Цветы на камнях - Сергей Байбара

… Обмен минометными ударами продолжался. Несколько взрывов раздалось на склоне горы, на значительном расстоянии, как будто бы «турки» нащупывали тропинку к вершине. Там расположилось человек двадцать при огромном количестве стволов, которые держали под контролем дорогу между Двири и Читахеви. Союзные минометы и пушка также в долгу не оставались, отвечали огнем. На противоположном берегу заговорили две гаубицы, притаившиеся в горном ущелье. Минут через пятнадцать интенсивность «турецкого» огня начала спадать. Видимо, врагу эта забава надоела, и он готовился к осуществлению новой акции.

Бека облокотился спиной на обломок стены, взял бинокль. Минуты две он обозревал окрестности, оценивая обстановку. Потом вернул бинокль на прежнее место, быстро снял с плеча свою М-16:

- Ребята, обращаюсь ко всем, - прохрипел его змеиный голос. – И к своим землякам, и к вновь прибывшим бойцам из других городов и поселений. Все мы сражаемся за одно дело. Для всех нас смерти будет подобно, если эти свиньи прорвутся сюда! Вы знаете, что они устроят, если захватят наши селения! Вы знаете, что будет, если они захватят электростанцию! У нас с вами два пути – или отбросить врага, или умереть. Для меня все вы – и кахетинцы, и картлийцы, и сваны, и американцы, и уроженцы других земель, все, кто стоит с нами в одном ряду, - все вы братья и товарищи, и я буду драться за вас, как за своих кровных братьев! Но, если кто-то опять проявит трусость… Если кто-то снова бросит оружие и покажет спину врагу… Этот человек станет мои кровным врагом, и я клянусь Богом, что этот трус долго на земле не проживет. Если вдруг побегу я, можете отрезать мне голову и выбросить в Мтквари без погребения, а моему сыну можете сказать, что его отец – трусливое дерьмо! Всем все ясно?!

- Ясно, Бека, ясно, - послышались голоса. – Только скорее Мтквари потечет обратно, чем ты увидишь, как мы испугались!

Тенгиз увидел, как с позиций на дороге поднялся маленький человечек и быстро побежал назад, в тыл. Тенгиз подумал, - вот он, случай бегства, и сейчас, наверное, ему придется стать свидетелем расправы над трусом. Но Бека равнодушно наблюдал за тем, как человечек вскочил на коня и быстро поскакал в сторону Читахеви. Тенгиз подумал, что это, скорее всего, не трус, а вестовой. Повез донесение…

Тенгиз решил, что сейчас, - единственная возможность прочитать записку от Лиле. Кто знает, а вдруг потом уже не придется… Он развернул пожелтевший листок, на котором мелким, аккуратным женским почерком были начертаны строки:

«Милый, единственный, любимый муж мой! Я, наверное, худшая из жен, так как все время причиняла тебе только беспокойства. Сейчас, когда в очередной раз я провожаю тебя в неизвестность, я ругаю себя на чем свет стоит. Я очень, очень, очень люблю тебя! Каждый день мы с Тамарочкой будем смотреть на ту большую дорогу, по которой ты уехал. Каждый день мы будем молиться за тебя в нашей церкви, чтобы Господь отвел от тебя беду! Возвращайся поскорее. Твоя непутевая, но безумно любящая тебя Лиле!»

А чуть ниже кривыми буковками разной величины было выведено:

«Папа, я и мама очинь ждем тебя домой. Мы тибя очень любим! Тамарочка…»

Тенгиз почувствовал, как глазам стало горячо. Теплая влажная пелена застила глаза. Конечно, виноваты здесь были не только эмоции, но и пыль, взметнувшаяся от разрывов снарядов и мин, и жуткая вонючая гарь. Однако строки этого маленького письма впитались в его душу и заглушили страх, как таблетка анальгина на время заглушает боль. Осталось только осознание проблемы, как справиться с врагом? Хотя, глядя на товарищей, увешанных оружием, на ощетинившиеся стволами винтовок, автоматов и пулеметов оборонительные редуты, казавшиеся неприступными, спокойствие возвращалось в мятущуюся душу. Тенгиз хотел вернуть записочку в карман, однако порыв ветра выхватил маленькую бумажку и понес к реке.

Артобстрел, похоже, прекратился. Только пулеметные очереди еще нарушали покой. Люди, во время обстрела вжавшиеся в камень, засевшие в траншеи и ямы, отряхивали пыль и грязь с одежды, готовили оружие к бою. То здесь, то там слышалось клацанье затворов. За спинами загрохотали гусеницы, заревел мощный мотор. Из-за поворота дороги выехал старый немецкий танк. К самой оборонительной линии он не подъезжал, оставаясь как бы в стороне. Его орудие нацелилось на дорогу.

- Хорошо, что у них нет ракетных комплексов, - кашляя, заметил Шалва Аронович. – «Градов», например. Это очень страшное оружие.

- Есть у них «Грады», - выпалил Роин. – Только снарядов теперь нет. Местные бойцы говорили, что вчера наша группа взорвала склад боеприпасов, и теперь «турки» испытывают снарядный голод. Будет полегче.

- Это хорошо, - сказал Тенгиз.

Внезапно с вершины горы раздались гулкие залпы автоматических гранатометов, подкрепленные пулеметными очередями. Видно, тишины не предвидится, и артиллерийские удары были лишь началом.

К Беке подбежал человек в старой джинсовой куртке с обрезанными рукавами, весь серый от пыли.

- Бека, там западнее, где устье пересохшего ручья, в зарослях наблюдаем концентрацию «турок». Человек пятьдесят. С гор нас обстреливает снайпер. Один человек ранен.

- Старайтесь не подпускать их, - просипел Бека. – Они к вам полезут. Если станет туго, пришлю вам огнеметчиков.

- Эй, Бека, - позвал его кто-то из бойцов, - Смотри, там что-то летит.

Действительно в небе появился небольшой объект искусственного происхождения. Летел он очень медленно, наверное, на остатках горючего, даже не летел, а как-то неуклюже ковылял.

- Это беспилотник, - сказал Бека. – Либо американского производства, либо израильского.

Приближающийся объект напоминал маленький самолет с длинными узкими крыльями, с раздвоенной хвостовой частью. Летающая машина все больше снижалась, покачиваясь крыльями. Даже с земли было видно, что на корпусе аппарата болтались какие-то небольшие округлые темные предметы.

- Скорее всего, на нем взрывчатка, - сделал вывод кто-то из бойцов.

Привлекший всеобщее внимание беспилотник тут же стал для грузин желанной мишенью. Ждать, пока теряющий высоту, аппарат брякнется об землю, желания не было. Что хорошего может прилететь с той стороны? Патронов жаль, но что поделаешь…

Стрелки открыли огонь по аппарату из пулеметов и автоматов, а его хозяева, видимо смирившись со своей горькой участью летающей машины, утратили к ней всякий интерес. Разумеется, они хотели, чтобы аппарат любой ценой дотянул до грузинских позиций, а что с ним будет дальше, - плевать. Подарок, короче, прислали.

- Как только он упадет, к аппарату не подходить, - распорядился Иоселиани. – Уничтожить из гранатомета. Скорее всего, он начинен взрывчаткой.

С той стороны опять начали постреливать. Еще два взрыва сотрясли землю. Союзная пушка после некоторого раздумья сделала еще два залпа. Турки били, как ни странно, с недолетом. Их снаряды падали перед оборонительной линией.

Бека увидел в бинокль, как в километре впереди в кленовой рощице мелькают человеческие фигуры в черных одеяниях. Он заметил, как один из «турок» присел на колено, целясь в сторону союзных позиций из ручного противотанкового гранатомета. Странный был гранатомет – на боевой части гранаты болталось что-то округлое…

…Резкий, как щелчок, выстрел раздался со стороны гор за ручьем. Один из бойцов недалеко от Беки вскрикнул и повалился на землю. На груди темнело свежее пулевое отверстие…

Подразделение сержанта Крастика заняло оборону на дороге. Сержант также наблюдал активность турок, и это его беспокоило. Он видел, как несчастный беспилотник, снижаясь, кувыркался в воздухе под огнем грузин. Наконец аппарат страдальчески грохнулся на землю, со скрежетом пропахав по инерции метров пятьдесят. Несколько округлых предметов в маленьких мешках оторвались от корпуса и покатились по дороге. Тут же один из бойцов взорвал упавший беспилотник при помощи одноразового гранатомета. Взрыв был очень сильным, - видимо, «турки» действительно начинили самолет взрывчаткой.

В круглый предмет, упакованный в мешок, сделали несколько выстрелов, но тот, вопреки ожиданиям, не взорвался. Когда один из бойцов подобрал и распаковал мешок, его лицо перекосило от ужаса. Он отбросил ужасную находку, заорал благим матом, попытался вытереть руки об рубаху… Это была отрубленная, изуродованная голова женщины с длинными черными волосами…

У села Двири царило оживление. В сторону союзных позиций двинулась большая группа людей. Они шли быстрым шагом, некоторые бежали. Время от времени там раздавались выстрелы.

Дэвид Крастик, чьи люди заняли оборону в траншеях на дороге, а также чуть впереди, среди сгоревших турецких танков и бронемашин, снова взял в руки бинокль. Сержант проклинал электронику шлема давным-давно вышедшую из строя. Когда-то американская армия считалась первой в мире по оснащению. Но, увы, прошли те времена, когда на обзорном стекле его шлема, напичканного электроникой, отображалось количество вражеских солдат, характеристики их вооружения, и та же электроника помогала вести прицельный огонь. Про спутниковую связь и многочисленные датчики и говорить было нечего. Теперь с таким же успехом он мог надеть на голову ведро. Дэвид знал, что участок дороги перед ними заминирован, и дело не должно быть сложным. Но, когда он в очередной раз приник к биноклю, он не поверил своим глазам: