Жена с хвостом - Кристина Юрьевна Юраш

всех фэйри они самые опасные. Как только видишь хвостатую фэйри нужно убивать сразу. Не раздумывая, — голосом, полным ярости произнес муж, а его рука скользнула по моему плечу.

Глава восемнадцатая

Меня отпустили, а я опустила голову, краем взгляда отслеживая, как муж направляется к карете.

Быстрым шагом, я бросилась в сторону дома и влетела в него, словно пущенная стрела. Сердце все еще билось!

— Нужно будет поговорить с королем, — прошептала я, осторожно отодвигая занавеску. Карета отъезжала от дома, а я облокотилась на подоконник. Нельзя допустить свадьбу!

— Я видел твое бледное лицо, но не вижу инквизитора, целующего твой след, — заметил Вольпен. — Насколько я знаю, он должен был влюбиться в тебя до безумия и нежно тереться щетиной о нашу дверь. Не слышу скрежета щетины.

— Не говори глупостей, — отмахнулась я, устало бредя в комнату. Гномы где–то горланили песни, а я упала на кровать лицом в подушку.

— У нее глаза, — задушевно пели гномы нестройным хором. — Два брильянта в полкарата… Борода ее… Я схожу с ума, ребята. У нее усы, всех сокровищ мира стоят…

Я перевернулась на бок и накрылась покрывалом, из которого выпал платочек. Я просто отбросила его в сторону.

— Шумела мышь, и кирки гнулись, — затянули гномы песню. — И штольня темная была. Одна возлюбленная пара на счастье бороды сплела…

Я перевернулась на другой бок, накрываясь одеялом с головой.

— … принесла в подоле, а отец взял топор и ей по бороде хрясь! Сказал, что опозорила она его! — донеслось до меня икание.

Но веки тяжелели, а я медленно засыпала.

— … позор какой. Мать мне говорила. Если у девки борода расплетена, значит, гулящая она!

На этом я и уснула. Проснулась я от стука. Сначала я перепугалась и подскочила, но потом поняла. Стучали не в дверь, а где–то сверху и … сбоку… И снизу, и … везде?

Как говорила тетя, если рядом стучат, то нужно громко спросить:

— Туктушка, туктушка, как ты думаешь, сколько тебе жить осталось?

Дядя всегда смеялся, вспоминая, как они жили на съемных комнатах в столице.

Осторожно нашарив стоптанную туфельку, я пригладила волосы и осторожно направилась в коридор. Стоило мне выйти, как я ахнула. Коридор выглядел, как новенький. Я протерла глаза, будучи уверенной, что это сон. Не было дыр в стенах, сломанных рам, подсвечников. Только пыльная дорожка напоминала о том, что дом все–таки старинный и не новый.

— Тук–тук! — послышалось сверху, а я посмотрела на потолок. Не было ни трещин, ни паутины.

— А что они делают? — спросила я, выходя в холл. Старый стол, который валялся на боку в углу стоял как новенький. Холл выглядел намного лучше, чем у дяди и тети в их старинном поместье.

И тут я увидела красный колпачок и огромный молоток, который чинил пол. Молоток в маленьких руках прыгал так ловко, что я даже изумилась.

— Так, спокойствие, — послышался тихий голос Вольпентингера. — Сейчас я все объясню. Мне нужна будет твоя помощь.

Я обернулась, видя довольного кролика, который сидел на перилах.

— Так, закончил с полом? Переходи на фасад! — скомандовал он, пока я смотрела, подняв брови от изумления, как гном с молотком направляется на улицу.

— Я не поняла, — прошептала я, слыша удары молотка снаружи.

— Цыц, — заметил Вольпен. И сурово рявкнул. — Резче! Работаем! Не отлынивать! Как ломать значит, так вы первые. А как чинить…

Он спрыгнул и направился на улицу. Я бросилась за ним, как вдруг увидела гномов, которые чинили фасад. Не было больше пустых и заколоченных окон. Все окна выглядели красиво и одинаково. По подоконнику одного окна бегал гном в желтом, а остальные подавали ему стекло.

— Я дождался, когда они протрезвеют, сказал, что это они сломали весь дом. И теперь обязаны починить его. Гномы в упор не помнят, что вчера было, так как были в камень пьяные, — негромко пояснил Вольпен, пока я не уставала изумляться переменам. Теперь это было не мрачное поместье, которое вот–вот развалится. Это было вполне добротные дом!

— Но ведь это же неправда, — прошептала я.

— Радуйся, что они ничего не помнят, — усмехнулся Вольпен. Он почесался рогами об деревце. — Эх, слезать будут. Пора бы уже!

— А крышу тоже чинить? — спросил гном в синем, вылезая из старого слухового окна. — Крышу тоже мы?

— А кто? Я? — рявкнул Вольпен. — Или она? Нет, ну ты слышала? Как вчера по крыше бегать, так давайте, а как чинить, так нет, не я! Вы вчера на желтом… Вон на нем, кажется, с крыши съезжали! И в дымоход дышали перегаром!

Желтый осмотрелся, чуть не выронив молоток на нас.

— А тут кирпичи раскрошились, — донеслось обескураженное сверху.

— Так это ты ими на спор закусывал! Не помнишь? — усмехнулся Вольпен, пока ремонт вокруг шел полным ходом.

— Я? — спросил синий. И даже отсюда было видно, как он покраснел.

— Тебе еще вон те, сбоку понравились больше! Ты за всеми бегал и требовал, чтобы попробовали!

— Понятно, — вздохнул синий и принялся что–то чинить.

— Стекла вставили? — спросил Вольпен, поглядывая на ряд окон. — А то стекла им наши, видите ли, не понравились! Решили заколотить!

— А тут гвозди старые, — послышался голос гнома. Он внизу рассматривал ржавые гвозди.

— Так ты на них вчера перегаром дышал! — крикнул Вольпен, командуя работами.

— Но ведь это же неправда, — прошептала я.

— Ну должна же быть от гномов польза? — усмехнулся Вольпен, почесавшись. — Так, они что–то работают плохо… Давай, плачь!

— Зачем? — спросила я, поглядывая на кролика. А с виду безобидный.

— Затем, чтоб такой красивый домик был… Считай, ты от шока отошла, а теперь в слезы, — произнес Вольпен.

— Но они же обидятся, если узнают правду, — смутилась я, видя, как меняется фасад. Теперь дом напоминал не жуткого покойника, а выглядел вполне гостеприимно.

— Ха! Сразу видно, что ты жила у людей. У фэйри, если ты смогла их обмануть, сразу включается: «Ага! Уважаю!», — пояснил Вольпен. И тут же громко начал кричать. — Довели хозяйку до слез! Бессовестные! Она вас от инквизиции прятала, а вы… У! Куда только Горный Король смотрит!