У истоков культуры святости - Алексей Сидоров

54. Так и таковыми рассуждениями можно исцелить противоположные страсти, то есть отчаяние и гордыню. Как сильно раздутый огонь потухает, когда [костер] разбрасывают, так он также гаснет, когда его не раздувают; подобным же образом и добродетель, даже и при самом усиленном подвижничестве, улетучивается вследствие высокомерия, и обретенное добро гибнет из–за [нашего] нерадения, когда мы совсем не побуждаем себя двигаться навстречу дуновению Божиего Духа. Как твердый меч легко сокрушается камнем, так и усиленное подвижничество сразу же губится гордыней. Поэтому надлежит со всех сторон обезопасить душу, особенно когда подвижничество [ее] — достигает предельных высот и начинает опаляться жаром гордыни, — тогда следует низвести [душу] вниз, в места тенистые[682]. Иногда необходимо и отсекать излишнее, чтобы корень дал, более пышные всходы.

55. А впавшего в отчаяние следует вышеупомянутыми рассуждениями понуждать к восхождению на вершину [добродетелей]. Ибо душа [такого человека] оказывается крепко прилепленной к земле. И наилучшие из земледельцев[683], когда видят, что [какое–либо] растение остается хилым и слабым, обильно поливают его и прилагают много старания для того, чтобы оно выросло. Также и врачи одним больным советуют обильно/ питаться и совершать прогулки, других же очень оберегают [от этого и советуют] блюсти воздержание в пище.

56. Итак ясно, что гордость есть величайшее из зол. И это являет то, что противоположно гордыне, то есть смиренномудрие. Трудно кому–либо стяжать смиренномудрие. Тот не сможет обрести это сокровище, кто не оказался чужд всякой славы. Смиренномудрие столь велико, что диавол, могущий, как кажется, подражать всем добродетелям, вообще не знает, что это такое. Зная незыблемость и твердость [этой добродетели], Апостол повелевает нам облечься в смиренномудрие[684] и, будучи облеченными в него, совершать все полезные [деяния]. Ибо постишься ли ты, или милосердствуешь, или же учишь, но [всегда], если ты мудр и разумен, ограждай себя этой добродетелью, как стеной нерушимой. Пусть смиренномудрие, эта наипрекраснейшая из [всех] добродетелей, скрепляет и охватывает [собой прочие] добродетели. Посмотри и на песнословие трех святых отроков, когда они, не упомянув совсем о других добродетелях, причислили смиренных к славословящим [Бога], не сказав [ничего] о мудрых и нестяжательных[685]. Как невозможно построить корабль без гвоздей, так и невозможно спастись без смиренномудрия.

57. И потому что [смиренномудрию] присуще быть благим и спасительным, Господь, исполняя Домостроительство ради людей, облачился в него. Ведь Он говорит: «Научитесь от Меня: ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11, 29). Смотри, Кто изрекает [данные слова] и в совершенной мере [постарайся] научиться [этому]. Пусть смиренномудрие будет для тебя началом и концом [всех] благ. [Естественно, что под этой добродетелью] подразумевается [подлинно] смиренное мудрование, а не один лишь внешний вид его, и указывается на внутреннего человека, которому следует человек внешний. Ты осуществила все заповеди? Но об этом знает [один] Господь. И Он повелевает тебе опять принять начало рабства[686]. Ибо говорит: «Когда исполните все [повеленное вам], говорите: мы рабы ничего не стоящие» (Лк. 17, 10)[687].

58. Смиренномудрие достигается посредством поношений, глумлений и ударов, чтобы прослыла ты неразумной и безумной, бедной и нищей, немощной и ничтожной, не преуспевающей в делах, неискусной в беседе, не внушающей уважения своим внешним видом и слабой по силе. В этом и состоит сила смиренномудрия[688]. Господь наш [все] это услышал и претерпел. Ведь Его назвали Самаряни–ном и имеющим в Себе беса[689]. Он принял образ раба, Его заушали и истязали ударами[690].

59. Поэтому и нам следует подражать этому осуществленному на деле смиренномудрию. Есть некоторые лицемерно прикрывающиеся внешним видом смирения, а [на самом деле] гоняющиеся за славой. Однако они познаются из плодов [своих]. Ведь они не выносят даже легких оскорблений, но тотчас, подобно змеям, изрыгают яд свой».

60. Собравшиеся весьма радовались таким словам и ожидали [дальнейших речей святой], не испытывая насыщения от [вкушаемых духовных] благ. И блаженная продолжала говорить им: «Многое борение [предстоит] тем, кто посвящает себя Богу. Сначала [их ожидает великое] изнурение, но затем [их охватывает] неизъяснимая радость. Ведь и желающие разжечь огонь сначала окутываются дымом и [лишь затем] достигают таким образом желаемого. Ведь [Апостол] говорит: «Бог наш есть огнь поядаю–щий» (Евр. 12, 29)[691]. А потому нам должно возжигать в самих себе Божественный огонь, со слезами и с [великим] утруждением. Ибо Сам Господь говорит: «Огонь пришел Я низвести на землю» (Лк. 12, 49)[692].

И некоторые, вытерпев [чад] от дыма, не разожгли, тем не менее, огонь вследствие своего нерадения, отсутствия долготерпения и потому, что их расположение к Божественному было слабым и немощньщ.

61. Отсюда [можно перейти к той мысли, что] любовь есть великое сокровище. Преуспев в ней, Апостол сказал, что даже если ты раздашь все имение и умертвишь [подвижничеством свое] тело, а любви не имеешь, то ты — «медь звенящая или кимвал звучащий» (1 Кор. 13, I). Ведь среди благ любовь столь же велика, сколь среди зол ужасен гнев, ибо он, омрачая и ожесточая душу, увлекает ее в неразумие[693]. Но Господь, имея попечение о спасении нашем, [обезопасил нас] со всех сторон и не позволил, чтобы даже малая [часть души] осталась без защиты. Враг возбуждает похоть[694], а Господь вооружил нас целомудрием. [Враг] порождает гордость, но не далеко [от нас] смиренномудрие. Он раздувает ненависть, но любовь стоит посередине. Поэтому, чем более метает враг в нас стрел, тем более сильными доспехами укрепляет нас Господь, [делая это] ради нашего спасения и для низвержения врага.

62. Итак, гнев есть зло среди зол. Ибо [Писание] гласит: «гнев человека не творит правды Божией» (Иак. 1, 20). Этот гнев, тем не менее, следует взнуздывать, потому что в надлежащее время он бывает полезен[695]. Ведь подобает сильно гневаться и возмущаться против бесов, а не против человека, даже если он и согрешил; наоборот, после того, как страсть гнева прекратится, необходимо обращать этого человека [к добру][696].

63. Впрочем, среди зол гнев есть меньшее [зло]; памятозлобие же есть тягчайшее [из зол][697]. Ибо гнев, на краткое время смутив душу, рассеивается подобно дыму, а памятозлобие, как бы вонзившись в душу, делает ее лютее зверя[698]. Собака, озлобленная кем–либо, оставляет [свой] гнев, если приласкать ее пищей; и прочие звери умиротворяются, [постепенно приручаясь] в силу привычки. Но одержимый памято–злобием ни увещанием не убеждается, ни пищей не смягчается; и даже время, все изменяющее, страсть эту не излечивает. Поэтому злопамятные суть самые нечестивые и беззаконные из всех [грешников]. Ибо не повинуются они словам Спасителя: «Пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мф. 5, 24)[699], а также словам [Апостола]: «Солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4, 26)[700].

64. Итак, хорошо [для нас] отсутствие гнева. А если он и случится, то уступать этой страсти тебе не позволено даже, на протяжении дня, ибо сказано: «Солнце да не зайдет». А ты ожидаешь до тех пор, пока не зайдет все время [жизни твоей]! Не знаешь ты слов: «Довлеет дневи злоба его» (Мф. 6, 34)[701]. Что ненавидишь ты оскорбившего [тебя] человека? — Не он тебя обидел, а диавол. Возненавидь болезнь, а не болящего. «Что хвалишься во злобе, сильне?» (Пс. 51, 3). — О вас говорит этот псалом. Ибо еще он гласит: «Беззаконие весь день» (Там же) — то есть все время жизни своей ты не слушаешь Законодателя, глаголющего: «Солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4, 12). Также Он говорит: «Неправду умысли язык твой» (Пс. 51, 4), ведь не перестаешь злословить на брата твоего. Поэтому Псалмопевец, [руководимый] Духом [Святым], произносит справедливое наказание для тебя: «Сего ради Бог разрушит тя до конца, восторгает тя и преселит тя от селения твоего и корень твой от земли живых» (Пс. 51, 7). Таковы дары для злопамятного, таковы награды за зло.

65. Итак, следует остерегаться [страсти] памято–злобия, ибо за ней следуют многие ужасные [пороки]: зависть, печаль, злословие. Хотя они и кажутся малыми, но зло, от них [происходящее], смертоносно. Они подобны легким стрелам врага. И часто бывает, что раны, нанесенные обоюдоострым мечом и большим кинжалом, то есть [грехами] блуда, любостяжания и убийства, исцеляются спасительным лекарством покаяния, а гордость, памятозлобие и злословие, которые кажутся малыми стрелами, вонзившись в наиважнейшие части души, незаметно уничтожают [ее]. Они губят не мощью удара, но нерадением пораженных [этими стрелами]. Ибо, презрев злословие и остальные [так называемые малые страсти], как ничего не значащие, [люди часто] бывают постепенно погуб–ляемы ими[702].