Наполеон Первый. Его жизнь и его время - Фридрих Кирхейзен

Депутаты эти состояли из бригадного генерала Маттео Буттафоко, представителя дворянства, аббата Перетти, представителя духовенства, юриста Саличетти и капитана Колонна Чезари Рокка, представлявших три высшие сословия. Саличетти и Чезари Рокка были на стороне народа, между тем как Буттафоко и Перетти защищали так называемых “черных”, или аристократов. Буттафоко был в глазах своих соотечественников величайшим изменником родины; он был тем самым, который в свое время в качестве депутата Паоли дал себя подкупить герцогу де Шуазелю. До сих пор он считался у французского правительства чрезвычайно влиятельной личностью, сведущей во всех вопросах относительно Корсики, и делал все, чтобы разрушить стремления к свободе своих соотечественников. Избранные в конце мая депутаты только в конце июня прибыли в Версаль, когда события уже надвигались. И прошло немало времени, прежде чем они могли оказать какую-либо пользу отечеству.

Мало-помалу, однако, идеи независимости, за которые было когда-то пролито столько крови, снова пробудились на острове. Особенно сильное влияние оказало на корсиканские умы известие о взятии Бастилии. С жадностью ожидалось всякое известие из Франции: целыми часами стояли корсиканцы на берегу и смотрели, вперив взор вдаль: не покажется ли заветный парус? На дорогах собирались кучки людей, которые обсуждали события и на корсиканский манер ожесточенно жестикулировали. В Аяччио и Бастии стала замечаться существенная перемена в настроении жителей: веселость уступила место серьезности. Народные развлечения собирали мало публики, – всеми овладело сознание серьезности момента. Едва молодой Бонапарт в октябре 1789 года прибыл на Корсику, как его засыпали вопросами о последних событиях. Его, который все еще был преисполнен идеями, изложенными в его письме к министру Неккеру! Его, который не думал ни о чем другом, как о том, чтобы снова завоевать свободу родине, который стремился занять почетное место среди великих героев отчизны, его, чье честолюбие не останавливалось решительно ни перед чем! В пламенной речи он рассказал им о Французской революции, которую назвал “борьбой свободы против тирании”. Он обрушился на своих соотечественников, что они еще ничего не предприняли для своей независимости, между тем как во Франции, во всех городах, образовались уже комитеты для защиты народа и его интересов.

Все Аяччио сразу поднялось. Бонапарту удалось побудить сограждан поднять трехцветное знамя, учредить патриотический клуб, душой которого был он сам, и образовать национальную гвардию. Он прибегал ко всему, чтобы воодушевить корсиканцев к новому делу, которое должно было ознаменовать возрождение его родины.

Дом Бонапарта стал теперь местом сборища всех патриотов, которые приходили туда, чтобы обсудить положение вещей и решить, что предпринять. Во главе этих патриотов стали братья Жозеф и Наполеон. Одним из самых деятельных среди них был молодой юрист Карло Андреа Поццо ди Борго, в то время близкий друг, но и соперник молодого Бонапарта. Он превосходил всех своими способностями и умением завязывать интриги и связи. Все родственники семьи Бонапарт: Паравичини, Коста, Рамолино, Колонна и другие, принадлежали к числу сторонников Наполеона, молодого республиканца, перед взором которого открывалась новая, построенная на принципах Руссо, эра независимости, свободы и равенства. Его неутомимой деятельности и фантазии открылось теперь широкое поле действий.

Двадцатилетний артиллерийский лейтенант переходил на улицах Аяччио от одного к другому в постоянном стремлении воодушевить своих соотечественников новыми идеями.

Внешность его в то время была настолько своеобразна, что возбуждала внимание даже на родине. Большая голова с впалыми щеками, с темными волосами, спадавшими на лоб прямыми прядями, с серыми глазами, которые смотрели на мир серьезно и испытующе, с сильно развитым подбородком, обнаруживавшим недюжинную силу воли, с крутым лбом, в котором зарождались, казалось, великие мысли, – все это как-то странно диссонировало с маленьким, тщедушным телом. Его речь, проникнутая горячим пылом молодости, встречала повсюду живейшее сочувствие; его слушали с воодушевлением, с восторгом взгляды всех обращались на его артиллерийский мундир, которому он был тоже обязан частью своего успеха.

Но Аяччио – далеко ведь не вся Корсика! В остальных местностях острова либеральные стремления не нашли еще отзвука. Страна раскололась на два лагеря: роялистов и республиканцев. В одном духовенство, поддерживаемое генералом Джаффори и вооруженной силой, старалось восстановить народ против “novatori”, в другом же, во главе корсиканской молодежи, были братья Бонапарты и Поццо ди Борго, стремившиеся укоренить на родине новые идеи свободы. В первое время победа клонилась на их сторону. Но губернатору с помощью войска, под предводительством Джаффори, удалось обезоружить восставших жителей Аяччио и успокоить их, по крайней мере наружно, потому что умы оставались по-прежнему возбужденными.

Появившийся в то время совет “12” вызвал в обоих городах, Аяччио и Бастии, величайшее ожесточение. Совет “12” образовался совершенно неожиданно и взял на себя обсуждение предложения корсиканских депутатов о Национальном собрании. Он с негодованием отверг эти предложения, особенно проект образования комитета из двадцати трех человек, и высказался категорически против милиции.

Вначале Наполеон и сторонники его подумывали об открытом сопротивлении. Но они не чувствовали еще под ногами твердой почвы и решили воспользоваться помощью Национального собрания. Тридцать первого октября Бонапарт собрал своих сограждан в церкви Святого Франческо и прочел им послание, обращенное к национальному собранию. Стиль, орфография и ход мыслей этого послания, первого политического документа Наполеона, ясно показывают, что автором его мог быть только он сам. К тому же он и подписал его первым, полным своим именем и титулом “officier d'artillerie” – лейтенантом он никогда не подписывался, – и заставил подписаться вслед за ним всех своих друзей, среди них старого дядю Люциано, Поцци ди Борго, Тортароли, Антонно Перальди, Антонио Колонна д'Орнано, аббата Франческо Рамолино, Джироламо Коста, Джиованно Паравичини, аббата Рекко, Феша и других.

Словами: “Высокое собрание! Если чиновники присваивают себе власть, противоречащую законам, если депутаты, не будучи на то уполномочены, от имени народа говорят против воли его, то гражданам позволено собраться, протестовать и оказать сопротивление гнету”, он оправдывал восстание жителей Аяччио и продолжал: “Соблаговолите же обратить на нас ваше внимание.