У истоков культуры святости - Алексей Сидоров

46. Поэтому должно соделать мысль [постоянно] труждающейся над помыслами. Ведь враг, желая завладеть душой, словно домом, подготавливает ее падение, начиная либо с [подкапывания] оснований, либо с [разбирания] крыши, и [таким образом ему удается] всю ее разрушить. Бывает, что он проникает через окна: тогда он прежде всего связывает хозяина, а затем завладевает всем, [что находится в доме]. Основание есть [наши] добрые дела, крыша — вера, а окна — чувства. Следовательно, всякие способы использует враг для [духовной] брани. Поэтому желающий спастись должен быть мно–гооким. Для нас здесь нет места беспечности[658]. Ибо Писание гласит: «Стоящий берегись, чтобы не упасть» (1 Кор. 10, 12)[659].

47. Мы плывем в неизвестность. Жизнь наша священным псалмопевцем Давидом названа морем[660]. Но в море одни места скалисты, другие преисполнены диких зверей, а третьи спокойны. Мы, как нам кажется, плывем по спокойной части моря, а [люди] мирские — по преисполненной опасности части [водной стихии]; однако, мы плывем днем, путеводи–мые Солнцем правды (Мал. 4, 2)[661], а они — ночью, уносимые неведением. Тем не менее, часто бывает, что человек мирской, застигнутый непогодой и темнотой, спасает свое судно, вопя о помощи и бодрствуя, а мы и в тихую погоду тонем вследствие своего нерадения, выпустив из рук кормило правды.

48. Итак, пусть стоящий бережется, чтобы не упасть. Ибо упавший имеет одну заботу — чтобы встать, а стоящий остерегается, чтобы не упасть. Впрочем, прегрешения бывают различными: иногда упавшие лишены [возможности] встать, а лежащие не претерпевают совершенно никакого вреда. Стоящий пусть не презирает павшего; но ему следует бояться того, чтобы самому не пасть, не погубить себя и не низвергнуться в глубочайшую бездну. [А при падении в нее], крик о помощи, [испускаемый падающим], не достигает, естественно, цели, ибо ослабляется глубиной колодца. [Вообще] праведник должен говорить: «Ниже не пожрет мене глубина, ниже сведет о мне ровенник уст своих» (Пс. 68, 16)[662]. Упавший первым остался [лежащим][663]. Следи за самим собой, чтобы и тебе не пасть, став пищей диких зверей. Упавший не закрывает дверь[664]; [а поэтому] ты старайся не дремать, но постоянно пой божественный сей стих: «Просвети очи мои, да не когда усну в смерть» (Пс. 12, 4)[665]. Бодрствуй непрестанно из–за льва, [всегда] рыкающего [на тебя][666].

49. Эти слова сказаны для того, чтобы [нам] не превозноситься. Падший обретет спасение в обращении [к Богу] и в рыдании [о грехах своих]. Но ты, стоящая, смотри за собой. Тебе должно остерегаться двух вещей: чтобы не вернуться к прежним [прегрешениям], когда по нерадению [твоему] нападет враг, или чтобы тебе, бегущей [по ристалищу добродетели], не споткнуться. Ибо враг наш диавол влечет к себе душу, либо [подкравшись] сзади, когда видит, что она медлительна и ленива, либо, если она кажется усердной и трудолюбивой в подвижничестве, вкрадывается искусно и тайно через гордость, и таким образом совсем губит душу. Это есть [его] последнее оружие и наиглавнейшее из зол[667].

Им сам диавол был низвержен долу и им он пытается уничтожить наиболее сильных из мужей. Подобно тому, как искуснейшие из воинов, израсходовав легкие дротики [и видя, что противоборствующие им] воители все же имеют перевес, пускают в ход самое мощное из всех [оружие] — меч, так и диавол, истратив первые свои крючки, пользуется самым последним оружием — гордостью. Какие же были первые его ловушки? Ясно, что чревоугодие, сластолюбие и блуд. [Нападения] этих духов случается, преимущественно, в молодом возрасте[668]. За ними следуют сребролюбие, любостяжание[669] и им подобные. Несчастная душа, когда она одолела эти страсти, то есть когда обрела власть над чревом и целомудрием одолела подчревные наслаждения, а также презрела богатство, — именно тогда злоумышленник, стесненный со всех сторон, внедряет в душу беспорядочное движение, ибо непристойно возвеличивает ее, чтобы превозносилась она над братиями. Невыносим и пагубен этот яд врага. [Лукавый] многих, сразу ослепив их им, низвергнул долу. Ибо [обычно] он внушает душе ложную и смертоносную мысль, которая заставляет человека воображать, будто он постиг то, что многим неведомо, и будто он превосходит [всех] в [подвиге] постничества. [Также враг] приписывает человеку множество доблестных поступков, а все грехи предает забвений, чтобы мог он превозноситься над сотоварищами. Тайком похищает из ума [память] о прегрешениях и делает это, [разумеется], не для пользы человека, а для того, чтобы он не мог произносить таких целительных слов как «Тебе Единому согреших» (Пс. 50, 6) и «помилуй мя» (Пс. 6, 3; 9, 14). Не позволяет ему говорить: «Исповемся Тебе, Господи, всем сердцем моим» (Пс. 110, 1), но словно сам мысленно изрекает: «[На небо] взыду, …и поставлю престол мой» (Ис. 14, 13)[670]. Таким образом он вводит человека в заблуждение, заставляя воображать о начальствовании, восседании на первом месте и дарах учительства и исцеления. Обольщаемая подобным образом душа истлевает и гибнет, пораженная неисцелимой язвой.

50. Что же [нам] делать, когда [в душе] присутствуют такие помыслы? — Непрестанно размышлять о том божественном речении, которое возгласил блаженный Давид: «Аз есмь червь, а не человек» (Пс. 21, 7) и что у другого [блаженного] изрекается так: «Аз есмь земля и пепел» (Быт. 18, 27)[671]. Пусть [каждый из нас] услышит также сказанное Исайей: «Яко же порт нечистыя вся правда наша» (Ис. 64, б)[672].

Если такие помыслы вкрадываются [в душу] той, которая подвизается в отшельничестве, ей следует прийти в киновию. Необходимо и есть дважды в день, если вследствие чрезмерного подвижничества попадаешь в плен этой страсти[673]. А сверстницы пусть порицают (и сильно порицают!) и бранят ее, как не творящую ничего великого, а сама она должна исполнять всякое служение. Ей должны быть предложен и жития святых, особенно наиболее выдающиеся, для руководства [в духовной жизни]; живущим же вместе [с ней в обители] следует попытаться на несколько дней усилить свои труды подвижничества, чтобы она, видя величие добродетелей [других на–сельниц], считала себя ничтожнее [их]. ,

51. Этой болезни предшествует другое зло — непослушание. Но такую гниющую язву души можно очистить посредством ее противоположности — послушания[674]. Ибо [Писание] гласит: «Послушание паче жертвы» (1 Дар. 15, 22).

52. Поэтому следует в [надлежащее] время умалять величие славы, а в [другое надлежащее] время, наоборот, хвалить [подвизающегося] и удивляться [ему]. Если душа окажется нерадивой, ленивой и вялой на преуспеяние в добре, то ее должно хвалить; даже если она совершит что–нибудь малое из благотворного, следует удивляться [этому деянию] и возвеличивать [его]. А тяжкие и несвойственные человеку прегрешения, [совершенные такой душой], необходимо считать малыми и ничего не значащими. Ибо [следует знать, что] диавол, желая всех прикормить, старается скрыть от усердных и [добре] подвизающихся прежде содеянные ими грехи, поскольку он хочет, чтобы в них произросла гордыня; а что касается душ новоначальных и еще не утвердившихся, то он [обычно] поставляет пред очами их все [прежние] прегрешения их. Одной он внушает: «Тебе, блуднице, какое может быть прощение?» А другой говорит: «Поскольку ты была столь корыстолюбивой, тебе невозможно обрести спасение». Души, расстроенные подобным образом [диаволом], следует ободрять следующими словами: «Раав была блудницей, но спаслась через веру; Павел же был гонитель, а стал сосудом избранным; Матфей был мытарем, но всем известна [дарованная ему] благодать; разбойник грабил и убивал, но первый отверз двери рая.

Пристально взирая на эти примеры, не отчаивайся в самой себе, душа»[675].

53. После того, как ты найдешь соответствующие слова для отчаивающихся, следует заняться подобным же врачеванием для попавших в плен гордыни. Сестре, одержимой таким недугом[676] надлежит сказать: «Что чванишься? — Тем, что не ешь мяса? Другие и рыбы не видят. А если ты не пьешь вина, так посмотри — другие и масла не вкушают. Ты постишься допоздна?[677] Другие невкушение пищи простирают до двух или трех дней. Или же много думаешь о себе потому, что не моешься? — Но многие не пользовались омовениями, даже претерпевая [какую–либо] телесную болезнь[678]. Может быть ты восхищаешься собой потому, что спишь на тюфяке и на подстилке из власяницы? — Но другие вообще спят на голой земле. Если и ты поступаешь также, то в этом нет ничего великого. Некоторые, [ложась спать], подкладывают под себя камни, чтобы естественные [потребности] не приносили наслаждения[679], а другие подвешивают себя на всю ночь[680]. Но если ты и сделаешь [что–либо выдающееся] и достигнешь высот подвижничества, то и тогда не возвеличивай [себя] в мыслях. Ибо бесы совершали и совершают гораздо более великие [подвиги], чем совершаешь ты: они не едят, не пьют, не женятся и не спят; жизнь· свою они проводят в пустыне[681], когда ты, обитая в пещере, представляешь, будто совершаешь нечто великое.