Желябов - Александр Воронский

Царь советует, ободряет, подтягивает, требует, следит. А надо всем одно: — необходимо держать нам ухо востро…

Землеволец Соловьев чуть не застрелил "освободителя". Опять "бог спас". Опять "много дам". Опять "ура сильнейший".

Но обреченность повсюду. Ее можно почти осязать руками.

Слезы. Самодурство. Нерешительность. Разговоры о ненавистной конституции. Лорис-Меликов. Красный террор. Расправы. Казематы. Каторга. Палач Иван Фролов. Виселицы.

Императрица Мария Александровна приказала долго жить. Кропоткин пишет в своих "Записках":

— Она умирала в Зимнем дворце в полном забвении. Хорошо известный русский врач говорил своим друзьям, что он, посторонний человек, был возмущен пренебрежением к императрице во время ее болезни. Придворные дамы… покинули ее, и весь придворный мир, зная, что того требует сам император, заискивал перед Долгорукой…

Летом 1880 г. царь обвенчался с Долгорукой. Под венцом стоял сгорбленный старик с мешками под глазами, обрюзглый, страдающий одышкой. Рядом с ним цвела красавица "с глазами газели".

Царь ищет забвения в семье. Он внимателен к детям, он души не чает в молодой жене. Нет забвения: ни в семье, ни в "ура сильнейшем"…

Опять разговоры о реформах, о конституции… Опять палач Фролов… Припадки тоски. — В иные дни он принимался плакать так, что приводил Лорис-Меликова в отчаяние… (Кропоткин).

Террор "Народной Воли". Известно, что за царем охотятся… Взрывы… Царь сам неослабно следит за подозрительными при выездах. Виднейший слуга, полицеймейстер Дворжицкий, сообщает:

— Покойный государь по возвращении с поездки весьма часто призывал меня и отдавал приказания о наведении справок о замеченных им на улицах подозрительных лицах… Случалось часто, что при докладе его величеству о задержании при выезде государя подозрительной личности, он замечал — верно: у него скверная рожа…[43]

… Желябов и Перовская, Кибальчич в Петербурге….

Из приближенных царя скажем кратко только о Лорис-Меликове и Победоносцеве. О Лорисе Победоносцев писал в своих дневниках:

— Граф Лорис-Меликов человек честный в том смысле, что он не брал и не берет взяток; но вместе с тем это крайне честолюбивый и властолюбивый, совершенно бессердечный эгоист… ум его хитрый и лукавый, но отнюдь не дальнозоркий, не глубоко проницательный и весьма односторонне развитый жизненной практикой и интригами… России и русского народа он не понимает. Научное… образование его очень поверхностное и ограниченное…

На этот раз слова Победоносцева вполне совпадают с тем, что о Лорисе писалось в № 2 листка "Народной Воли":

— …Благодарная Россия изобразит графа в генерал-губернаторском мундире, но с волчьим ртом опереди и лисьим хвостом сзади в отличие от прочих генерал-губернаторов, отечества не спасших…

О самом Победоносцеве имеется сочный отзыв в книге Лафертэ "Александр II"; книгу граф Валуев называет произведением Долгорукой. Напечатана была эта книга за рубежом, после смерти царя, куда Долгорукая вынуждена была выехать.

— Скажем несколько слов об обер-прокуроре святейшего Синода Победоносцеве. Этот субъект, пропитанный ханжеством, характера сильного, мстительного, настроения желчного, здоровья слабого, один из тех людей, которые проявили себя, как признанные противники прогресса и реформ, проведенных в России в царствование Александра II… Незадолго до смерти Александра II в публике распространился слух, что в "высоком месте" заняты выработкой русской конституции… Некто пустил в ход тогда все средства, как, например, подбрасывание монарху писем, с целью ввести его в курс идей, которые якобы господствовали в провинциях империи…[44]

Этому заматерелому мракобесу даже Александр II казался едва ли не карбонарием…

Об Александре III, сыне "царя-освободителя", следует сказать: конституции не дал, науки упразднил, людей вешал, крамолу уничтожал. Запечатлен в известном памятнике Трубецкого, что в Ленинграде против Октябрьского вокзала. Похож на уездного исправника. Подвержен был зелию настолько, что со своими приближенными в залах дворца ложился на пол, на ковры и ловил проходящих за ноги… Более достойно ничем себя не прославил.

ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ

В конце октября 1879 г. в Одессе прописался курский мешанин Семен Александров, стал искать работы и вскоре поступил железнодорожным сторожем, поселившись с женой в будке на четырнадцатой версте. Рядом с будкой были свалены груды камней для постройки будущего вокзала. Соседи, рабочие и служащие, видели, как однажды какой-то человек, не то "сродственник", не то приятель сторожа Семена Александрова привез из Одессы в будку незамысловатую мебель. Курский мещанин Семен службу нес исправно, жену не бил, не баловал, отличался обходительностью, водки не пил, жил тихо и благонадежно, но почему-то в сторожах долго не пробыл и в декабре уехал с женой, не дождавшись даже расчета. То, что он не "взял расчета, среди знакомых Семена возбудило толки и недоумение: — Чудак, человек! От своего добра отказывается! — Поговорили, поговорили, да и перешли к своим докучным делишкам,

Про сторожа Семена и про жену его совсем было забыли, но спустя время, так года полтора, — пришлось поневоле вспомнить. Курского мещанина Александрова по какому-то неизвестному случаю жандармы где-то арестовали, пригнали в Одессу и предъявили железнодорожникам. Дорожный мастер сразу узнал русого крепыша. — Да, да, это тот самый Семен. Служил у меня сторожем на четырнадцатой версте. Ушел и даже не взял расчета. — В числе собранных для опознания Семена находился и кум его: Семен с женой крестили у него дочку. Понятно, кум тоже обрадовался крестному своего ребенка. Приятели и знакомые стояли рядом с Семеном, улыбались и ободряли его: — Не беспокойся, дурного ничего про тебя не скажем. Человек ты наш, свойский. Все мы тебя хорошо помним. — Тот самый? — Тот самый, ваше высокоблагородие… Тут и говорить нечего… Наш сторож Семен…

Одесский жандармский полковник Добржицкий весьма любезно предложил Семену подписать бумагу с показаниями простодушных опознавателей. Не к чему больше отрицать, что он проживал здесь сторожем. Зачем лишать куска хлеба этих бедняков? Придется их вызывать в Петербург; примет ли их обратно дорога на службу? Сторож Семен подумал, подумал, взял и подписал бумагу: в самом деле, зачем подводить рабочий народ? Сердобольный полковник остался очень довольным, но сторожа Семена все же обманул: бедняков потом на суд вызвали.

На этом суде обнаружились разные диковинные вещи.