Клин - Андрей Буторин

— Никаких кустиков, — возразил Серега. — Тебе ли не знать, чем это чревато? Вот, эту поляну мы уже как следует вытоптали, аномалий здесь точно нет, поэтому здесь и будем… г-м-мм… оправляться. Мальчики по одну сторону вездехода, девочки по другую.

— Тогда идите на свою сторону и не появляйтесь, пока я не позову. Я в вездеходе комбинезон сниму, мне в нем, сами понимаете…

Мы с ученым и братом зашли за вездеход и приступили, что называется, к процессу. Я управился первым и только успел застегнуть комбинезон, как услышал истошный девичий крик. С автоматом я теперь не расставался, поэтому, передернув затвор, я тут же метнулся на другую сторону вездехода.

То, что я увидел, заставило встать мои волосы дыбом. По-моему, я тоже невольно заорал, потому что сначала мне показалось, что у нашей Анны кто-то по пояс откусил нижнюю часть тела. А верхняя половина девчонки стояла в трех-четырех метрах передо мной и уже не кричала, а лишь, постанывая, жутко гримасничала. Анна была в одном только лифчике, но в тот момент я вообще не обратил внимания, одета она или нет. Зато быстро заметил, что вокруг нее нет крови, без которой, случись с ней на самом деле то, что мне подумалось сразу, никак бы не обошлось. И тогда я наконец-то понял, что ничего у девушки не откушено — просто она почему-то провалилась по пояс под землю. Мало того — она и продолжала проваливаться буквально у меня на глазах.

Моя оторопь тут же прошла, и я бросился к Анне. Но она завопила вдруг:

— Не приближайся! Тебя засосет тоже!..

Я замер. Но всего на мгновение, не больше. Поскольку автомат был у меня в руках, я стал тыкать его стволом землю перед собой. Твердо — шажок; снова твердо — еще шажок. А потом ствол вдруг резко ушел вниз — так, что я едва не потерял равновесие.

Я вытянул к Анне руку, хотя и без того видел, что ни за что до нее не дотянусь. Тогда, держась за самый кончик автоматного ствола, я протянул ей «калаш». Вернее, хотел протянуть, но удержать на вытянутой руке тяжелый автомат у меня не хватило силенок. Мне бы, дураку, отцепить хотя бы магазин — все стало бы легче! Но, как говорится, умная мысля приходит опосля. Короче говоря, «калашников» упал между мной и Анной и тут же погрузился в ставшую похожей на кисель почву. Нет, внешне она оставалась почти такой же, что и обычно, разве что покрылась едва заметным серебристым налетом, но свойства у нее стали примерно такими же, что и у желе, или, по крайней мере, как у некоего очень сыпучего порошка.

Но разбираться в этих идиотских свойствах ненормальной почвы мне было недосуг. Анну продолжало засасывать — теперь она оказалась уже по грудь под землей. Я обернулся, в надежде найти какую-нибудь палку, и тут мой взгляд наткнулся на крест, сделанный Анной и установленный на могиле Вентилятора. Те двадцать-тридцать метров, отделяющих меня от креста, я преодолел, как мне показалось, одним мгновенным рывком, побив, наверное, мировой рекорд по бегу на сверхкороткие дистанции. И вырвал я этот крест так, словно это была всего лишь воткнутая в песок ветка. Когда я мчался назад, то увидел, как Серега влетел в кузов вездехода — в надежде, наверное, тоже найти какое-нибудь средство спасения, а Штейн все еще боролся за вездеходом с застежками своего несомненно качественного, но весьма неприспособленного для быстрого расстегивания-застегивания научного комбинезона.

Подбежав к тонущей Анне, я с ужасом увидел, что девчонка увязла почти по плечи. Еще немного — и она не сможет двигать руками! А это все, конец, надежд на ее спасение тогда попросту не останется!..

И я протянул ей крест. Девушка ухватилась за него сначала одной рукой, потом сумела каким-то образом извернуться и дотянуться также и другой.

— Держись крепче! — крикнул я и потянул на себя шест.

Сначала мне показалось, что все идет просто замечательно, и я вытяну Анну почти без труда. Во всяком случае, пока над поверхностью не показалась грудь девушки, тянуть было довольно легко. Но чем большая часть тела высвобождалась из зыбучего плена, тем тяжелее мне становилось справляться. Это выглядело так же, как если бы я доставал Анну из-под воды. Ведь под водой из-за выталкивающей силы тело весит меньше, а стоит ему оказаться снаружи, как к нему возвращается прежний вес. Но то под водой! Здесь же была всего лишь земля. Впрочем, как я уже говорил, свойства у этой земли были совершенно странными — кто знает, может, они и впрямь были схожи со свойствами жидкости.

Как бы то ни было, я скоро понял, что еще немного — и я не удержу в руках крест. Поэтому я совершенно машинально сделал то, что ни в коем случае делать не следовало — перехватился чуть ближе к крестовине. А для этого я сделал вперед один шаг. Всего лишь один маленький шажочек, но его оказалось достаточно, чтобы я тут же провалился в зыбкую почву почти сразу по пояс. Мы вскрикнули одновременно с Анной.

Но девушка к этому моменту освободилась тоже почти по пояс, и она, скорее инстинктивно, чем осознанно, повалилась в мою сторону, так что оказалась лежащей грудью на кресте. Это задержало ее погружение, и она хрипло выдохнула:

— Делай так же!..

Я понял ее и повалился вперед на свою часть креста. Теперь, вытянув друг к другу руки, мы смогли сцепиться пальцами. Однако выбраться на твердую почву это нам никак не могло помочь. Мало того, мы по-прежнему погружались в земляную зыбь, хоть и значительно медленней, чем до этого.

И тут я услышал крик брата:

— Держите! Хватайтесь!

Сверху на меня упало что-то мягкое, мне показалось сперва, что это большая ветка дерева. Но скосив глаза, я узнал остатки маскировочной сети.

— Хватайтесь! — снова заорал Серега. — Расцепите руки и хватайтесь за сетку!

Поскольку сеть была прямо перед ней, первой это сделала Анна. Оказавшись без поддержки, я невольно взмахнул руками и пальцы сами уцепились за веревки ячеек.

— Теперь держитесь что есть силы! — крикнул Сергей, а через короткое время я услышал его команду, отданную Штейну: — Готово! Газуй!

Я услышал рык вездехода, а в следующее мгновение почувствовал, как неудержимая сила потащила меня из зыбучей ловушки. Еще немного, и я ощутил, что меня поволокло уже по твердой земле. Я выпустил сетку, вскочил на ноги и помог подняться тоже успевшей выбраться из западни Анне. Мне повезло больше — я был в комбинезоне. Анну же, которая была в одном нижнем белье, успело протащить голым телом по земле, и его теперь покрывало множество царапин и ссадин. К тому же девушка была настолько грязна, что напоминала иллюстрацию из учебника истории на тему угнетения пролетариата в странах мирового империализма.

Но держалась она на удивление стойко. Заглянула мне в глаза и тихо, но твердо сказала:

— Спасибо.

Тут к нам подбежали Серега и Штейн и оттеснили от меня девушку. Брат принялся ее осторожно, словно стеклянную, отряхивать от грязи и пыли, ученый же раскрыл аптечку и начал чем-то смазывать царапины и ссадины.

— Дядя Фёдор! — нашла меня глазами «захваченная» мужиками девчонка. — Поставь на место крест, пожалуйста.

Я оглянулся на то страшное место, которое едва не стало нашей с Анной «братской» могилой. Креста там не было. Сначала я подумал, что его успело засосать, но тут мой взгляд упал на валяющуюся поблизости маскировочную сеть, и я увидел, что крест запутался в ней.

Я распутал его, отложил в сторону и полез в кузов за лопатой. Достав ее и повесив на шею ремень запасного «калаша», я поднял и взвалил на плечо крест и медленно пошел в сторону могильного холмика.

— Только будь осторожен! — крикнул мне вдогонку Сергей.

Но я и так уже был осторожен до предела. Я ступал очень-очень медленно, словно шел по минному полю, а перед тем как сделать очередной шаг, тыкал впереди лопатой.

Удивительно, но смертельная опасность, которую я только что пережил, никак не отразилась на мне эмоционально. Казалось, я должен был прыгать и вопить от радости, что остался жив, или наоборот — кататься в истерических рыданиях. Ничего подобного! Конечно, я был чертовски рад, что выжил, но все-таки куда больше меня согревала сейчас мысль, что осталась жива Анна и что помогли тому в первую очередь мои действия. Я не спасовал, я не струсил, я все же не настолько бесполезный и никчемный, как уже начинал и сам о себе думать. Но сначала кровосос, а теперь и Анна… Нет, теперь я, говоря откровенно, даже немного начал собой гордиться.

И тут, как назло, мне пришла в голову мерзкая, отвратительная мыслишка!.. Да, я прекрасно понимал, что никогда ее не озвучу, но тем не менее она меня посетила, и моя гордость к себе тут же развеялась пылью.

А подумал я о том, что беда случилась с Анной как раз в тот момент, когда девчонка делала то же самое, что и я в те два раза, когда Зона демонстрировала мне свои жестокие шутки. И теперь было бы очень и очень в тему с торжествующим сарказмом сказать Анне что-нибудь вроде «Ну что, дорогая, и кто это язвил надо мной? Может, теперь и тебе пора… это самое… на „электру“?..»