Олег Рязанский - Галина Дитрих

– Усвоил? – переспросил беклярибек.

– Усвоил! – вскинул руку Шанкар в головном приветствии, – есть встречное предложение. Для окончательной веры в мои благие намерения могу оставить в залог сколько-то золота и серебра. По твоему выбору…

На что Мамай презрительно ответил словами Чингизхана:

– Как солнце повсюду распространяет свои лучи, не нуждаясь в искусственной подсветке, так и я не испытываю нужды ни в золоте, ни в серебре.

Шанкар проглотил мамаеву пилюлю в подслащенной чингизовой упаковке и чтобы окончательно не лишиться расположения беклярибека без урона собственного достоинства добавил:

– Осуждение мишарских воинов должно произойти прилюдно, наглядно со всей строгостью. С напоминанием о вознаграждении воинства по окончании военных действий: три дня на разграбление Москвы, индивидуальный промысел и доля от общевойсковых трофеев. Ярким примером соблюдения равновесия между ожидаемой добычей и получением ее является широко известный военный эпизод трехгодичной давности, когда я, совместно с Арапшахом из Заволжской Орды, наголову разбил русичей на Пьяне-реке…

– По моим сведениям, не Арапшах был при тебе, а ты при Арапшахе.

– Но результат от этого не изменился!

– Как мне помнится, оприходование брошенного урусами обоза с оружием, боеприпасами, продовольствием и казной произошло не в результате воинского маневра, а из-за разгильдяйства урусских воевод. Насколько мне известно, один из них, Боброк-Волынский, и ныне воеводит одним из полков московского князя Мити… Кстати, а почему ты с пренебрежением относишься к своду военных правил, установленных еще при Чингизхане?

– В чем усмотрена моя провинность?

– В одежде не по уставу. Пояс повязан выше положенного. На два пальца укорочен бешмет, уши башлыка длиннее на четверть и сабля в ножнах не на той стороне.

– Так я, уважаемый беклярибек, левша!

– Вот оно как! В таком случае советую переместить ножны, чтобы не быть белой вороной!

Шанкар стиснул зубы, беклярибек так и норовил укусить его больнее.

– Несоблюдение уставных норм плохой пример для подчиненных, – нудно вещал прописные истины беклярибек. – Пренебрежение в малом влечет за собой большие ошибки, в результате чего и оказалось в забытии одно из главных наставлений Чингизхана: “Каждый воин обязан иметь при себе полный боекомплект. И если у кого будет в отсутствии хоть одна веревочка для подвязывания штанов – тот поплатится губой. Верхней либо нижней. По его выбору. А у кого в недочете окажется что-нибудь из общевойскового имущества в виде спицы от колеса или гвоздя запасного подковного, тот поплатится половиной носа!” Напряги память, Шанкар, может слышал еще какие разговорчики? Не стесняйся, рассказывай… За проявленную бдительность ты заслуживаешь поощрение. Не возражаешь, если я к твоей шакальей тысяче добавлю еще сотню и назначу тебя застрельщиком?

Шанкар получил удар ниже пояса, в первой же атаке на врага из сотни воинов-застрельщиков гибло восемьдесят! А по закону Чингизхана при потере всего половины воинов, с темника прилюдно снимали голову…

Поддерживая беседу, Мамай с трудом скрывал раздражение. Всего тысячу воинов привел с собой заносчивый Шанкар, а гонору, будто явился с пятью тысячами, что послал Мамаю казанский эмир Азан во главе с военачальником Сабаном. С силой казанского эмира Мамай просто обязан считаться, а излишне самоуверенного Шанкара следует не медля поставить на место:

– Разве мои распоряжения расплывчаты или требуют поправок и пояснений? Кто взял на себя тяжкое бремя ведения военных действий? Ногайский сардар, казанский эмир, булгарский бек или я? Может напомнить, кто и за что несет ответственность? Сотник отвечает за сотню, тысячник за тысячу, темник за десять тысяч, а я – за всех вместе! Я дважды сожалею и сетую, что так скоро позабыт завет великого воителя Чингизхана о девяти качествах, которыми должен обладать настоящий воин: бесстрашием тигра, терпением собаки, предусмотрительностью журавля, хитростью лисицы, боевым духом петуха, чуткостью барса, буйством вепря!

– Еще раз тысячу извинений, дважды уважаемый беклярибек… Говорят, будто твои военные силы несколько преувеличены, будто в каждой тысяче не хватает одной-двух сотен воинов?

– Правильно говорят! Это мой тактический ход. Пусть мой московский улусник князь Митя пользуется ложными сведениями, пусть уверится в слабости противника, ослабит разведку, утратит бдительность. На подобных приемах теряли голову и терпели поражения многое воители.

– О, благороднейший, – не унимался Шанкар, – так-то оно так, но воины ропщут… Вместо двух лошадей, положенных по уставу одному всаднику, осталось в наличии по одной с четвертью. Остальные три четверти воины съели за отсутствием другой пищи. Через три-четыре дня они доедят последнюю четверть, хорошо выученных боевых коней! Как быть? Что делать?

– Устроить облавную охоту. С сетями, засадами, петлями, ямами… На оленей, медведей, лисиц, волков, кабанов… Не счесть, сколько пищи живьем бегает!

– О, трижды уважаемый, должен заметить, что треть твоих воинов закоренелые мусульмане. По закону своей веры они не станут есть мясо чушки, они даже и близко не подойдут к вепрю. А буртасские воины по своим диким представлениям не станут бить “ошкуя” – своего мохнатого четырехлапого предка. Для ногайских воинов в запрете волк! Он для них как родной дядя по матери или двоюродный брат, один из самых близких родственников. Два десятка истинных монголов из Хара-Хото с прирожденной синей отметиной на крестце, бессменные охранители верблюдов, довольствуются лишь верблюжьим кумысом и вяленым верблюжьим мясом. Для полусотни китайцев, в чьем ведении таранное оружие, самой лучшей пищей после риса являются плоские жареные черви, не веришь?

– Верю, ибо слыхал, что твои шакалы едят не только баранов, но и обитающих в реке мышей с короткими хвостами!

– Не мышей, уважаемый беклярибек, а бобров.

– Вонючих водяных собак?

– О вкусах не спорят. Голодный воин – плохой воин. Что предпринять?

– На медведей запрет, на кабанов… Червей и водяных собак тоже не все употребляют… Остаются ежи, воробьи и вороны. Посему, повелеваю – бить всех подряд! Распределение добычи – забота войсковых сотников. А пока, из резервных запасов выдать каждому воину горсть риса, горсть изюма и одного барана на каждую полусотню, ибо баранов едят все, даже князь московский. Жалобщикам разъяснить, что завтра-послезавтра ожидается прибытие нескольких табунов. Без полного конского обеспечения нельзя начинать военных действий. Воинам объяснить, что я, беклярибек, надеюсь на их выдержку, храбрость, бескорыстие, долготерпение, сообразительность и смекалку в добывании пищи…

Дальнейший перечень воинских достоинств голодных воинов прервал посланец дозорной группы с очередным донесением… Знать место пребывания своего противника – золотое правило любого полководца и Мамай неукоснительно этому следовал, ежедневно задавая один и тот же вопрос:

– Где ночевал вчера московский князь Митя?

– На переправе через реку Оку у Лопасни, спорной земли между Московией и Рязанью. А переправой ведал воевода Федор Сабур.

Мамай, аж, затрясся от сообщения:

– Не тот ли Сабур, что переметнулся из Ногайской Орды на службу к московскому князю Мите? Если он, велю изловить переметчика, отрежу ему уши и заставлю сжевать их! Ступай выполнять!

– Но это еще не все!

– Говори,

– Перед серпуховской заставой к московскому войску присоединился отряд, возглавляемый переяславским воеводой Андреем Серкизовым…

Мамай вновь разразился гневными выражениями:

– Серкиз? Куда катится мир? Родовитый татарский царевич с кровью чингизовой на службе у князя московского! Что ему не хватало в жизни? Почета соплеменников? Богатств без счета? Возьми карательную сотню и притащи сюда Серкиза на аркане и я заставлю его проглотить все серебряные монеты, полученные им за службу князю московскому! Что еще?

– После переправы к войску московскому присоединились рати Андрея полоцкого и Дмитрия брянского – родных братьев Ягайловых.

– Поскольку Ягайло со мной в сговоре, то получается, что родные братья будут сражаться друг против друга?

Вопрос повис в воздухе, подчиненный не имеет права отвечать на такие вопросы.

Пока беклярибек выслушивал донесения, Шанкар что-то усердно записывал на полулисте слегка помятой бумаги и после отбытия посыльного подал ее Мамаю:

– Твое устное распоряжение, уважаемый беклярибек, о выдаче воинам пищевого довольствия, изложенное на бумаге, должно увенчаться твоей подписью. Однако, во избежание ошибок с моей стороны, сделай милость, прочти предварительно…

Шанкар по неопытности полагал, что демонстрируя свою грамотность, он унизит не умеющего читать беклярибека. Но беклярибек без раздумий отразил удар: