, что отступление не превратилось в повальное бегство и избиение бегущих. И во многом, конечно же, обманывал себя, не в силах признать, что, повернувшись к Рамсесу спиной, хетты понесли потери больше, чем в бою лицом к лицу. Так было и прежде, так всегда будет и впредь: побежал — пропал.

В клубах пыли метались колесницы, обезумевшие кони, освободившиеся от упряжек. Сразу нескольким хеттам пришла в голову мысль спасаться верхом. Хаттусили довелось увидеть и вовсе небывалое — кто-то из его воинов не просто сумел распряжённую лошадь оседлать, а при этом ещё и умудрился поразить копьём одного из колесничих врага. Хаттусили успел подумать, что надо бы отличить храбреца, да толком лица его разглядеть не смог.

Организованно выйти из боя удалось лишь весьма небольшой части войска, ибо разбитое атакой воинства «Сутех» левое крыло Хамитрима в пылевой завесе отклонилось западнее и отделилось от Хаттусили. Именно этот отряд нарвался на спешащее на помощь своим воинство «Птаха». Именно их преследовал и Урхийя. Вот там почти никто не спасся. А энкур Верхней Страны достиг реки благополучно.

Враг не воспрепятствовал его переправе, потому Хаттусили и не пожелал в дальнейшем считать себя побитой собакой.

Вернувшись в лагерь, он тотчас же принялся разыскивать брата, но оказалось, что найти великого царя в стане собственного войска, задача нелёгкая. Никто не знал, где сейчас Муваталли.

В стане хеттов не осталось порядка. Вместо единой силы, спаянной дисциплиной, хетты и их