Тело призрака - Владимир Сверкунов

Пройдя минут пять по едва шелестящей тропке, беглец, наконец, дал волю своим мыслям. «Что же за голос звучал, будто из самого центра мозга, и почему меня назвали Севой?»

Ленин вспомнил предшествующий этой ночи вечер, когда в гостиной на первом этаже вновь собрались двенадцать его… Тут он даже остановился, чтобы подобрать слово, которое бы правильно характеризовало людей, оказавшихся по воле судьбы рядом с ним. Кто они ему? Соратники? Учителя? Ученики? Ни одно из определений не подходило. Если он мессия, то, выходит, что они его подопечные? Но они вели себя, скорее, так, что он выглядел учеником, а они – его наставниками.

Вчера они обсуждали предстоящее явление Ленина большой массе народа: оно должно было произойти 7 ноября на площади Революции в Москве. Ильича ограничили регламентом в десять минут, что ему показалось до обидного мало. Он попытался возразить, заявив, что одна только интерпретация числа 666 займет столько времени, но его слушали невнимательно. А потом седовласый отчеканил, что вообще об этом говорить нигде не следует: кто из людей захочет быть не в когорте избранных, а в двух третях всего остального грешного человечества, у которого не останется никаких шансов на спасение?

– Владимир Ильич, – твердо сказал он, глядя в глаза Ленину, – давайте договоримся еще раз: мы готовим акции, а вы в них участвуете, не отступая, так сказать от предложенного сценария.

Ленину это показалось очень обидным, в конце концов, ведь он Спаситель, а не горстка простых смертных, пытающихся манипулировать им.

– Почему мы не можем сказать людям правду? – отстраненно спросил он.

– Да потому, – ответил седовласый, – что в таком виде она никому не нужна. Но у нас будет более сильный козырь – своего рода чудо, о котором вы и скажете толпе.

– Какое же? – не сдавался Ленин.

– Об этом узнаете позже, перед самой акцией, – жестко сказал лидер двенадцати.

Владимир Ильич почувствовал себя марионеткой, но, тем не менее, сделал вид, что согласен с тем сценарием, по которому ему придется действовать.

– Поймите, будущее ваше выступление – еще не самое главное, – пытаясь подытожить разговор, более мягким тоном произнес седовласый. – Ведь это всего лишь Москва, а нам надо выйти на мировой уровень. Так стоит ли сразу раскрывать все карты? Вы обязательно скажете все, что думаете и что хотите донести народу. Но пока еще рано. Так что послушайте нас, ваших друзей и единомышленников, и постарайтесь поступать в соответствии с выработанной всем нашим сообществом стратегией.

На том и порешили, правда, уже уходя, седовласый о чем-то вполголоса и довольно встревожено беседовал с доктором на пороге. Шрамоносца, видимо, сильно задел разговор, потому-то, находясь под впечатлением, он и забыл вынуть ключ из двери.

Тропинка уткнулась в проселочную дорогу, и Ленин, не раздумывая, свернул направо. Мысли его снова переключились на имя Сева. Какое отношение оно имеет к нему? Если взять полную форму Всеволод, то по смыслу, конечно, она подходит к его роли, ведь он, согласно миссии, должен владеть всем. Но ведь есть и определенное созвучие с именем Иисус, и еще одним, которое не давало ему покоя уже несколько дней – Иосия, один из библейских царей Иудеи, правивший в очень трудные для страны времена. Его предшественники своей склонностью к греху и идолопоклонничеству так сильно прогневали бога Саваофа, что он всех их в конечном итоге покарал. Не стал исключением и Иосия, хотя и был настоящим праведником. Он разрушил все языческие святыни, предал казни жрецов иной веры, а сам вел настолько сдержанный образ жизни, что никто ни из предыдущих, ни из последующих царей не смог бы с ним сравниться. И все равно он ответил за прегрешения всего еврейского рода: бог уготовил ему гибель в возрасте 39 лет во время стычки с египетскими войсками.

«Почему Иосия был принесен в жертву, а другого царя – Давида, который открыто жил с чужой женой и даже отправил ее мужа на верную смерть, бог, напротив, простил? При этом господь почему-то обратил свой гнев на плод преступной любви – первого ребенка Давида от любовницы Вирсавии. Именно его он лишил жизни», – так думал Ленин, идя по освещенной луной дороге.

И это не были досужие рассуждения. В конечном итоге ему представлялось очень важным понять, какова его собственная судьба? Не готовят ли его к жертвоприношению, как Иисуса и Иосию?

Внезапно тревога остановила ход его мыслей. Впереди на дороге, метрах в двухстах, он увидел восемь неярких красных огоньков, как если бы это светились габаритные «пуговицы» стоящей поперек проезжей части фуры. Но никакого грузовика видно не было, зато от каждой пары тлеющих угольков тянулись длинные призрачные лунные тени.

«Ну вот, волки!» – подумал беглец, помянув недобрым словом голос, который заманил его в смертельную ловушку.

Он остановился, лихорадочно соображая, что же сейчас делать? Если повернуть обратно, то звери наверняка бросятся за ним. Никакого оружия, даже безобидного в таком случае перочинного ножа, у него с собой не было. Ленин посмотрел по сторонам, вглядываясь в тени деревьев: вокруг простирались молодые сосновые посадки, так что укрыться от хищников на высоте не представлялось возможным. Наконец, его взгляд наткнулся на сухой ствол, торчащий из земли. Осторожно сделав один шаг в сторону, потом другой, боясь резкими движениями дать сигнал к волчьей атаке, он приблизился к созданному самой природой спасительному оружию. Не сводя глаз с красных огоньков, Ленин попытался выломать ствол, но тот не поддавался. Пока он раскачивал его в разные стороны, волки подошли совсем близко: до них оставалось не больше пятидесяти метров. При свете луны отливали голубым блеском их острые клыки.

«Господи, помоги мне!» – взмолился Владимир Ильич, нажимая на дерево, которое вдруг легко выскочило из земли вместе с загнутым корнем. В его руках оказалась палка длиной около двух метров и толщиной с ногу штангиста ниже колена. Орудовать ей было неудобно, и единственная надежда оставалась на то, что хищники могут испугаться даже такого оружия.

В их рядах и в самом деле что-то изменилось. Они тревожно вытянули морды вверх, потом начали пятиться и, наконец, без паники потрусили прочь.

«Неужели они испугались какой-то палки?» – подумал Ленин, но уже через несколько мгновений понял, что дело было совсем не в этом. За его спиной послышался рокот мотора, потом из-за небольшого поворота, который он миновал несколько минут назад, брызнули лучи фар, осветив место, куда удалились звери. Ленин бросил палку и начал размахивать руками.

«Газик» затормозил, немного не доехав до путника.

– Как вас сюда занесло? – спросил, высовываясь в окно, водитель – усатый человек в солдатском бушлате.

– Здесь волки были, – невпопад ответил Ленин, открывая дверцу.

– Ну, этих разбойников у нас развелось выше крыши, – почти равнодушно произнес шофер. – Бывает, и на людей нападают.

Садясь, Ленин поежился, представив, как острые зубы хищников вгрызаются в тело.

– Вам на станцию? – поинтересовался водитель, трогая машину с места.

– Мне? – переспросил Владимир Ильич и, испугавшись, что его могут высадить, поспешил подтвердить: – Да, да, на станцию.

– Но электричка только через два часа, – предупредил шофер. – Я-то по другому поводу: нам с товарняком должны передать запчасть для трактора. Начальство ничего лучше не придумало, как погнать меня ночью.

– Должно быть требовательное? – предположил Ленин.

– Еще бы: все колхозы в округе развалились, а наш – держится. Правда, теперь называется ООО. Во как! А без дисциплины ничего бы не было, – водитель, видимо, заучил эту фразу наизусть, и она стала для него своего рода визитной карточкой родного предприятия. – А вы откуда идете?

– Да гостил у товарища, – невнятно пробормотал Владимир Ильич и, подумав, заметил: – У него тут дача.

– Дачи-то я знаю, – сказал шофер, – но вы совсем не той дорогой пошли: есть намного короче.

Оставшийся участок пути они проехали молча – говорить было, вроде, уже не о чем. Станция оказалась небольшим остановочным пунктом с будкой кассы и высокой платформой, на которой располагались четыре скамейки. Попрощавшись с шофером и поблагодарив его, Ленин с облегчением сел на лавку, только сейчас почувствовав, какая опасность грозила ему этой ночью. Одновременно он понял всю бесцельность своего побега. Куда дальше идти или ехать, он не понимал. Без людей, опекавших его весь последний месяц, он ровным счетом ничего не значил.

Оглядевшись, он заметил выложенное прибитыми на решетчатую основу планками название станции: «Рай».

«Вот тебе на! – подумал Владимир Ильич, ощутив вдруг всю призрачность происходящего. – Рай в этом захолустье? Какой же чудак придумал такое название?»

Он присмотрелся внимательнее и заметил на решетке пространство, где виднелись следы от гвоздей.