Хякки Яко (СИ) - Ступников

Хякки Яко

Пролог

Маленький мальчик, на вид — чуть более четырёх лет отроду, ожесточённо молотил своими руками по стволу могучего дерева, заставляя крошиться жëсткую сухую кору в месте, куда пришелся удар его крохотных кулачков, и лишь эхо составляло ему компанию в непроходимой лесной чаще.

Облик ребёнок имел странный и чуждый: неестественно бледная кожа, контрастировала с насыщенно алыми волосами, что неровными, рваными прядями доходили детёнышу почти до плеч, но гармонично смотрелась с ярко-зелёными глазами и резкими, грубыми, во многом хищными, чертами лица. Однако наиболее странным отличием, выделяющим ребёнка из толпы, были четыре алые отметины: две красные точки на лбу, аккурат над бровями, и ещё две, что в виде плавных линий, очерчивали кожу вокруг его глаз, придавая и без того пристальному взгляду агрессии и вызова.

Солнце уже начало клониться к линии горизонта, вечерний туман окутал опушку могучего леса, а странный ребёнок всё продолжал терзать ни в чём не повинное дерево, выплескивая с каждом ударом весь свой гнев, смятение, страх… и ещё воспоминания… того, что было, и что возможно только произойдёт.

* * *

Первая моя осознанная мысль была до смеха проста и банальна — мне было не комфортно. Казалось, всё моё естество зудело, словно бы вместо крови по моим венам текло нечто в разы более густое и горячее. Я ворочался из стороны в сторону, пытаясь избавиться от странного, доселе неизвестного, а потому пугающего, чувства, но каких-либо изменений за этим не последовало, и вскоре, мои разум и тело, измученные, казалось бы, столь непродолжительной нагрузкой, отказались мне подчиняться, и я вновь погрузился во тьму и безмолвие.

* * *

Второе пробуждение почти не отличалось от первого. Я всё так же ощущал раздражающий зуд по всему телу, однако в этот раз я предпринял попытку игнорировать его, выталкивая эфемерные ощущения на грань восприятия, и по мере возможности пытался сконцентрировать всё своё внимание на мерном стуке, что пронизывал всё вокруг. Это звучание всегда успокаивало меня, за исключением тех моментов, когда привычный размеренный ритм сменялся беспокойными ударами, что, впрочем, случалось редко.

Ментальные нагрузки, вновь, подобно первому разу моего «бодрствования», быстро истощили меня, вскоре моё сознание затопила слабость, и я опять отключился.

* * *

С того момента мой сон стал прерываться систематически. На девятый раз я полностью смирился с так раздражающими меня ощущениями, тем более что минуты бодрствования приносили не только дискомфорт, но и странные, неведомые, но до боли знакомые образы.

Поначалу это были лишь единичные видения, но с каждым новым пробуждением их становилось всё больше и больше. Так, постепенно, неясные осколки собирались в единую картину, что впрочем, мало что мне давало, ибо даже картинки казались лишь частью чего-то в разы большего, но смотреть на них было интересно.

* * *

Шло время, я спал и просыпался, из раза в раз лицезрея перед собой всё новые и новые видения и образы, их я накопил уже столько, что в конечном итоге и они стали собираться вместе. Но если то, что было в начале, никак не влияло на меня, то вот то, что получилось в итоге привнесло в мою размеренную жизнь перемены.

Первый набор картинок, сложившийся вместе, познакомил меня с болью. Соприкоснувшись с ним, я на мгновение оказался где-то, но не там где был! В том месте было страшно, много новых и неприятных ощущений, звуки, чувства… Это пугало меня. Но несмотря на моё недовольство и сопротивление, картинки всё продолжали приходить, а собравшись в достаточном количестве, они собирались вместе, вновь оглушая меня хороводом видений и ощущений.

Постепенно напор образов всё рос, а боль, приносимая ими, становилась всё сильнее и сильнее. Я уже не мог заснуть, ибо всё время пребывал в плену образов. Однако, помимо боли, ко мне стало приходить и понимание. Я начал осознавать, то что я видел. Отдельные фрагменты, слова и ощущения, но это было важно. Не знаю почему, но я так чувствовал!

Обретенное откровение позволило мне и дальше терпеть боль, предаваясь надежде, что рано или поздно это закончится, и я вновь смогу тихо спать, свободный от этих невзгод, но у судьбы были другие планы.

* * *

Это началось внезапно. Просто в один момент, мерный и любимый стук сменился набатом, а родная и знакомая мне действительность задрожала. Я вновь почувствовал страх, однако впервые я боялся не за себя. Этот стук… он не должен быть таким, не знаю откуда, но я это точно знал. Ему было очень плохо, и если он не станет ровнее то… то что-то произойдёт, что-то очень плохое… и непоправимое.

Не знаю как долго это продолжалось. Всё вокруг меня крутилось, ходило ходуном и билось, как и я сам, но тогда это казалось неважным. Стук… по прошествии времени он стал едва слышим мне, и от чего-то это казалось даже страшнее ушедшего грохота.

Я не смог уловить момент, когда он исчез, просто в какой-то миг я осознал что не слышу его. Я остался один. Почему-то эта мысль ввергла меня в настоящий ужас, но вскоре и это отошло на второй план. Среда, что окружала меня вдруг переменилась. Я был вырван из неё! Отовсюду полился яркий свет, что опалил мне глаза, что-то невесомое обожгло меня изнутри, когда я попытался открыть рот, а после… вновь пришли видения, и мой разум вновь скрылся во тьме.

* * *

В тускло освещённом шалаше, близ едва тлеющего костра, Старая Нэн с тоской и ненавистью смотрела вслед проклятому нелюдю, что, только что оборвал одну жизнь, и едва не погубил вторую. Бедная малышка Акико. Такая крохотная, такая слабая. Рано ей было рожать, ох рано… Впрочем, то не её воля была. Однако не сломило девчушку это, ради ребёнка жить начала, пусть и непрошеного. А в итоге, родить так и не смогла. Не мог малыш на свет явиться. А этот… этот… Они, едва услышал об несчастье, так сразу и явился, а после… Бедная девочка… Вскрыл бедняжку, как свинью на бойне, скалясь во все зубы, а на ребëнка даже не глянул, не ради него он пришёл, лишь крови жаждал, нелюдь! Самой ей пришлось доставать его, впрочем, это как раз было к лучшему, а то вдруг этому демону ещё чего в голову бы пришло.

На мгновение отрешившись от тяжких дум, Нэн подошла к нагромождению шкур, что заменяла ей постель. Там, среди вороха тряпок, тихо спал малыш, что чудом сегодня избежал смерти. Аккуратно