По ту сторону - Сергей Щипанов

Про меня на время забыли.

Когда улеглась кутерьма, и на судне осталось не более десятка человек, ко мне в каюту вошёл чиф.

– Мэм, вам велено не покидать каюты. Капитан сейчас на берегу и будет после полудня. Он просил передать: у него к вам важное дело.

Вот как. У Роберта для меня есть новости? Похоже на то.

Хорошие или плохие? Последнее наиболее вероятно. Я сидела, сцепив пальцы замком; закрыла глаза.

И, – давай себя накручивать. Видение качающейся на ветру петли всплыло в памяти, оледенило душу.

Я стала молиться.

Помогло, но ненадолго.

Господи, какие испытания мне ещё уготованы?!

Заставила себя поесть, хотя кусок не лез в горло.

«Я сильная, им меня не одолеть», – повторяла мысленно, настраиваясь на борьбу. Кому «им» – не знаю толком, как и того, что за борьба предстоит. А может, обойдётся?

Часа в два пополудни появился капитан. И с порога огорошил:

– Будьте моей женой, Жанна!

От неожиданности я прикусила язык, и сидела глупо моргая.

– Вы согласны? Поторопитесь, у нас мало времени.

– Роберт, это так неожиданно, я право…

– Жанна, вас должны арестовать! Супругу же капитана Хоума трогать не станут. Я всё уладил… Так вы согласны, или нет?

– Согласна, – пролепетала я сдавленным от волнения голосом. Бог ты мой, неужели это взаправду?! Или сплю?

Роберт не дал мне времени даже на то, чтобы привести себя в порядок: попробовать причёску сделать, хотя бы. Взял за руку и повёл к сходням.

Вахтенный офицер на палубе отсалютовал нам – видимо, капитан предупредил его, что намерен нынче обвенчаться с пленницей из Московии.

Неподалёку от места швартовки «Эдмунда» находилась небольшая часовня. Туда мы и вошли, держась по-детски за руки, прямо по лужам, под моросящим дождём. Капитан в парадном облачении, я в своём единственном простеньком платье и дурацком чепчике. Ни тебе белого подвенечного платья и фаты, как грезилось когда-то, ни цветов и шампанского, ни марша Мендельсона и толпы гостей…

Пастор, низенький сухой старичок, принял от Роберта плату за совершение таинства венчания, сделал запись в церковной книге и приступил к выполнению обряда.

– Роберт Джон Хоум, согласны ли вы взять в жены, э-э Диё…

Мою фамилию он исказил до неузнаваемости.

– Согласен.

– А вы, э-э, Ди…

Я пребывала в лёгком трансе. Откуда-то издалека доносились слова «…в горе и радости, пока смерть не разлучит вас». А может, я сцены венчания из голливудских фильмов вспомнила, в то время как старичок говорил другое?

Собравшись с духом, выпалила:

– Согласна!

Старичок прочитал молитву.

– Объявляю вас мужем и женой.

По традиции тут, наверное, надо слезу пустить. Я же повернулась к Роберту и улыбнулась, виновато: извини, мол, милый, что тебе пришлось взять на себя такую обузу.

Увидела сияющие глаза молодого супруга, и… расплакалась. От радости.

Так из Жанны Дёминой я превратилась в миссис Хоум.

Часть третья

Миссис Хоум

I. Медовый месяц

1

Год моего рождения тысяча девятьсот восемьдесят восьмой, моего супруга Роберта – тысяча пятьсот пятьдесят восьмой. Получается, я замужем за человеком, который старше на четыреста тридцать лет!

Не слабо, да?

Тем не менее, мы с Робертом ровесники – нам обоим по двадцать пять. И оба впервые в браке. Уже месяц. Медовый месяц.

Вообще-то наш брачный союз – чистое безумие, и с его, и с моей стороны. Как если бы принц Уэльский женился на какой-нибудь таджичке-гастарбайтерше. Или выпускница МГИМО вышла замуж за неграмотного австралийца-аборигена.

Мой законный супруг Роберт Д. Хоум принадлежал старинному дворянскому роду, но, будучи младшим сыном в семье, по закону не мог наследовать титул и имение предков. Потому-то он и пошёл на морскую службу. С другой стороны я, хоть и была «без роду, без племени», имела среднее специальное плюс неоконченное высшее образование, да и знала столько всего, о чём Роберт и не подозревал. В этом смысле он, по сравнению со мной, трёхлетний ребёнок, которого близко нельзя подпускать к обычной электрической розетке, не говоря уже о том, чтобы доверить управление автомобилем.

Кстати, загадочная «Служба контроля и коррекции времени» напомнила мне о необходимости «соблюдать осторожность при общении с аборигенами». Буквально на другой день после венчания пришла эсэмэска, вторая весточка с «Большой земли». Из этого я заключила: «Служба» продолжает следить за мной. Но каким образом и, главное, с какой целью – непонятно.

Я не сильно горевала по этому поводу – пребывала в эйфории от нежданно-негаданно свалившегося на меня замужества.

Первую брачную ночь мы провели в каюте Роберта на «Святом Эдмунде». Моряки, что остались дежурить на борту, поздравили нас, а капитан распорядился выдать всем дополнительную порцию виски. Роберт помог мне перенести имущество из моей каюты в его, более просторную, но тоже лишённую намёка на роскошь.

Капитан привык спать в гамаке, находя подвешенное ложе очень удобным. Да, в качку, пожалуй, не придумать лучше. Но спать в гамаке вдвоём, да ещё заниматься любовью – это для экстремалов.

Я, как молодая хозяйка, взялась за устройство «семейного гнёздышка». Прибралась, и из двух набитых сеном тюфяков соорудила постель. Роберт участия в хлопотах не принимал, наблюдал со стороны.

Он вдруг поинтересовался, не было ли у меня прежде мужчин.

Не моргнув глазом, я соврала:

– Был муж, но брак наш оказался короток – всего две недели.

В шестнадцатом веке на внебрачные связи смотрели иначе, нежели в двадцать первом. Невинную девушку я изображать не могла, потому без зазрения совести поведала супругу трогательную историю о женихе, спасавшимся от царского гнева, и о том, как последовала за ним, но до этого мы якобы тайно обвенчались в сельском приходе, потом, мол, муж мой заболел и скоропостижно скончался, и так далее. Наплела с три короба, практически слово в слово повторив сказку, рассказанную в своё время Сидонии.

Конечно, я вруша. Но пусть кинет в меня камень тот, кто ни разу в жизни не лгал.

А Роберт… Что Роберт? Поверил, ясное дело. Мы, женщины, во все века водили мужиков за нос. Водим и по сей день. Как говорится, кто у нас не первый, тот у нас второй.

Сели ужинать. И отметить начало совместной жизни. Ели жареную курицу, пили вино.

Я, конечно, волновалась и переживала – как всё пройдёт. Замуж вышла, шутка ли!

Поглядывала на супруга: Роберт сидел «аршин проглотивши», словно соискатель на собеседовании у работодателя, и, похоже, робел. Бедненький мой…

Я стала напевать: «Капитан, капитан, улыбнитесь…».

– О чём эта песня, Жанна?

– О капитане, милый. Он повидал множество стран и морей, пятнадцать раз попадал в кораблекрушение, но никогда не терял присутствие духа. И вот однажды капитан повстречал девушку, в которую влюбился…

– Это же про меня!

Мы расхохотались.

Скованность моментально исчезла. Так хорошо нам было вдвоём!

Стемнело. Зажгли масляный светильник.

Роберт стоял и смотрел призывно. Я тоже поднялась, подошла. Он поцеловал меня, да так неумело, словно подросток.

Я подумала: неужели у моего Роберта ещё не было женщины?

Похоже на то.

Что ж, может, это к лучшему.

Роберт тактично отвернулся, давая возможность мне раздеться. Я быстро скинула всё, улеглась, прикрывшись лоскутным одеялом.

Чуть слышно потрескивал фитилёк в нашей «лампадке», разливая терпкий горьковатый запах. В неровном свете нагое мускулистое тело супруга, скинувшего парадное облачение, казалось изваянием греческого божества. Я прерывисто дышала, сгорая от вожделения, когда он наклонился надо мной, а потом заключил в объятия.

О! Я, похоже, заблуждалась, считая его девственником.

В упоении страстью мы не отпускали друг друга до тех пор, пока не изнемогли окончательно, и пока нас не сморил сон.

Через три дня мы с мужем сошли на берег – перебрались в небольшую квартирку недалеко от Сити. Что-то вроде частного пансиона: первый этаж занимала хозяйка, второй (две комнатки) мы с Робертом. Как Холмс с Ватсоном. У нас даже своя миссис Хадсон имелась – хозяйка дома Сара Смит, женщина средних лет, вдова. Мы не только жили, но и столовались у неё.

Вместе с миссис Смит проживала её родственница Джулия, которая выполняла всю домашнюю работу – богатая тётушка держала племянницу прислугой. За небольшую доплату Джули (так её звали мы с Робертом) прислуживала и нам.

Я бы и сама прекрасно справилась, но нет – нельзя. Теперь я женщина с положением, и должна чураться чёрной работы. Моё дело – ублажать мужа, следить, чтобы его одежда всегда находилась в надлежащем состоянии, чтобы дома был уют и покой, чтобы деньги, выделяемые мне на хозяйство, не расходовались, как попало.

– Милый, я совсем не знаю английских обычаев. Ты, пожалуйста, подсказывай мне, что и как делать, – попросила я мужа.

Он, ни свет ни заря, ушёл на службу – проверить, всё ли в порядке на корабле, и ещё по каким-то делам, и только что вернулся к ленчу. Снимая камзол и передавая его мне, Роберт сказал игриво: