В мире мечты. Обзор научно-фантастической литературы - Борис Ляпунов

При всех фантастических допусках, при всей невероятности принятых причин и следствий, они подсказаны в конечном счете совре-менной научной мыслью.

Фантастика всеобъемлюща и, по существу, безгранична, как безграничен творящий разум. Она воплощает в себе и надежды, и тре-воги человечества: мечту о светлом будущем и предупреждение о грозящих бедах и катастрофах.

В лучших своих проявлениях научная фантастика всегда злободневна, связана с волнующими проблемами и гипотезами. Она наталкивает на раздумья, будит живую мысль, тренирует воображение, развивает ум. И, конечно, в этом ее главная ценность, а не в познавательных сведениях, которые содержатся в тех или иных произведениях.

Реалистическая фантазия, которую Ленин назвал качеством величайшей ценности, для романа о современности или романа исторического — в основном инструмент художественной обработки известной действительности. Фантастический же роман имеет дело не столько с известным, сколько с неведомым, не столько с прошлым и настоящим, сколько с будущим и предстоящим.

Конкретность образов у «современного» романиста, можно сказать, под рукой. Живая сверкающая жизнь предоставляет ему богат-ство всех семи цветов радуги. Фантаст же ткет одежды своего романа в более разреженной среде. Рисуя человека или машину, он не только свою главную гипотезу, не только общий контур сюжета, но и все частные детали обязан зачастую целиком изобрести.

Научное предвидение, научная логика вторгаются в поэтическое воображение фантаста. Конкретность неведомого не может быть прямо создана на основе непосредственных житейских впечатлений, но зато может быть своеобразно реконструирована по цепочке домысла, на основе развертывания гипотезы. «Современный» романист и реже прибегает к такому методу, и имеет возможность проверить свое воображение жизнью. Для фантаста же такая проверка зачастую лежит за горами времени.

Но чем дальнобойной домысел — тем дальше отходит писатель от исходной реальности, тем прозрачней, скупей те краски, которые он прямо взял из жизни, тем обобщенней получается образность. К тому же, чтобы сберечь связь своей фантазии с реальностью в главном, фантаст заботится прежде всего о логике своей основной гипотезы — и поэтому неизбежно больше, чем реалист, отвлекается от частностей. Он обязан заметно больше привносить теоретическое мышление в свое «художественно-практическое освоение мира».

Фантаст работает на стыке искусства и науки не только по своему предмету, но и по методу: научное мышление дает недостающие звенья в цепочке художественного домысла, а художественное воображение восполняет недостающие науке факты и выводы.

Фантаст в значительно большей мере опирается на развитое логическое воображение, на представления, связанные с самыми передовыми идеями науки и техники, которые лишь много позднее войдут в повседневность.

Схематическая описательность, длинные объяснения машин и процессов не прижились в научно-фантастическом романе. Их вы-теснил углубленный интеллектуализм во всем — от научного материала до фабулы и от показа внутреннего мира человека до языка и стиля.

Постепенно это привело научно-фантастический роман к существенно иному качеству художественности. Неведомое раскрывает свою поэзию уже не столько необычностью своего вида или через занимательный сюже'т, сколько через достоверность возможного, вероятность научно предполагаемого. Это делается главным. Научно-фантастический образ поэтичен тем, что пробуждает у читателя особого рода сотворчество, включающее, прежде всего, оценку возможности, вероятности выдвинутой гипотезы.

Фантастика прошлого века опиралась в основном на познавательный интерес реальных научных сведений, на приключенческую занимательность и богатейший опыт поэтики обычной реалистической прозы. В современном советском научно-фантастическом романе все это, конечно, не отпало, но перешло в новое качество — в приключения самой мысли, устремленной в неведомое.

Наши литературоведение и критика делают лишь первые и весьма неуверенные шаги в попытке определения научной фантастики как одного из видов художественной литературы. Пока здесь еще очень много путаницы и, что особенно досадно, субъективизма, в частности в аналитических и исследовательских статьях некоторых писателей-фантастов.

Не беря на себя смелость в коротком высказывании «открывать» некие истины, я хочу ограничиться ответом на вопрос, что же больше всего привлекает меня в современной научно-фантастической литературе и чего я от нее жду.

В напряженной идеологической борьбе двух миров применяются все виды оружия: философия и социология, политическая эконо-мия и психология, художественная литература и искусство. Ни один мыслящий человек, живя и трудясь сегодня, не может не зада-ваться вопросом, во имя чего он это делает. И вот в борьбе за представления о приближенном и далеком будущем человечества нема-ловажная роль отводится и писателям-фантастам.

Западная, в первую очередь англо-американская, фантастика создала уже немало разнообразных моделей будущего общества, удивительно сходных с современным «американским образом жизни».

В нашей советской научно-фантастической литературе есть несколько значительных произведений, которые можно отнести к жанру новых коммунистических утопий. Но три-четыре романа или повести не могут исчерпать бесконечно многообразную тему борьбы за становление нового ренессанса человечества. И мне хотелось бы, чтобы эта важнейшая область научно-фантастической литературы получила максимальное развитие. Я вижу наших лучших писателей-фантастов футурологами-мечтателями, смело и вдохновенно средствами художественных образов утверждающих справедливость положения Маркса: гуманизм — коммунизму.

Любящие фантастику обычно любят ее с детства, да и возникла она как разновидность детской литературы. Она явно нужна детям больше, чем взрослым: детство и фантазия — две вещи неразрывные. Кому, как не фантастике, учить детей мечтать, пробуждать страсть к познанию, готовить к научному подвигу, внушать любовь к родине и человечеству? Нам очень нужны сейчас хорошие и разные научно-фантастические книги для детей — именно для детой, а не для «всех».

Может возникнуть вопрос: теперь все слишком сложно — и в науке, и в жизни, поймут ли дети? Напрасные опасения — все лучшие детские писатели не боялись говорить о самом сложном, и дети их отлично понимали. И разве умаляется значение Жюля Верна отто-го, что он всю жизнь писал для детей?! Хорошие книги, созданные для детского читателя, всегда читают и взрослые: ведь и Жюля Верна «отняли» у детей. К сожалению, книг для детей пока еще выпускается ничтожно мало по сравнению с безбрежным морем фан-тастики «для всех».

«Взрослая» же советская фантастика представляет собой крайне интересное и почти не изученное явление. Сейчас внутри нее есть уже свои школы и течения, есть, конечно, и «болезни роста», появилась и своя критика.

Научная фантастика — необходимая часть всемирной литературы, и время ее расцвета еще впереди, хотя она достигла уже многого. При всем многообразии тем и стилей фантастика в основном говорит о будущем, что закономерно. В этом — одна из главных притягательных сил ее. И мы всегда должны помнить: будущее, то будущее, о котором мы пишем, станет главным судьей наших сегодняшних дел и книг.

Не так давно мы без большого труда проводили грань между научной и «просто» фантастикой. Сейчас это стало заметно труднее. Сказка стремится быть современной и принимает за исходное нынешний тип мышления. Научная фантастика, в свою очередь, пере-стала чураться сказки.

Жюль Верн не был сказочником. Но Герберт Уэллс — был. Конечно, «Война в воздухе» — фантастика в духе Жюля Верна, но «Первые люди на Луне» — снова гротеск довольно-таки сказочного свойства.

БИБЛИОГРАФИЯ

Библиография включает произведения научно-фантастической и фантастической литературы, вышедшие с 1958 по 1968 год в центральных и республиканских издательствах на русском языке. В виде исключения помещены романы Д. Лондона и С. Лема, не выходившие после 1958 года, а также собрание сочинений Ж. Верна.

Первая часть содержит альманахи, сборники и серийные издания разных авторов с перечнем включенных в них произведений. В том случае, когда помимо фантастики в сборниках имеются другие произведения, указаны страницы, на которых помещена фантастика.

Вторая часть содержит отдельные произведения, собрания сочинений и сборники одного автора.