Три времени Сета - Дункан Мак-Грегор

— Деб, я… Нет, не передумал…

— Сядь, — Красивый Зюк кивнул на единственный стоящий на ножках стул, сам поднял с пола другой и уселся, положив ногу на ногу. — Не забыл, о чем я рассказывал тебе в Собачьей Мельнице?

Висканьо помотал головой.

— Так вот, приятель. Овцы уже у меня. Обе. Осталось только присоединить к ним пастушку, и… И Аргос будет твой. Ты ведь хочешь этого?

— Не знаю, Деб…

— А я знаю — хочешь. Где пастушка?

— У меня ее нет…

— Ты отдал ее северянину?

— Я не отдавал… Он… Отпусти его, Деб…

— Не могу, милый мой талисман. Мне нужна пастушка. Я же говорил тебе — без нее овцы ничего не стоят.

— Отпусти его… Тогда я останусь с тобой…

— Такая сделка меня не устраивает. Или ты и пастушка, или пастушка без тебя. Выбирай сам. А этот… Пожалуй, к его шее даже не придется привязывать камень — он так тяжел, что сразу пойдет ко дну.

— Не надо! Не надо, Деб, я прошу…

— Где пастушка?

— Пошла купаться. — Хриплый голос Конана заставил Виви вздрогнуть, с надеждой посмотреть в потемневшие синие глаза друга.

Красивый Зюк не пошевелился. Молча, без всякого выражения на гладком лице глядел он, как тяжело поднимается связанный по рукам и ногам киммериец, как встает сначала на колени, потом приваливается боком к столу…

— Конан… Отдай ему эту вонючую пастушку, — жалобно сказал талисман, обмирая при мысли о том, что бандит может в любой момент оттащить беспомощного варвара к борту и сбросить в море.

— Почему же она вонючая? — позволил себе усмехнуться Красивый Зюк. — Золото не пахнет. Ты еще не знаешь об этом, Виви?

— Не называй меня так, Деб…

— Где пастушка?

— На дне, — фыркнул Конан, в упор глядя в черные глаза бандита. — Или ты еще не понял, ублюдок?

— На каком еще дне? — Белое лицо Деба медленно начало покрываться такой мертвенной синюшностыо, что рыжий вдруг исполнился надежды, что он сейчас умрет. Увы. Пока шемит был еще жив и даже не особенно расстроен. Лицо его в мгновение приняло обычный свой цвет; пожав плечами, он уставился своими страшными глазами на Висканьо, улыбнулся. — Даже если так… Мой талисман со мной, верно? С тобой, мой юный друг, я легко отыщу ее хоть в самом сердце земли.

— Я не твой, — отказался рыжий. — Я — его.

— Ты мой, — спокойно качнул головой Деб. — А его сейчас не будет.

Он встал, без видимых усилий подхватил под мышки крепко спеленатого веревкой киммерийца и потащил по лестнице наверх.

— Нет! Нет, Деб, не надо!

— Заткнись, Виск!

Конан мотнул головой так, что черная грива его хлестнула по гладкой белой щеке Красивого Зюка. Огромное тело дернулось в бесполезной попытке порвать веревку и… Бандит, который как раз в этот момент занес ногу над палубой, потерял равновесие и вместе с варваром повалился вниз, увлекая за собой и бегущего за ними следом талисмана.

— Прах и пепел! — взревел киммериец, на коего упали оба. — Тебя уже ноги не держат, старик?

— Я не старик! — огрызнулся Красивый Зюк, поднимаясь и отряхивая штаны.

— Ты не старик, Деб! — почти искренне воскликнул Висканьо. — А если ты позволишь мне развязать Конана, я пойду с тобой искать пастушку!

С этими словами он, не дожидаясь испрашиваемого разрешения, кинулся к варвару и рванул веревку на его ногах. Сильным пинком Красивый Зюк отшвырнул его в самую винную лужу, но от идеи немедленно утопить киммерийца, кажется, отказался.

— Нергал с тобой, северянин! Лежи пока здесь, а я с рыжим схожу за пастушкой…

Он легко выдернул Висканьо из лужи, подпихнул к лестнице. Перед тем как ступить на палубу, талисман обернулся на лежащего внизу Конана — варвар подмигнул ему, потом перевел взгляд на Деба, который тоже поворотил к нему лицо, и, глядя прямо в черную мглу его жутких глаз, сплюнул на пол, умудрившись в одном плевке показать всю степень своего крайнего отвращения к такого рода козлам.

Красивый Зюк действительно вызывал в нем такие чувства. Но если б киммериец умел краснеть, он давно залился б наикраснейшей в мире краской: никогда еще он не испытывал такого позорного поражения. Конечно, не все его приключения прежде заканчивались победой, но и проигрывая он оставлял своим противникам незаживающие раны, а то и отправлял их на дорогу к Серым Равнинам.

Нынешняя же схватка имела печальные последствия лишь для него самого, да еще, может, для юного талисмана, но ни Деб Абдаррах, ни близнецы никак не пострадали. И виною сему была только его собственная глупость и самонадеянность. Вооруженный, он не смог справиться пусть и с тремя, но безоружными! Два бесцельных удара мечом оставили страшные раны на гордом сердце варвара. Как, должно быть, смотрел на него сейчас Кром — суровый бог Киммерии…

В бессильной ярости Конан дернул ногами и… Веревка показалась ему несколько ослабшей. Отчаянный рывок Висканьо все-таки принес свои плоды… Варвар напряг все силы, чувствуя, как трещат узлы и волокна, попробовал подтянуть левую ногу, затем правую…

Вены на его руках, ногах и шее вздулись, на лбу выступили крупные капли пота. В последней исступленной попытке он извернулся, вцепился зубами в болтавшийся конец веревки и резко откинул голову — спустя миг ноги его были свободны.

— А где Тино, Деб?

— Там же, где и пастушка. — В темноте Виви не мог видеть лица бандита, но по его голосу понял, что сейчас губы его снова растянулись в мерзкой ухмылке.

— И… И Веселый Габлио?

— С ними… Как ты думаешь, друг мой, они вспоминают обо мне там, на Серых Равнинах?

— А близнецы… — ошарашенно пробормотал талисман, уставясь на белые руки Деба, поднимающие вспыхнувший белым неярким светом фонарь. — Ты и их тоже… утопил?

При этом вопросе ухмылка сбежала с губ Красивого Зюка. Черты его исказила злобная гримаса; он дернулся, отворотил взгляд от рыжего и поставил фонарь на палубу, словно для того, чтоб Висканьо не мог видеть его лица.

— Они ушли от меня. Недоноски… — прошипел бандит, кривя рот. — Такие же, как их неверная мать…

Впервые рыжий услышал такие чувства в его тоне, и почему-то это его порадовало — словно и он, как недавно киммериец, понял, что демоны из царства Нергала в рождении шемита никак не замешаны, а значит, он тоже человек, хотя и гнусный.

— Всё дерьмо. И везде одно дерьмо… Одно только сплошное вонючее дерьмо… Но я их отыщу. Потом. Деньги — вздор… Дети — мое единственное стоящее имущество… Ты поможешь мне в моих розысках, Висканьо?

— Если ты отпустишь Конана.

— Но сначала я должен достать пастушку. Подойди-ка сюда… Он забрался на галеон с этой стороны?