Скандерия (СИ) - Моденская Алёна

Истомин читал пасквиль во время очередного дежурства в общежитии. Днём он разговаривал с матерью, которая сообщила последние новости. Бэлла, дочь Вики, находилась в перевернувшемся омнибусе и сейчас лежала в реанимации.

Все расходы на лечение взял на себя концерн, детей с самыми серьёзными травмами отправили в столичные клиники, но Бэлла пока оставалась в РП-8.

Истомин любил племянницу. Она напоминала ему Вику в детстве, когда та ещё не пристрастилась к яркой косметике и ночным прогулкам. Винить Русакова в том, что случилось, казалось глупым. Этот человек, конечно, не вызывал симпатии, как, впрочем, и его дочь, но ведь не он лично устроил аварию. Истомину не нравился надрывный тон пасквиля, тем более что некоторые из описанных идей вбрасывались уже не в первый раз.

После смены, несмотря на позднее время, Истомин решил пройтись. Недалеко от детской площадки, разделяющей ряды дуплексов второго сектора и участки коттеджей первого, он увидел знакомые фигуры. Даже в опустившейся темноте весенней ночи силуэты узнавались безошибочно.

— Чем вы занимаетесь? — спросил Истомин, подойдя ближе.

Соня и Дина дружно обернулись. Но вместо лиц Истомин увидел только цветастые балаклавы.

— А, это вы, — с облегчением вздохнула Дина. — Мы листовки расклеиваем.

Действительно, на близлежащих столбах и заборах белели пластиковые листы.

— И что это? — спросил Истомин, жалея, что не пошёл сразу домой.

— Петиция против загрязнения окружающей среды «Русаром», — сказала Дина, засовывая листовку в почтовый ящик одного из коттеджей.

— Только «Русаром»? — спросил Истомин. — Больше никто окружающую среду не загрязняет?

Дина повернулась, очевидно, с намерением ответить что-то резкое, но Соня её опередила.

— Я знаю, там была ваша племянница, — сказала она сочувственно. — Мне очень жаль.

— А, да. Мне тоже жаль, — сухо подхватила Дина и двинулась к следующему почтовому ящику.

— Как она? — всё так же приторно-участливо спросила Соня.

— Опасности для жизни нет, — вяло ответил Истомин, размышляя, как бы поскорее уйти. — А за листовки вас не оштрафуют?

— Только если поймают, — отозвалась Дина и хихикнула.

— Здесь же камеры, — сказал Истомин, и только тут до него дошло, что его-то лицо не скрыто, и если начнутся вопросы, он станет первым, кого привлекут к расследованию дела о порче муниципальной собственности и несанкционированной пропаганде.

— Ничего-ничего, — подбодрила его Дина. — За правое дело…

Как будто из воздуха материализовалась бледная рука и быстрым движением стащила с Сони балаклаву. В резком свете фонаря её волосы, теперь торчавшие в разные стороны, походили на шипы.

— Теперь кому-то придётся ответить за своё правое дело. — Агнесса равнодушно рассматривала балаклаву, которую держала в руке.

— А кому-то и за левое, — зло выпалила Дина.

— Как вы здесь оказались? — громко спросил Истомин Агнессу, вставая между ней и Диной и оттесняя Соню за спину.

— Я была на дополнительном занятии у профессора Грибницкого, — совершенно спокойно проговорила Агнесса, всё ещё рассматривая балаклаву.

— И сколько ты берёшь за такие занятия? — с неприятным смешком спросила Дина. Истомин мысленно застонал.

Агнесса медленно перевела взгляд на Дину. Так она могла бы смотреть на любопытный музейный экспонат. Через мгновение её глаза сузились, а губы изогнулись в тонкой улыбке.

— Мадмуазель Ашкинази, я полагаю? — спросила она, держа балаклаву двумя пальцами и раскачивая, как маятник. Дина, услышав свою выдуманную фамилию, отступила на шаг. — Или вы предпочитаете зваться княжной Ростовой? А как насчёт вашей настоящей фамилии? Мурашкина, если я не ошибаюсь?

— Не твоё дело, подстилка!

Агнесса светски улыбнулась, хотя её улыбка больше вышла похожей на оскал с жуткими клыками. Она сделала мягкий шаг в сторону, казалось, чтобы лучше видеть Дину, которая всё продолжала пятиться. Истомин, неплохо изучивший Агнессу во время тренировок и отлично знавший, что против неё даже у обеих девочек вряд ли были хоть какие-то шансы, снова встал между ними, загородив собой Соню.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Агнесса, вам пора домой.

— Полагаю, я сама могу решать, что мне пора делать. — Агнесса по-прежнему следила за Диной взглядом снайпера. В её как бы рассеянном размахивании балаклавой чувствовалась готовность к броску. — А вот как вы здесь оказались, это вопрос. — Она по-прежнему смотрела мимо Истомина — немигающим взглядом следила за Диной, которая сделала ещё шаг назад.

— Прогулка перед сном, — механически ответил Истомин, гадая про себя, успеет он перехватить Агнессу или нет. С одной стороны, она была довольно предсказуемой, с другой — по какой-то необъяснимой причине ему никогда не удавалось убедить себя в том, что она будет действовать именно так, а не иначе. Поэтому он ей и проигрывал.

— Поливать людей грязью… нехорошо. — Агнесса мягко сделала шаг.

— Принцесса ужасов, вы только посмотрите. За год ничего не написала. Сколько у тебя в рейтинге портфолио? Полтора балла? — с деланной насмешкой спросила Дина.

Агнесса шевельнулась. По мимолётному движению было видно, что психологическую схватку она выиграла и знает об этом. Оставалось только достать противницу физически. Истомин с трудом переносил присутствие Дины, но позволить Агнессе прямо посреди улицы… А что, собственно, она собиралась сделать? Просто сорвать с Дины балаклаву, чтобы на записи камер попало лицо? И что в этом страшного? Дине не помешает хорошая трёпка.

Только вот намерения Агнессы вполне могли простираться далеко за пределы обыкновенной помощи официальному правосудию, запрещавшему расклеивать листовки на столбах и заборах. Сейчас Истомин вообще не мог прочитать Агнессу, видел только готовность к броску.

— Агнесса, послушайте. — Истомин, примирительно раскрыв ладони, сделал шаг к ней. — Не стоит так остро реагировать…

— У него, между прочим, из-за твоего папаши сестра в больницу попала, — выкрикнула Дина.

— Племянница, — автоматически подсказал Истомин.

Мгновение, которое понадобилось ему, чтобы поправить Дину, стало решающим. На миг отведя взгляд, он вовремя не заметил летящей в лицо балаклавы, а когда среагировал, Агнесса уже схватила его за шею и отшвырнула в сторону. Обернувшись, он увидел, как наперерез Агнессе с визгом бросается Соня и сразу же отлетает как котёнок.

Истомин резко обхватил Агнессу сзади — заведомо проигрышный приём — и в тот же миг перекувыркнулся через неё и плашмя упал на асфальт. Сверху на него смотрело совершенно спокойное бледное лицо Агнессы. Тёмные глаза сверкали, как чёрные угли. Она подняла взгляд, чтобы увидеть удирающую со всех ног Дину.

Агнесса выпрямилась, поправила причёску и тёмную приталенную куртку и, не сказав ни слова, с грацией топ-модели двинулась к выходу из Профессорского квартала.

Истомин медленно поднялся. Тело ещё не осознало, что его приложили об асфальт, и почти не болело, только двигалось с трудом. Истомин наклонился к Соне, распластавшейся на газоне, и помог ей встать.

— Как ты? — спросил он, едва не вскрикнув от прострелившей спину боли.

— Кажется, всё нормально, — ответила Соня, всё ещё глядя по сторонам расширенными от испуга глазами. — А вы как?

— В порядке. Пойдём, я тебя провожу.

Ещё раз глянув вслед Агнессе, почти скрывшейся в ночи и ни разу не обернувшейся, он положил руку Соне на плечи и повёл её в сторону общежития.

— Где Дина? — спросила Соня, с беспокойством оглядываясь по сторонам. Голос её дребезжал, и она потирала предплечья, будто ёжась от холода. Истомин чувствовал, что она вся дрожит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Убежала, — как можно спокойнее сказал Истомин.

— Она не сорвала с неё маску? — спросила Соня, шмыгая.

— Нет, — уверенно сказал Истомин, хотя не заметил, убегала Дина в балаклаве или без. Но судя по тому, как Агнесса прожигала его взглядом, достать противницу ей не удалось.

Соня продолжала ёжиться, теперь её била крупная дрожь, было слышно, как стучат зубы. Истомин крепко обнял её за плечи, и Соня тесно прижалась к нему, время от времени всхлипывая и глядя по сторонам. Худенькие плечики Сони то и дело содрогались, и Истомин попытался крепче её обнять, чтобы девочка наконец успокоилась.