За точкой невозврата - Александр Борисович Михайловский

При этом, если отвлечься от созерцания вечности и вернуться к сиюминутному, в последнее время становится понятно, что все американские комбинации, исполняемые на мировой арене чужими руками, или проваливаются (как вторжение Грузии в Южную Осетию), или проходят с неприемлемыми издержками (как переворот на Украине, когда в Россию ушел Крым и почти ушли республики Донбасса). Третий центр силы не просто на пути к упадку, – он близок к тому порогу, за которым этот процесс станет очевидным для непосвященных и неотвратимым в близкой перспективе. А в таком состоянии как раз и делаются самые большие глупости, и подготовка к искусственной эпидемии – как раз из их числа.

Президент России пишет, что американские секретные биолаборатории разместили у себя и другие страны, помимо Украины – и не только те, что считаются недружественными по отношению к России и Китаю. В Индии таких лабораторий нет, как и на территории других союзников США, считающих себя цивилизованными странами. Ни Европа, ни Япония, ни Южная Корея не согласились размещать у себя этакую пакость. Однако этим грешат некоторые члены Шанхайской Организации Сотрудничества – в частности, Казахстан, Киргизия и недавно присоединившийся Пакистан.

С тем, что существует угроза со стороны Казахстана (в основном) и Киргизии, готовых за небольшие преференции предоставить Америке плацдарм для атаки России и Китая, товарищ Си был более чем согласен. Степняков в Поднебесной не любили никогда, считая людьми лживыми, жадными, неверными своему слову и склонными к грабежу. Сейчас варвар-кочевник говорит тебе хвалебные речи, а мгновение спустя может подать отравленный чай или ударить ножом под ребро. Таких не любит никто. Саммит ШОС намечен на середину июня, и там они с российским коллегой надавят на двурушников изо всей силы, ибо время пришло. А если русские после Украины захотят вернуть в состав своей Империи и эти ранее принадлежавшие ей земли, то китайское руководство не будет возражать. Ведь и Москва не отрицает прав Китая ни на Синцзянь, ни на Тибет, ни на Тайвань.

В Пекине станет гораздо спокойней, если серая зона между Китаем и Россией, куда суют свой нос то янки, то турки, наконец исчезнет, и две великие империи будут непосредственно граничить по всей линии соприкосновения сфер своих интересов. Спина к спине – крепче, чем скала. Разумеется, все это возможно при соблюдении прав китайских инвесторов, но в Москве, в отличие от Вашингтона, такие вещи понимают хорошо. Кроме того, если победит насаждаемый американцами хаос, то на этих территориях не останется ни китайских инвесторов, ни их интересов, а будут только дикие банды варваров-кочевников, уничтожающих всякое подобие цивилизации.

Приняв окончательное решение, Председатель КНР взял кисточку и написал (точнее, нарисовал) несколько коротких записок, собирая на совещание премьера Госсовета Ли Кэцянь, председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Ли Чжаншу и двух профильных министров: министра Общественной безопасности (МВД) Чжао Кэчжи и министра государственной безопасности Чэнь Вэньцин. Запланированную янки биологическую диверсию следует предотвратить, поймав при этом взбесившегося американского стервятника за лапу. А если предотвратить не получится, то каждый чиновник, офицер спецслужб и партийный функционер с первого мгновения должны знать, что им делать в критической ситуации на своем боевом посту.

28 августа 1942 года, ночь перед рассветом, Германия, Верхняя Силезия, концлагерь Аушвиц-Биркенау-2.

Комендант лагеря (не путать с начальником) гауптшарфюрер СС Герхард Палич

Серый плац, серые бараки, серые лица сброда, который здесь содержится. Мне нравится это ощущение серой пелены на всем. Это правильно. Так и должно быть. Унтерменши не имеют никакого права наслаждаться красками жизни. Им это ни к чему. Их неизбежная участь – смерть, которая придет к ним рано или поздно, но придет не сама. Это мы, арийцы, решаем, когда прервется их жизненный путь. Не Бог, нет. Кто такой Бог? Или его нет, или он ничего не решает. А все эти бредни, что написаны в церковных книжонках, нужны унтерменшам, чтобы внести смысл в свое никчемное существование. Они такие жалкие, что убеждают себя, будто их папочка небесный дарует им вечное блаженство в награду за страдания… Но здесь я – Бог, и другого нет. И я ценю послушание, хотя именно верующая публика не блещет этой добродетелью по отношению к своему господину. Я знаю, что они втайне читают молитвы и даже проводят служения. Священники – главные смутьяны, их перебывало здесь достаточно. Под их влиянием заключенные часто начинали вести себя дерзко. А я этого очень не люблю. И потому священники не задерживаются в нашем лагере надолго. По правде говоря, я просто ненавижу их. В них есть то, что я не могу контролировать – их непоколебимая вера. А самое главное – это то, что мне никогда не удавалось их сломать. Почему-то я не могу смотреть им в глаза: там не мечется ужас, как это должно быть… только страдание – но этого мне недостаточно. Они не молят о пощаде, не валяются в ногах. Даже окровавленные, избитые их лица не выражают ненависти. И всякий раз, ликвидировав очередного из этой братии, я испытываю смутную досаду и глухое неудовлетворение.

Впрочем, здесь много и тех, кто не признает никаких сакральных авторитетов, но верят в какую-то возвышенную идею – вроде свободы, равенства, братства, справедливости или демократии… Но разница между теми и другими невелика. Не веря ни в какую загробную жизнь, вторые тем не менее убеждены, что терпят страдания и умирают не просто так. Наверное, им мнится некое «светлое будущее», которое достанется их потомкам, когда их идея победит – и это их вдохновляет. Они, конечно, ходят у меня по струнке, но я хорошо ощущаю их клокочущую ненависть, ее не скроешь. Это они перед смертью проклинают нас и желают сдохнуть. Это они успевают выкрикнуть свои лозунги, прежде чем нацеленный на них пистолет сделает дыру у них в затылке. Это они, даже корчась под пинками кованых сапог и плюя кровью, не признают свое ничтожество перед великими сынами Рейха. Их ненависть так отчетлива и сильна, что даже кажущаяся покорность не может ввести в заблуждение. С такими всегда нужно быть начеку. Особого вреда они принести не в состоянии, но все же, если вдруг один из них вздумает кинуться, и придется стрелять, можно запачкать мундир их грязной кровью.

Ну а третьи – это тихие, безучастные, сломленные, будто они уже похоронили себя. Как правило, они очень быстро умирают, даже без нашей помощи: от болезней, от истощения. Даже когда они понимают, что их ведут убивать, на их лицах