Седьмая невеста - Дункан Мак-Грегор

Дункан Мак-Грегор

Седьмая невеста

Глава первая

Черноглазая красотка с длинными, почти до пят косами, взмахнула тонкой ручкой и исчезла за бархатным пологом. Кумбар Простак – здоровенный детина средних лет с красной свинячьей физиономией – уныло посмотрел ей вслед.

Никогда еще он не был так равнодушен к женским прелестям. Третью луну подряд вереница красавиц из высшего общества Аграпура проходила перед ним, изо всех сил пытаясь произвести впечатление на верного слугу самого Илдиза. Они танцевали, бренча браслетами и лукаво стреляя глазками, пели старинные песни о любви высокими, дрожащими от волнения голосами, ныряли в бассейн за золотым яблоком и прыгали через веревочку, натянутую меж двух пальм – все это было чудесно, но лишь поначалу.

Спустя несколько дней Кумбару наскучила роль экзаменатора; душными туранскими ночами ему стали сниться обнаженные прелестницы с тигриными или лошадиными хвостами, с мордами ослиц и волчиц, а то и поросшие шерстью с головы до ног. Просыпаясь в холодном поту, Кумбар бежал к своему повелителю и молил отослать его обратно в войско, где он восьмой год уже служил сайгадом – старшим тройки, но Илдиз со смехом гнал его прочь: кто же, кроме Кумбара, всем известного знатока и любителя женщин, сможет выбрать для него из двух сотен девушек шестерых, самых красивых, самых умных и самых скромных? А из них, в свою очередь, уже он, Великий и Несравненный, правитель всего Турана, выберет самую желанную – ту, которая станет его супругой и подарит ему наследника. Потому-то Кумбару и приходилось, то и дело утешая себя вином, день за днем осматривать красоток.

К концу третьей луны он оставил во дворце дюжину наипрекраснейших: Малику, Карсану, Дану, Алму, Баксуд-Малану, тройняшек Ийну, Мину и Залаху, Фариму, еще одну Фариму, Физу и Хализу.

Теперь ему предстояло выяснить, кто из них уберется обратно к своим родителям, а кто будет песнями и плясками ублажать светлейшего Илдиза. Но как это выяснить? Все они были воистину прекрасны; каждая обладала чудесным тонким голоском, у каждой по плечам струился водопад густых и мягких волос – просто черных и черных с отливом, и каждая смотрела на мир нежно и немного робко огромными чистыми глазами молодой газели.

Прежде Кумбар не стал бы задумываться особенно: привел бы к повелителю всю дюжину и на том посчитал свою миссию законченной. Увы, прежде он не был так близок Великому и Несравненному. Будучи простым солдатом, Кумбар не боялся никого и ничего, со всеми – и со знатным нобилем и с последним бедняком – говорил на равных.

О многочисленных подвигах его ходили легенды, большую часть которых он самолично и распускал в кабаках да тавернах; как-то придворный поэт, такой же как Кумбар вертопрах и любитель веселых дружеских пирушек, написал балладу о славном сайгаде – длинную, словно дорога из Аграпура в Кутхемес. Строки сего творения в скором времени достигли ушей самого Илдиза, и тогда-то Великий и Несравненный и соизволил познакомиться со своим верным слугой.

Он был весьма удивлен, узнав, что столь прославленный воин до сих пор не поднялся выше сайгада, но исправлять положение не спешил. Кумбар же – по прозвищу хоть и Простак, а на деле весьма хитроумный и ловкий парень – явно не стремился стать капитаном; он был вполне удовлетворен поистине с небес свалившейся на него милостью Светлейшего – тот пожелал ежедневно видеть во дворце бывалого солдата; поверяя ему свои чаяния, Илдиз скоро заметил, что сайгад без лишних слов и обещаний старается исполнить малейшую прихоть владыки, а краткие советы его – «почтительны, но не льстивы» – блещут остроумием и мудростью. «Мы доверим ему то, чего никто сделать не может, – рек однажды Илдиз на Собрании Советников, – и он сие непременно сделает».

Такая высокая оценка не могла не сказаться на отношениях Кумбара с советниками: возмущенные вторжением на их территорию простого солдата, они использовали любую возможность насолить ему, строчили подметные письма, устраивали провокации и как-то раз пытались даже отравить его. Кумбар оказался непоколебим: за правым его плечом стоял сам владыка, а за левым сам Мишрак – мудрейший из мудрейших, визирь повелителя и вершитель судеб. Он один из всех сановников благоволил сайгаду, то ли имея на него виды, то ли просто не ожидая от него подвоха.

Спустя пять лун Илдиз со своей обычной сладкой улыбкой объявил о роспуске Собрания Советников, причем речь шла не о ликвидации Собрания вообще, а лишь о замене этих советников на других, набранных большей частью из самого простого сословия. Главным владыка назначил все того же Кумбара, и вскоре новое Собрание уже решало дела государственные, да так умно, что даже народ остался доволен, не говоря о самом Илдизе и визире его Мишраке.

Давно не появлялся Кумбар Простак в казарме, но со служивцев не забывал. По-прежнему устраивал в кабаках пирушки, швыряя деньги без счета, и по-прежнему девицы разного возраста и сословия приникали к его могучей груди тогда, когда он того желал. И все это продолжалось бы, наверное, до самой его безвременной смерти, если б не странная и несколько запоздалая прихоть Илдиза: имеющий уже десяток жен и без малого два десятка детей владыка порешил жениться еще раз и наследником назначить именно сына своего от новой супруги. Объяснялось это тем, что прежняя – любимая – жена, родившая ему сына два года назад, лишилась рассудка, и прилюдно призналась, что понесла ребенка не от Илдиза, а от одного из его советников. После этого неожиданного выступления на празднике богов неверная прыгнула в бассейн и там благополучно утопла, а расстроенный и оскорбленный до глубины души светлейший супруг ее повелел отослать всех жен вместе с детьми в деревню под Акитом, ибо не доверял теперь ни одной.

Но горевал он недолго – по воле богов во сне увидел владыка незнакомку, с ног до головы завернутую словно в кокон в кусок синего шелка; в руках она держала прелестного черноглазого младенца, похожего на Илдиза так, как только сын может быть похож на отца; тонкие нежные руки ее, унизанные великолепными браслетами, ласково касались жирных обвислых щек повелителя, обещая сказочные ночи; с тихим смехом она удалялась, потом снова приближалась и снова удалялась…

Во сне Илдиз просто потерял голову от возбуждения и вдруг пробудившихся в нем давно позабытых чувств душевного свойства. Едва солнечные лучи коснулись его морщинистых век, он велел позвать Кумбара, и когда тот явился, незамедлительно высказал ему свое пожелание: не теряя времени созвать во дворец красавиц из высшего общества, проэкзаменовать их, отобрать шестерых и пред ставить ему, Светлейшему.