Ушма - Алексей Наумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Брат зауважал Олега, после случая с прокушенной щекой. Он даже потрепал его по голове и предложил папиросу, но уже два дня спустя, едва не придушил, а когда Олег попытался пустить в ход зубы, что есть сил ударил его коленом в живот, да так, что Олег пролежал в углу четверть часа.
— В следующий раз все зубы повышибаю, сучёнок… — бросил Сергей, уходя из дома.
Олег молча корчился, пытаясь сделать вдох, но сквозь подступавшую мглу, ему хотелось смеяться. Он давно привык к боли, а после того случая в снегу, понял, что она лишь иллюзия. Просто красная мигающая лампочка в сознании, которая предупреждая его об опасности. Спустя годы, он научился выключать этот свет, но в тот день, извиваясь на полу словно полураздавленный червь, он только начинал постигать этот механизм. Но главное, он понимал, что его страх ушёл и вместо него, он чувствует необычайное возбуждение, такое сильное, что казалось, сквозь его тело проходит электрический ток.
Когда брата посадили, они с матерью вздохнули свободно. Олег с отличием закончил техникум, отслужил в армии и устроился на ламповый завод, где до этого проходил практику. Мать была счастлива и плакала, когда он принёс домой и отдал ей свою первую зарплату. Но он стал другим. Мать не понимала этого, но это было так. Он уже видел смерть и открыл для себя её волнующую притягательность. Отныне Она принимала участие во всех его новых «фильмах». Он видел её всё ярче и ближе, и порой, ему чудилось, что Она тоже видит его и улыбается в ответ.
В день, когда вернувшийся из тюрьмы Сергей напился и начал угрожать матери, Олег молча скользнул к плите, схватил сковородку с жарившимся на ней картофелем и ударил ей брата по голове, желая убить. Однако череп Гориллы выдержал удар. Он сполз на пол, очумело моргая, а потом, с материнской помощью, дополз до кушетки, где и отключился. Мать рыдала у его кровати всю ночь, а утром ушла на работу. Олег немного задержался. Остановившись напротив кушетки с братом, он негромко, но отчётливо произнёс:
— Увижу тебя здесь ещё раз — убью… — и тоже ушёл.
Они оба знали, что он сдержит своё обещание, а потому, вечером квартира была пуста. Вместе с Сергеем исчезли серебряные ложки, приёмник, пара колец и серёжек матери, а также немного деньг, что хранились в серванте. Мать снова рыдала, а когда Олег сказал ей, что так даже лучше, крикнула, что он бессердечный, и поэтому и девушки у него до сих пор нет.
Олег ничего ей не ответил. Слова матери давно перестали трогать его. Когда кто-то ругал или оскорблял его, он сразу вспоминал леденящий холод снега и вкус крови сквозь плотно стиснутые зубы. А ещё, крик, — жалкий и насквозь пропитанный страхом вопль Кольки, отчаянно бьющегося в зубах связанного Волчонка… Этот крик всегда начинал звучать у него в ушах, когда его злили, и его глаза постепенно застилал белый туман, сквозь который, ещё робко, но всё отчетливее, проступала Она. Тогда он начинал улыбаться. И те, кто отчитывал его, смолкали на полуслове, чувствуя, что на них смотрит нечто большее, нежели просто существо из плоти и крови.
К тому же, мать была не права. У него была девушка. Уже несколько лет. Он не знал её имени и никогда не видел лица, но не было дня, чтобы он не вспоминал её и тот удушливый, июльский день, когда он впервые увидел её лежащую ничком на асфальте под колёсами пыльного грузовика. Это было одно из самых дорогих его воспоминаний, и он старался никогда не думать о нем в спешке. Впрочем, он вообще больше никуда не спешил. Мир, в котором жили другие люди, с некоторых пор прекратил существовать для него. У него был свой собственный, гораздо более справедливый и привлекательный, и он покидал его лишь иногда, в жару, когда приходило время нового поиска…
«Им никогда не понять меня… — часто размышлял Олег, перед тем как уснуть. — Это не потому, что они глупые… Это потому, что они бояться… Страх, вот что мешает им жить… Только он и ничего больше… Я освободился от страха… Они освободили меня… Но им самим никогда не освободиться от своего собственного… Никогда… Поэтому им никогда и не понять меня… Только те, кто убивал, может быть, смогут… Только они… И Она…»
Глава 2
Лето было удушливым и пыльным. Он как раз сдал последние экзамены в техникум и собирался пойти в кино, но сначала, решил заехать домой, переодеться. В квартире стояла жуткая духота, и он подумал, что неплохо бы съесть мороженое. Он наскрёб немного мелочи и вышел наружу. Горячий асфальт жёг ноги сквозь подошвы туфель, и он сразу же весь взмок и пожалел, что вышел, но мороженое соблазняло, и он двинулся вдоль шоссе, к палатке, стараясь держаться тени домов.
Навстречу ему прошли две молодые женщины в лёгких платьях, и он почувствовал, как волна желания охватывает его. С момента, когда Вера покинула школу, он ни разу больше не касался девушек, за исключением того случая в пионерском лагере, где он попытался повторить с одной девочкой то же, что он проделывал с Верой.
Он выслеживал Юлю несколько дней, дожидаясь удобного момента, и наконец-то, улучил его. Во время игры в Зарницу, дети рассыпались по лесу, вокруг огромной поляны.
