Краснодар: годы испытаний 1942-1943 годы. Книга первая - Борис Иванович Оленский

3. Обязать комиссию по эвакуации населения установить порядок отправки эвакуируемых железнодорожным и водным путем и организовать их обслуживание в Новороссийске.

4. Обязать крайзаготзерно (т. Осадчий) и Новороссийский порт (т. Петченко) немедленно подготовить и использовать с максимальной производительностью для погрузки причалы, транспортеры, брезент и имеющуюся у них рабочую силу. Обязать крайисполком дополнительно мобилизовать на погрузочные работы 100 человек рабочих»150.

По Краснодарскому отделению железной дороги, начиная с 5 августа 1942 года и до момента оккупации дороги, было погружено 1200 вагонов.

Работа железных дорог в это время осуществлялась в крайне тяжелых условиях, под вражескими бомбежками. Железнодорожники, обеспечивая движение поездов до самого последнего момента, сами практически не успевали эвакуироваться. Рискуя жизнью, они проявляли исключительное мужество.

С 1 августа прекратилось сообщение на Кущевском направлении, а с 3 августа 1942 года и на КавказскоКропоткинском направлении.

Утром 9 августа Краснодарский железнодорожный вокзал КраснодарI был подвергнут жесточайшей вражеской бомбардировке. Были уничтожены стоявшие на погрузке два бронепоезда, составы с ранеными, беженцами, боеприпасами и оборудованием краснодарских предприятий, погибло большое количество мирных граждан. Это обстоятельство послужило причиной невыхода бронепоездов через Яблоновский железнодорожный мост, после чего он должен быть взорван.

В связи с перегруженностью железной дороги, нехваткой автомобильного и гужевого транспорта многие эвакуируемые жители из Краснодара вынуждены были выходить пешком.

Так, 2 августа «пешим порядком, при наличии конного обоза с имуществом института» отправилась в Сочи группа студентов и работников Кубанского мединститута. Профессорскопреподавательский состав и часть студентов были вывезены в Сочи поездом через Белореченскую. Из Сочи студенты и преподаватели проследовали дальше: в Ереван – Баку – Куйбышев и, наконец, в Тюмень, где был проведен набор на первый курс, и институт приступил к работе.

3 августа из мест заключения города Краснодара конвойным батальоном 230й Ростовской конвойной дивизии были эвакуированы заключенные краснодарских тюрем и изолятора НКВД. Попав под ожесточенные бомбардировки в районе Армавира, этапы были вынуждены отправить пешим порядком в направлении Туапсе. Дороги, по которым гнали заключенных, были перегружены потоками беженцев и отступающих войск. Судьба осужденных и обвиняемых в контрреволюционной деятельности по 58й и 59й статьям УК РСФСР была трагической. По решению Военного совета СевероКавказского фронта под станицей Эриванской более шести тысяч арестованных были расстреляны. Арестованные за мелкие уголовные преступления граждане старших возрастов отпущены по домам, а призывного возраста – направлены в военкоматы151.

Тяжело складывалась эвакуация и Краснодарского института виноделия и виноградарства. Об эвакуации института в Краснодарском архиве сохранились воспоминания участников. Нам кажется, что обстановка, царившая в студенческом коллективе, будет небезынтересна нынешним преподавателям и студентам Кубанского технологического университета:

«Эвакуация института началась 2 августа, в день, установленный наркомом. Студенты и большинство преподавателей двинулись пешком. Транспорт был представлен одной машиной и восемью лошадьми, из которых пять ценных племенных жеребцов по дороге были мобилизованы для нужд армейских частей, а оставшаяся пара, которая везла повозку и линейку с вещами, позднее передана хлебокомбинату в Адлере. В колонне института шли профессора Е. С. Блажний, А. Ф. Бучинский, П. С. Ерыгин и И. С. Косенко…

8 августа по дороге через Туапсе на Сочи были вывезены профессора старшего поколения с семьями: Г. Г. Агабальянц, М. П. Архангельский, Л. Н. Парфентьев, А. А. Серебренников, С. М. Титов и доцент В. М. Лоза. С собой они взяли самые необходимые личные вещи, архив и документацию института…

У станицы Хадыженской институт попал под жестокую бомбежку, во время которой были ранены Н. С. Мохов и несколько студентов. После бомбежки обнаружилось, что исчез ректор института с женой и сыном на грузовой машине с частью продуктов. Люди сначала растерялись, но скоро был организован штаб, в который вошли П. Г. Асмаев, И. С. Косенко, Л. И. Флоренкова, Ю. В. Лушников и другие.

С этого момента руководство институтом взял на себя П. Г. Асмаев. При движении колонна теперь постоянно сопровождалась авиационными налетами: по одной дороге с институтом отступали воинские части. Штаб института принял решение идти ночами, а в светлое время скрываться в лесу. Самым тяжелым участком стал Туапсинский перевал, который удалось преодолеть чудом. Далее путь пролегал через станцию Лазаревская и Сочи в Адлер, где сотрудники и студенты были радушно приняты в своем доме профессором Н. А. Тхагушевым.

Благодаря активности руководства во главе с П. Г. Асмаевым в Адлере были выделены автобусы, на которых всех переправили в Сухуми. Здесь в Ботаническом саду встретились две группы коллектива: шедшие пешком и приехавшие ранее. Далее следовали вместе в Тбилиси, а затем в Ереван.

В Ереване профессор Г. Г. Агабальянц смог добиться разрешения разместить в совхозе винодельческого треста только студентоввиноделов. Их небольшая группа осталась тут под руководством В. М. Лозы. Остальные продолжили путь в Баку.

К этому времени профессора, сотрудники и студенты представляли собой жалкое зрелище: измученные, оборванные, голодные, завшивленные люди на ногах держались с трудом. Начались болезни. Особенно трепала малярия. Но трудности сплачивали коллектив. Каждый думал не только о себе, но и об идущих рядом. Както в дороге случайно потерялись студентки А. Мятежникова (Зеленская) и А. Пензурова. Их искал весь институт, а, разыскав, встретил как родных. Студентка

З. Еременко несла в вещевом мешке годовалую дочку. Она отстала, и, когда догнала своих, в ребенке еле теплилась жизнь. Девочку отходили жены преподавателей и профессоров. Было много случаев, когда спасала только взаимная выручка.

В Баку институт никто не ждал. Люди разместились под открытым небом на пристани, где десять дней ожидали очереди на переправу через Каспий. В столице Азербайджана П. Г. Асмаев был приглашен в наркомат для формального назначения ректором. Тогда для официального приема внешний вид Петра Георгиевича явно не подходил: он был в оборванной стеганке, разбитых кирзовых сапогах. В экипировке будущего ректора участвовал весь институт. Каждый осмотрел свои жалкие пожитки, чтобы выделить хоть чтото приличное из одежды.

До Красноводска плыли с большим трудом на перегруженном танкере. Через несколько дней добрались до Самарканда, где институт был размещен на винзаводе…»152.

Крайком партии на секретном заседании бюро рассмотрел вопрос о постановлении Государственного комитета обороны № 2133сс от 3 августа 1942 года. Им предписывалось «для непосредственного руководства партизанскими отрядами и развития партизанского движения на оккупированных территориях южных областей создать при Военном совете СевероКавказского фронта Южный штаб партизанского движения». В его состав в качестве члена штаба был включен и первый секретарь Краснодарского крайкома партии П. И. Селезнев153.

На следующий день, 4 августа, по постановлению