Вопросительные знаки в «Царском деле» - Юрий Жук

Я отправился к Безаку, куда вскоре приехал Альвенслебен. Разговор наш с ним происходил в присутствии четырех лиц, причем четвертым лицом была жена Безака Елена Николаевна. Альвенслебен сообщил нам, что император Вильгельм желает, во что бы ни стало, спасти Государя Императора Николая II и принимает к этому меры; что в целях спасения Государя ОН куда-то перевозится, но что в настоящий момент немцы потеряли ЕГО след. Альвенслебен предложил нам с Безаком прийти на помощь этому делу спасения Государя в следующей форме. Необходимо было, как он говорил, послать три пары офицеров для обнаружения места пребывания Государя, причем одна пара должна была отправиться в Москву, другая – в Котельнич, третья – в Екатеринбург. Офицеры должны были получить в немецкой комендатуре немецкие паспорта, а мы с Безаком должны были дать им 30 000 рублей. Альвенслебен указывал на Котельнич, как на наиболее вероятный пункт пребывания Государя, и говорил, что дальнейшее следование ЕГО требует денег. Подчеркивая, что деньги на такое дело должны быть исключительно русские, он указал сумму, которая, по его мнению, была необходима: 2 000 000 рублей. Мне чувствовалось что-то странное в словах Альсвенслебена: для чего нужно было посылать на розыски Государя русских офицеров во враждебную совдепию, когда немцы имели там свою громадную агентуру, свое официальное представительство в лице графа Мирбаха и свободно могли во всякую минуту иметь самые точные сведения о местопребывании Государя? Но Альвенслебен в разговоре с нами уверял нас, что нам следует вполне положиться на них, немцев, определенно давая нам понять, что император Вильгельм желает спасти Государя и что меры, которые он предлагает, необходимы именно в целях спасения Государя.

Во время этого разговора, Альвенслебен предупредил нас, что между 16 и 20 июля (по новому стилю) распространится слух или известие об убийстве Государя; что слух этот или известие не должен будет нас беспокоить: как и слух об убийстве Государя, имевший место в июне, он будет ложный, но что он необходим в каких-то целях именно ЕГО спасения. Я хорошо помню, что при нашем разговоре с ним, имевшем место, как я уже говорил, 5 или 6 июля по новому стилю, граф Альвенслебен указывал как предел, когда должно будет распространиться известие об убийстве Государя, 16–20 июля. В то же время он просил нас держать разговор с ним в секрете, делая наружно вид, что мы верим известию о смерти Государя»[42].

Однако немногим ранее, когда германский посланник граф В. фон Мирбах, принимал русских монархистов, он держал себя с ними весьма сухо и:

«… сказанное им в ответ на просьбу обратить внимание на необходимость принять меры для отражения безопасности царской семьи сводилось приблизительно к следующему: “Все происходящее с Россией есть вполне естественное и неизбежное последствие победы Германии. Повторяется обычная история: горе побежденным. Если бы победа была на стороне союзников, положение Германии, несомненно, стало бы гораздо худшим, чем положении России теперь. В частности, судьба Русского Царя зависит только от русского народа. Если о чем надо и подумать, это об ограждении безопасности находящихся в России немецких принцесс”»[43].

За жизнью Романовых в Екатеринбурге следили и бывшие союзники, ни коим образом не желавшие передачи немцам Царской Семьи. Так, в комментариях выходивших в то время советских газет отнюдь не случайно было помещено следующее сообщение:

«“Манчестер Гардиан”, касаясь захвата германцами вдовствующей императрицы и двух великих князей[44], говорит, что эти лица могут быть использованы для восстановления царского правительства».

И, надо сказать, что статья эта была опубликована не случайно, ибо главная её суть заключалась в том, чтобы лишний раз напомнить российскому обывателю о том, что «эти лица могут быть использованы для восстановления царского правительства»…

Из всего сказанного можно сделать вывод, что если слухи об убийстве Государя усиленно проверялись, значит к Его убийству, как к таковому, также относились вполне серьёзно. И, причем, не только представители бывших союзнических государств, но и сами большевистские вожди. Вот только в то, что данное злодеяние должно будет произойти в ближайшее время, им всем не особо верилось, поскольку на подготавливаемом к открытию V съезде Советов должен был обсуждаться вопрос суда над бывшим Самодержцем и Его дальнейшей судьбы.

Главным обвинителем на таковом себя видел Л. Д. Троцкий, который не раз спорил с В. И. Лениным, доказывая «вождю мирового пролетариата» необходимость этого «показательного суда».

На самом же деле, о готовящейся расправе над Царской Семьёй знал очень узкий круг лиц. Ибо В. И. Ленин прекрасно понимал, что при организации какого-либо судилища над Романовыми, «притянув за уши», можно будет добиться смертных приговоров в отношении Государя и Государыни. Приговорить же к смерти Детей вряд ли удастся, поскольку состряпать в отношении Их какие-либо вмешательства в политическую жизнь страны было просто невозможно. А В. И. Ленин издавна мечтал уничтожить, что называется, под корень «всю большую ектенью», то есть, попросту говоря, весь Русский Императорский Дом Романовых.

И надо сказать, что вера в правильности уничтожения всех членов Царской Семьи (как потенциального «знамени контрреволюции») настолько укрепилась в общественном сознании, что даже годы спустя цареубийца Г. П. Никулин рассказывал:

«Иногда, я выступал с такими воспоминаниями. (Воспоминаниями об убийстве Царской Семьи. – Ю. Ж.) Это обычно бывало в санаториях. Отдыхаешь…

– “Ну, слушай, – подходят ко мне, – давай, расскажи!”

Ну, я соглашался, при условии, если вы соберете надежный круг товарищей – членов партии… я расскажу.

Они [часто] задавали такой вопрос:

– “А почему всех? Зачем?”

Ну, я объяснял, зачем. Чтобы не было, во-первых, никаких претендентов ни на что.

Д. П. Морозов:

– Ну, да. [Ведь] любой из членов фамилии мог бы стать претендентом.

Г. П. Никулин:

– Ну, да. Если бы даже был [бы] обнаружен труп (кого-нибудь из членов Царской Семьи. – Ю. Ж.), то, очевидно, из него были [бы] созданы какие-то мощи. Понимаете, вокруг которых группировалась [бы] какая-то контрреволюция. А если бы в живых оставить, то это был бы готовый царь, потому что ведь, по существу, за рубежом, – на почве того, кому быть царем: Николаю Николаевичу или, как его еще [кому] … Произошла же грызня? А то был готовый, так сказать, царь и наследник»[45].

Таким образом, о пока ещё возможном плане уничтожения всей Царской Семьи знал лишь очень узкий круг лиц, во главе которого стояли В. И. Ленин и Я. М. Свердлов.