В мире мечты. Обзор научно-фантастической литературы - Борис Ляпунов

Есть еще один момент, характеризующий научно-фантастическую литературу, момент, который недостаточно исследован, хотя его роль огромна. Дело в том, что фантастическое присутствует в любом творчестве. Садясь за проект машины, инженер уже «видит» ее живой, действующей и часто более «чудесной», чем первоначальный замысел. И он стремится сделать ее более чудесной.

Фантастика, как правило, отражает сегодняшний день науки, независимо от века, в котором протекает действие произведения. Основные ее герои — ученые нашего времени. Эти люди могут делать то, что только мечтают свершить наши современники.

Фантастика, как литература, часто не задается целью прямой популяризации научных идей, но в своей внутренней логике, в принципах анализа она непосредственно приближается к науке. Для нее характерно как бы размышление вслух о путях и превращениях идеи. Писатель-фантаст всегда ставит эксперимент.

Фантастика вносит в научную проблему недостающий ей человеческий элемент. Она становится или должна стать своеобразным эстетическим зеркалом науки. Предполагается, что в фантастических произведениях ученые увидят то. что иногда трудно осмыслить им самим, — действие их открытий и опытов в жизни и в человеке, причем не только положительное, но иногда и отрицательное. В последнем случае имеется в виду так называемый «роман-предупреждение».

Конфликты в научно-фантастических произведениях разыгрываются не столько вокруг личных взаимоотношений героев, сколько вокруг поисков лучших путей к истине. Атмосфера поиска, напряженная, незатихающая битва идей, наконец, сопереживание с героями — именно это раскрывает перед читателем гуманный или, напротив, бесчеловечный, путь, по которому могут быть направлены завоевания науки.

Относительно научных фактов писатель-фантаст вряд ли может быть провидцем. Нельзя упрекать писателя за якобы «ненаучность» посылки. Но путь развития фантастической гипотезы не должен грешить против логики. Здесь требуется самая строгая достоверность. Точно так же обстоит дело и с конечными выводами.

Тенденция развития современной научной фантастики — отход от социальной утопии в научно-проблематическое фантазирование соответственно тому, что смена молодых фантастов — это преимущественно молодые ученые и инженеры, видящие в науке и технике и главную цель, и спасение от всех трудностей и бед человеческого бытия. Сходная тенденция намечается и в зарубежной, преимущественно англо-американской научной фантастике.

Никакого особенного «метода» в фантастике не существует. Можно говорить лишь о тех или иных приемах, в общем не разнящихся от приемов других видов литературы.

Ошибочно противопоставлять фантастику реализму. При дальнейшем развитии научной фантастики она все более будет приближаться к так называемой «литературе главного потока» в отношении глубины психологического исследования и отражения человека. С другой стороны, литература главного потока все более будет уделять внимания науке и закономерностям социальных и производственных явлений общества, приближаясь к научной фантастике подобно сближающимся линиям Конечный этап — слияние этих видов литературы ибо фантазия — общее свойство всякой литературы и всякого художественного произведения вообще.

Фантастика должна быть и социальной, и философской, и технической, различаясь лишь в «процентном соотношении» этих компонентов в пределах художественной достоверности.

Если говорить не очень конкретно, то главное для меня необъятность мира, отраженная в человеческом знании и раскрывающаяся все шире дальнейшими открытиями науки. Но не это одно. Не менее важно проследить, как все это отражается на человеке и жизни общества. Найти аналогичные или даже тождественные в прошлых веках процессы и представления, экстраполируя их в будущее. Последнее мне, как историку земли и жизни в науке, наиболее интересно.

Никакого особенного «метода» в фантастике не существует. Можно говорить лишь о тех или иных приемах, в общем не разнящихся от приемов других видов литературы.

Ошибочно противопоставлять фантастику реализму. При дальнейшем развитии научной фантастики она все более будет приближаться к так называемой «литературе главного потока» в отношении глубины психологического исследования и отражения человека. С другой стороны, литература главного потока все более будет уделять внимания науке и закономерностям социальных и производственных явлений общества, приближаясь к научной фантастике подобно сближающимся линиям Конечный этап — слияние этих видов литературы ибо фантазия — общее свойство всякой литературы и всякого художественного произведения вообще.

Фантастика должна быть и социальной, и философской, и технической, различаясь лишь в «процентном соотношении» этих компонентов в пределах художественной достоверности.

Если говорить не очень конкретно, то главное для меня необъятность мира, отраженная в человеческом знании и раскрывающаяся все шире дальнейшими открытиями науки. Но не это одно. Не менее важно проследить, как все это отражается на человеке и жизни общества. Найти аналогичные или даже тождественные в прошлых веках процессы и представления, экстраполируя их в будущее. Последнее мне, как историку земли и жизни в науке, наиболее интересно.

Фантастика включает многие поджанры (направления). Каждый из них имеет свою специфику. Оценивать фантастическое произведение надо по законам того поджанра, к которому оно относится. Иначе говоря, социальная фантастика должна быть серьезной и глубокой, психологическая — открывающей нечто новое в человеке, приключенческая — романтичной и увлекательной, юмористическая — смешной. Нельзя, например, говорить о какой-то единой формуле взаимоотношений науки и фантастики. Такой формулы нет.

Писатель-фантаст работает на переднем крае науки. Точнее — перед этим краем. Здесь нет общепризнанных гипотез, здесь все противоречиво, все меняется. Фантаст должен критически сопоставлять имеющиеся научные данные и смело идти дальше, выдвигать принципиально новые идеи, пусть даже на первых порах кажущиеся неосуществимыми. Точнее всего попадают в цель именно дерзкие идеи.

Фантастика берется за решение все более сложных задач. С другой стороны, нефантастичсская литература все чаще использует элементы фантастики. Я уверена, что со временем фантастика станет ведущим жанром литературы. В быстро развивающемся коммунистическом общество литература должна смотреть вперед.

Я вижу два направления в современной фантастике. Первая — это линия, начатая Жюль Верном и в нашей фантастике А. Беляевым. Второе — это линия, начатая И. Ефремовым в «Туманности Андромеды».

Когда-то Циолковский, Обручев и некоторые другие крупные ученые признавались, что избрать в жизни научный путь их во мно-гом побудила научная фантастика, прочитанная в детство. Это большая и заслуженная похвала писателям-фантастам первого направ-ления.

Те фантасты, которые пишут для взрослых, не могут рассчитывать на такой эффект своих книг, так как трудно представить себе взрослого человека, под влиянием фантастики изменившего свой жизненный путь.

По моему убеждению, фантастика — литература детская и ее главная цель как раз и заключается в том, чтобы заинтересовать подрастающее поколение наукой и техникой. Короче говоря, писатель-фантаст должен мечтать о том, чтобы будущий ученый сказал о нем то, что сказали о Жюль Верне и Уэллсе Обручев и Циолковский.

Я причисляю себя к фантастам первого направления. Я хочу заинтересовать, если можно так выразиться, коммунизмом тех, кому придется в нем жить. И потому, что рассчитываю на юного читателя, вынужден ставить на первое место занимательность и остроту сюжета.

Научная фантастика многогранна и не сводится к какому бы то ни было одному направлению. Но все-таки можно выделить главное, осевое направление, прослеживающееся на протяжении всей ее истории — соотнесение человека, человечества с. инопланетными вымышленными живыми существами.

Литература и искусство на протяжении тысячелетий боролись за утверждение человеческого в человеке, за эмансипацию его внут-реннего мира, наконец, они утверждали человека как личность в его общественном окружении.

Научная же фантастика, соотнося человека с иными мирами, утверждает не личность среди личностей, а человечество как нечто це-лое среди других миров и вероятных цивилизаций: не человековедение, а прежде всего «человечествоведение».