Явление хозяев - Наталья Резанова

Почтеннейший Тимофан, владелец торгового дома «Тимофан и племянники» не разделял этой точки зрения на происшествие в торговом квартале. Когда Сальвидиен изложил ему содержание своей беседы с префектом, он возразил, что его милость – да хранят его вышние боги! – поглощенный мыслями об охране общественного порядка, совершенно, увы, упускает из внимания такое обстоятельство, как соперничество в среде коммерсантов. Лично он уверен, что бесчинства поклонников Азиниана были лишь прикрытием нападения, организованного его конкурентами, в первую очередь Бел-Хамосом, владельцем стеклодувных и ткацких мастерских, а также ювелиром Муту. Товары, ввозимые Тимофаном – а он торгует прежде всего предметами роскоши – лучшего качества и вдобавок стоимостью ниже, чем те, которые прелагают эти мерзавцы – поскольку Тимофан пользуется морскими перевозками и располагает собственными кораблями. Конечно, это не может не вызывать зависти. Он, Тимофан, слышал весьма благоприятные отзывы об уважаемом Сальвидиене, в частности от кожевника Ламприска, и хотел бы, чтоб тот представлял его интересы в деле, которое коммерсант намерен возбудить против своих недоброжелателей. И пусть адвоката не страшит то, что процесс может оказаться сложным и рискованным. Тимофан заручился весьма основательной поддержкой – почтеннейшего Кифы, торговца сериканскими шелками, который приходится тестем не кому иному, как нашему блистательному наместнику Луркону.

Сальвидиен согласился, что дело может иметь деликатные особенности, в частности, противники Тимофана также могут заручиться высокими покровителями.

Но, не будь препятствий, что бы стали делать юристы?

Затем Тимофан приказал принести прохладительного и обратил внимание адвоката на чаши из стекла изумительного аметистового оттенка. Такие предпочитают приобретать деловые люди, желающие и на пирах сохранять трезвую голову, не выделяясь при том среди собеседников. Вода в таких чашах приобретает цвет вина. Бел-Хамосу ни за что не добиться подобной окраски! Но пусть уважаемый Сальвидиен не сомневается. Сейчас в чашах не вода, а лучшие из хозяйских вин.

Смуглокожая рабыня с черными курчавыми волосами, заплетенными во множество косичек, добавляла тем временем в вино снег и пряности.

Сальвидиен осведомился, не может ли почтеннейший Тимофан дать ему совет. Перебираясь из метрополии в Арету, он мог позволить себе взять с собой только рабов для самых необходимых услуг, но сейчас, обжившись в городе, он намерен расширить штат прислуги. К кому из коммерсантов, торгующих рабами, предпочтительнее обратиться? Тимофан назвал несколько имен и даты торгов, и оба расстались, вполне довольные друг другом.

Сальвидиен не столь уж преувеличивал, желая пустить пыль в глаза богатому работодателю (впрочем, в Арете так было принято, и если бы он проявил скромность, Тимофан потерял бы к нему всякое уважение). Поразмыслив, он пришел к выводу, что покупки одной рабыни для поддержания дома в надлежащем порядке будет недостаточно. Правда, Сальвидиен еще не решил, будет ли он обзаводиться собственными носильщиками – слишком велик расход. Для того, чтобы посетить Тимофана, он ради того, чтобы произвести лучшее впечатление, взял наемные носилки, однако, обратно, решил пройтись пешком.

Торговый квартал в Арете, начинавшийся за портом, и расположенный параллельно бульвару императора Иовиана Миролюбца, немногим уступал подобному же кварталу Столицы. Может быть, он был не так велик, но выглядел более броско и ярко. Колонны торговых домов были выкрашены самыми сочными красками, а зачастую и вызолочены. Сами же дома… Уже полтора столетия императоры один за другим издавали эдикты, запрещающие строить городские дома выше трех-четырех этажей, но успеха они имели не более, чем эдикты против роскоши. И если в Столице еще удавалось кое-как следить за порядком, по крайней мере, в центральных кварталах, то в Арете не редкостью были дома и в шесть этажей. На нижних этажах располагались магазины, а также залы для встреч коммерсантов и посредников, на верхних этажах и галереях, соединившие дома – мастерские и торговые школы. Здесь же были меняльные лавки и банки с самыми замысловатыми вывесками. Еще больше выдумки проявлялось по части изображения богов-покровителей, каковыми многие торговцы украшали входы в свои заведения. Сальвидиен уже привык, что на юге чтут богов в облике зверей, но здесь можно было лицезреть нечто похлеще, чем просто звери. Змеи на гусиных лапах и с крыльями летучих мышей, многоглавые птицы и многоногие псы, люди со слоновыми головами – все это выглядело не страшно, а пестро и забавно.

Словом, прогулка по торговому кварталу была не только любопытной, но и поучительной.

Тем любопытнее было встретить здесь человека, который в представлении Сальвидиена никак не связывался с торговым кварталом. Хотя, конечно, Вириат мог также посещать торговые дома и совершать покупки, как любой житель Ареты. Но Сальвидиен, уже размышлявший о предстоящем процессе, не замедлил вспомнить, что именно в разговоре с Вириатом прозвучало имя, упомянутое только что Тимофаном. Поэтому, после взаимных приветствий Сальвидиен попросил разрешения пройтись вместе, и после нескольких формальных замечаний, сказал:

– Недавно мне пришел на ум приснопамятный обед в саду Лоллии Петины. Тогда были затронуты разные темы, но , помимо прочего упомянули некоего ювелира Муту. Ты еще собирался посоветовать нашему Луркону заняться его особой, поскольку допускал возможность того, что ювелир – артабанский шпион. Позволь узнать, говорил ли ты о нем наместнику?

– Разумеется, мы обсуждали это.

– Но Муту по-прежнему на свободе. Не значит ли это, что он неповинен в том, в чем ты его подозревал?

– Вовсе не значит, – спокойно ответил Вириат. – Вполне вероятно, что выгоднее держать его на свободе и наблюдать за его домом. Но это – дело соответствующих служб, подчиненных наместнику, не наше.

Сальвидиен обдумал услышанное. Если Луркон привлек ювелира к работе своих служб, вряд ли Тимофану удасться его переиграть, несмотря на дружбу с тестем наместника. А если Муту – артабанский агент, то опять же, в будущем Тимофану не светит ничего, кроме морального удовлетворения. Действительно, деликатный момент – как дать понять это работодателю, не разглашая лишнего.

Попрощаться с Вириатом сразу было бы невежливо, и Сальвидиен продолжил:

– Этот прием у Петины… кто мог знать, что он станет последним? Так вышние боги играют с людьми, напоминая о нашей слабости, даже если мы мним себя на вершине благополучия. Неподалеку отсюда храм Кифереи-родительницы, и я давно собираюсь принести жертву духу Петины. Не хочешь ли пойти со мной?

– Вряд ли это возможно. Я из тех, кто почитает Друга, у нас иные обычаи.

Ответ – но не отказ – несколько удивил Сальвидиена. Правда, вера в Тавроктона-быкоубийцу в последние десятилетия распространилась по всем легионам Империи, вплоть до самых отдаленных гарнизонов. Считалось, что этот бог покровительствует только воинам, которые называли его просто Другом, и никто, кроме воинов, к служению ему не допускался. Однако те почитатели Друга, с кем приходилось сталкиваться Сальвидиену, были людьми жестокими, грубыми и узкомыслящими, чего о Вириате нельзя было сказать. Очевидно, он принял эту веру из кастовой солидарности. Но, выходит, этот человек способен действовать не так, как от него ожидают… Подстрекаемый каким-то мелким демоном, Сальвидиен произнес:

– Кстати, возвращаясь к Петине… Собственно, не к Петине, а ее наследству. Я, как ты, возможно, слышал, являюсь душеприказчиком Петины. И меня чрезвычайно беспокоит судьба одной из ее вольноотпущенниц… Гедды. Она была, скорее, воспитанницей госпожи и взращена вдали от жестокостей нашего мира. Теперь она покинула этот дом, столько лет служивший ей приютом, и исчезла. Оставшись без господского покровительства, она может погибнуть…

Виоиат остановился, пристально взглянул в лицо Сальвидиена, точно изучая его, потом медленно сказал:

– Она не осталась без покровительства.

Слово «господского» он опустил.

Сальвидиен молчал. После некоторой паузы Вириат сказал:

– Ты ведь не случайно спросил меня о ней?

Здесь Сальвидиен не видел необходимости лгать.

– Признаюсь, да. Некоторое время назад говорили, что ты намеревался ее купить…

– Я снял для нее дом в Гелоне. – Это было предместье Ареты в противоположной стороне от Сигилларий. – После того, как уляжется шум, связанный с гибелью Петины, я собираюсь жениться на ней.

Да, Вириат точно способен был удивлять. И это удивление, очевидно, Сальвидиен не сумел скрыть, потому что Вириат, глядя на него, улыбнулся.

– Неожиданное решение…

– Вовсе нет. Мы уже давно любим друг друга. – Жесткое лицо Вириата смягчилось. – Поэтому я и хотел ее выкупить. Петина, как ты, должно быть слышал, воспротивилась. Я не хотел отступать, и собирался вновь просить ее, но Гедда меня отговорила.