Гипсовый трубач, или конец фильма - Юрий Поляков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но арестовать самого преступника не удалось - он ушел в бега. Народ же, не внемля наветам, вывалил на улицы с требованием: «Чемадурова - в президенты!» Тогда по телевизору была показана оперативная запись того, как мужчина, очень похожий на владельца «Плютвиталлимитед», в чем мать родила развлекается с девушками легкого поведения в бассейне, бормоча при этом что-то невнятное: видимо, микрофон был установлен неудачно. Но и эта голая правда только прибавила ему популярности. Тогда запись показали еще раз, но уже с хорошим звуком, напоминавшим профессиональный дубляж импортного фильма. Оказалось, разговаривая с искусницами коммерческого соития, Чемадуров откровенно глумился над доверчивым русским народом, любовно перечислял своих отдаленных еврейских предков (хотя ни в каких иудейских древностях прежде замечен не был) и обещал в скором времени обобрать Россию до нитки…
А тут еще выступил действующий президент. Он объявил, что власть ни за что не бросит свой народ в трудную минуту и готова принимать выращенные россиянами грибы по 5 долларов за килограмм. Кроме того, «чемадурики» ни в коем случае не надо нести на помойку, напротив, их следует бережно хранить, как некогда пресловутые советские облигации. Минует трудная година, и если не ныне живущие, то их дети смогут обменять «грибные талоны» на полновесные рубли. «Обратим поражение в победу! Будем считать, соотечественники, "чемадурики" золотым фондом будущих поколений!» - закончил выступление президент.
Народ обнадежился. Тем более что очнувшиеся грибы перли из брикетов со страшной силой. Организацию скупки плютея у населения поручили районным отделениям правящей партии «Неделимая Россия», были изысканы огромные средства, которые тут же начали разворовывать. Приемщики вступали в преступный сговор со сдатчиками, и вместо 5 долларов за кило выплачивали 2. В противном случае - как обычно: «Тары нет» или «Ушла на базу». Но еще серьезнее оказалась другая проблема: скупили, а дальше? Куда девать такую прорву грибов? Понятно, никакой панацеи изготовить из них невозможно. Министр финансов, сам из «гарвардских мальчиков», выдвинул смелый бизнес-план: скормить грибы свиньям! Срочно вызвали министра сельского хозяйства, и выяснилось, что в результате монетаристской модели экономического развития свиней в стране практически не осталось. Через несколько дней вся Москва, другие города и веси России оказались завалены сотнями тонн гниющего плютея. Медики предупредили о возможности эпидемии холеры. Над мегаполисом летали тучи размножившихся в огромном количестве грибных мушек, потом полезли черви… На борьбу с опасностью бросили МЧС и армейские части, едва приведенные к повиновению с помощью жилищных сертификатов…
Аркадий Петрович, который благодаря стараниям Агдамыча вырастил хороший урожай грибов, умудрился одним из первых сдать их софринскому районному отделению «Неделимой России» и вернул примерно треть от вложенного, что в той критической обстановке следует расценивать как безусловную коммерческую победу. Правда, за это ему пришлось не только самому вступить в партию, но и записать туда всех обитателей «Ипокренина», включая Агдамыча и ветеранов, умерших за последние несколько лет…
Чемадурова поймали через год: он отсиживался в потребе у своей бывшей жены, которую бросил, будучи в славе и богатстве. И она, мстя за измену в бассейне с наемными обольстительницами, кормила его раз в день - вареными плютеями без соли. В тюрьме он наконец отъелся и объявил, что на суде скажет страшную правду обо всех сильных мира сего, заработавших миллионы на его «чемадуриках». Понятно, до суда он не дожил и был сражен на пороге Генеральной прокуратуры, куда его привезли для дачи показаний. На чердаке дома, откуда стреляли, нашли новенькую оптическую винтовку и наволочку, набитую «чемадуриками», из чего сделали единственно правильный вывод: мошенник убит из мести человеком, разорившимся на его махинациях…
20. Растратчик и развратник
– Вот так и случилось… - вздохнул Огуревич. - Хотел обеспечить ветеранам безбедную старость, а вышло…
– Ладно врать-то! - усмехнулся Жарынин.
– Послушайте, - вмешался Кокотов, чтобы сгладить неловкость. - Во всем этом есть одна нестыковка!
– Какая же? - насторожился режиссер.
– Аркадий Петрович, вы человек, вхожий, так сказать, в торсионные поля и другие высшие сферы, где наперед и назад все уже давно известно. Ведь так?
– Так, - подтвердил директор, посмотрев на писателя глазами усталого мага.
– Почему же тогда вы, прежде чем вкладывать казенные деньги в рискованное предприятие, не заглянули в ваш… этот самый… как его?
– В биокомпьютер, - подсказал Огуревич.
– Вот именно. И все бы разъяснилось…
– Нельзя! - сокрушенно вздохнул он.
– Почему же? - иронически поинтересовался Жарынин.
– Видите ли, большинство людей наивно полагают, что этика - явление чисто социальное. На самом же деле этика - один из важнейших принципов функционирования мироздания. Высший разум изначально этичен. Интуитивно люди это всегда чувствовали, говоря, например: «Не в силе Бог, а в правде».
– Вы-то тут при чем? - обозлился Жарынин.
– А при том! Использование для личных нужд информации, хранящейся в торсионных полях, может навсегда отрезать меня от Сверхзнания.
– Другими словами, Мировой разум за недозволенное любопытство поставит вас в угол? - съязвил Дмитрий Антонович.
– Ну конечно! Как вы все правильно поняли! Ведь и у Адама поначалу имелся персональный биокомпьютер…
– Вкупе с внутренним спиртовым заводиком? - хохотнул Жарынин.
– Вы, Дмитрий Антонович, все пытаетесь свести к шутке, но дело ведь серьезное. Что такое «древо познания добра и зла»? Это и есть мировое информационное пространство. А яблоко, съеденное вопреки запрету, не что иное, как информация, полученная некорректным способом… Результат вам известен?
– М-да… Результат известен, - кивнул Жарынин. - «Ипокренино» захватят, а стариков выгонят на улицу. Но если вы такой щепетильный, попросили бы сына. Он - лицо незаинтересованное…
– Неужели вы полагаете, Дмитрий Антонович, что такими жалкими уловками можно обмануть Мировой разум? Он не допустит!
– Почему же?
– Потому что в подобных ситуациях возможна некорректная деформация исторического тренда. Понимаете?
– Не совсем, - признался Кокотов.
– Видите ли, - с готовностью принялся разъяснять директор. - Возьмем, скажем, Куликовскую битву…
– Почему именно битву и непременно Куликовскую? - насторожился режиссер.
– На примере ключевых исторических событий удобнее объяснять, что такое некорректная деформация исторического тренда…
– Ну-ну!
– Вы, разумеется, помните, с чего началась битва?
– С поединка Пересвета с Челубеем, - вспомнил Кокотов.
– А кто победил?
– Никто. Оба упали замертво.
– Верно, - кивнул Огуревич с видом удовлетворенного педагога. - А теперь представьте себе, что кто-то из чародеев, которых, по свидетельству очевидцев, было при ставке Мамая во множестве, заранее вышел бы в мировое информационное пространство и выяснил, куда именно ударит копье Пересвета. А потом рассказал бы про это Челубею. И тот подложил бы под кольчугу в это место, допустим, железную пластину. В результате татарин выигрывает поединок. Это, конечно, сразу деморализует войско Дмитрия Донского. И битву, поскольку силы были примерно равны, он проигрывает вчистую. Вместо Рюриковичей на Руси воцаряются Чингизиды, ислам становится в Евразии правящей религией, и мировая история кардинально меняет свое направление. И все это из-за маленькой железной пластинки. Но ведь Мировой разум ничего такого не допустил…
– А как же он допустил, что сто двадцать стариков могут остаться без крова? Это разве не деформация тренда?! - возмутился Жарынин.
– Кто знает, кто знает… - вздохнул Аркадий Петрович. - Возможно, Мировой разум именно сейчас концентрирует в социуме негативные явления, чтобы мы наконец осознали абсурдность нынешнего жизнеустройства… - Говоря это, директор наливался значительностью, а щеки его становились все мускулистее. - Я вот что вам скажу…
– Лучше скажите, как вы договорились с Меделянским? - грубо перебил режиссер. - Он председатель фонда и был обязан запретить вам прикасаться к стариковским деньгам!
– Я его убедил.
– Меделянского? Это невозможно.
– Он проникся…
– Меделянский? Чушь!
– Ну хорошо… - Директор распустил щеки и потупился. - Часть средств я отдал ему на судебные расходы…
– Ага, значит, он судится в Брюсселе на стариковские деньги?
– Да… Но Эдгар Никитич обещал в случае победы двадцать процентов всех доходов от Змеюрика перечислять в фонд «Сострадание». А это - гигантские деньги!
