Рожденные ползать - Александр Анянов

Рассказчик замолчал, делая эффектную паузу.

— Не тяни кота за хвост. Рассказывай! — выкрикнул кто-то.

Дед ухмыльнулся:

— А делал он это очень просто. Там, на заправочной горловине спиртового бачка, стоит съемный фильтр. Представляете, как он устроен? Небольшой сварной стакан из металлической сетки, в виде усеченного конуса. Он вставляется в горловину и фильтрует заливаемую жидкость. На Су-15, его диаметр около четырех, а длина где-то сантиметров двадцать. Так вот, наш изобретатель, после того, как слил спирт из бачка, вытащил фильтр и надел на него презерватив с обратной стороны. Потом засунул фильтр с одетой на него резинкой обратно и залил туда спирт до краев…

Взрыв хохота прервал рассказ капитана. Телешов рухнул на койку, как подкошенный. По щекам Филонова текли слезы. Лихоткин изо всех сил стучал кулаком по газете «Красная Звезда», покрывающей стол.

Минут через пять все, наконец, успокоились.

— Ну что, пить-то будем? — поинтересовался Шувалов.

— Ты — именинник. Ты и банкуй, — народ с вожделением столпился возле стола.

Славка начал сдвигать стаканы вместе, чтобы обеспечить одинаковую разливку. Внезапно раздался стук, и в дверь пролезла голова начальника штаба первой эскадрильи — капитана Самохина. Он медленно обвел глазами комнату, словно разыскивая кого-то, пока не встретился взглядом с Лихоткиным. Короткое мгновение они смотрели друг на друга. Вдруг техник резко вскочил и вскрикнул:

— Секундочку!

Он поднял вверх указательный палец, плеснул себе с полстакана водки и залпом выпил. На все это у него ушло не более пары секунд. Начштаба, не успев войти, торчал из-за двери, открыв рот.

Когда стакан опустел, Лихоткин поднес зеленый рукав кителя к своему носу. Он шумно и смачно потянул воздух и затем расслабленно опустился на кровать. По лицу техника медленно расплывалась идиотская улыбка.

— Что-нибудь случилось, товарищ капитан? — спросил Лихоткин своего начальника штаба.

— Нечипоренко только что отстранил старшего лейтенанта Костина от обязанностей дежурного по полку, — отозвался Самохин, — за нарушение формы одежды. Ну и все такое… Нужно его срочно заменить кем-нибудь из нашей эскадрильи.

— Ну что вы, товарищ капитан, какой наряд? Вы же сами видите, я уже пьяный.

Не прощаясь, голова скрылась за дверью. Через секунду из коридора послышался отборный мат. Своды гостиницы вздрогнули от хохота во второй раз.

— Лихота — сукин сын! Как ты догадался, что он тебя в наряд хочет запрячь?

— Так это же, элементарно Ватсон! Начштаба, в воскресенье, в наш клоповник просто так, для удовольствия, не припрется. А дальше — дело техники. Я ведь среди вас один из первой эскадрильи….

Первого декабря, в первый день зимы, как по расписанию, выпал снег. Шувалов шел в гарнизонный военторг за пивом, которого, как обычно, не хватило. Будучи в плохом настроении, по причине недопития и паскудной жизни, он со злостью пинал кусочки льда, попадающиеся ему на дороге.

В тесном помещении продуктового отдела магазина, несмотря на поздний час, стояло несколько женщин. Находились они здесь постоянно, то ли в ожидании привоза колбасы, то ли проводя очередное собрание женского клуба. Скорее всего, дамы совмещали и то, и другое.

Славка начал пробираться поближе к прилавку, с пьяным нахальством отвечая на просьбы не толкаться:

— Пропустите бабоньки, пропустите. Я не за колбасой. Мне без очереди, у меня дети маленькие плачут. Пивка пососать просят.

На полпути к цели, его вестибулярный аппарат внезапно дал сбой. Абрек споткнулся и непременно упал, если бы не успел ухватиться за что-то. Восстановив равновесие, он обнаружил, что держится за чью-то необъятного размера грудь. Представив, как должна выглядеть со стороны эта забавная сценка, он пьяно ухмыльнулся и уже собрался принести свои глубочайшие извинения, но не успел. Помещение магазина огласил возмущенный женский крик. От сильнейшей оплеухи Шувалов отлетел в сторону и упал на кого-то. Снова раздался крик, теперь уже детский, затем, громкий плач. Звякнуло разбитое стекло.

Слава начал встать на ноги, возмущаясь:

— Вы что? Сдурели совсем!

Ответом ему был многоголосый хор:

— Вот же, сволочь, какая!

— Ты не в свинарнике!

— Нечипоренко нужно пожаловаться, пусть примет меры!

Сориентировавшись в пространстве, Шувалов увидел молодую женщину, стоящую к нему спиной и поднимающую с пола плачущего мальчишку. «Это должно быть на него я упал», — сообразил Славка. Рядом с ними лежала авоська с разбитой бутылкой молока и какими-то пакетами из серой оберточной бумаги.

— Извините. Это не я…. В смысле, я не хотел. Я сейчас помогу.

Женщина повернулась, и Славка поперхнулся последним словом. Это была Наташа Яковлева — жена его погибшего командира. Тот человек, с которым он хотел бы сейчас встретиться меньше всего.

— Ненавижу! Ты всю жизнь мне поломал! — медленно произнесла Яковлева, глядя прямо в глаза офицера.

Слава физически почувствовал на своем лице каждое из ее слов, как будто это были плевки. Хмель мгновенно выветрился из головы. Мозги сделались кристально чистыми, и только в висках что-то стучало, как тяжелый колокол. Пятясь задом, он добрался до выхода.

— Смотрите, угробил человека, а сам гуляет в свое удовольствие!

— Паразит! И как только таких земля носит! — неслось ему вслед.

Голоса вдовы не слышалось в этих выкриках, но и того, что она сказала, было уже более чем достаточно.

На ватных подгибающихся ногах Шувалов зашел к себе в комнату и зажег свет. Из зеркала, что висело напротив двери, на него смотрело мертвенно бледное, как у покойника лицо. Сквозь пряди черных волос обильно проступала седина.

«А ведь мне еще нет и тридцати!» — подумал Слава. — «Все, с завтрашнего дня завязываю со спиртным. И вообще, пойду к командиру, упаду ему в ноги. Пусть переводит в другой полк. Куда угодно, хоть к черту на рога, только бы подальше отсюда!».

В ожидании тягача, технический состав столпился возле длинного стола, где происходило нешуточное сражение между двумя признанными мастерами игры в домино — Паниным и Шуваловым.

— Четыре-шесть. У тебя такие есть? — издевательским тоном интересовался Славка.

— В Греции все есть. А чего нет в Греции, есть во второй эскадрилье. Пожалуйста! — как обычно не лез в карман за словом Панин.

— А если мы вот так зайдем? Что, жарко стало? — Шувалов с насмешкой оглядел соперника. Тот был одет в два свитера, теплые ватные штаны, доходящие до середины груди и валенки.

— А я работаю под девизом: «Детям нужен здоровый отец». Тебе холостяку этого не понять. Три-один.

— Дублюсь. Что ты на это скажешь?

— Все, Абрек, ты приплыл! — азартно выкрикнул Панин и с силой впечатал в стол костяшку домино. — Рыба!

Глядя на своего озадаченного соперника, он добавил:

— Потренируйся сначала в ясельной группе детсада, прежде чем садиться играть с профессионалами. Это тебе не пуп консервной банкой чесать. Тут думать надо!

Шувалов бросился грудью на столешницу, пытаясь схватить Панина рукой. Но тот, ловкий, мгновенно среагировал и отпрянул в сторону. Умирая со смеху, офицеры смотрели, как выигравший, будто бы в страхе, убегает от проигравшего. Они бегали вокруг стола до тех пор, пока Панин не вписался головой прямо в живот, выходящего из своего кабинета инженера. Тихон охнул, но устоял на ногах.

— Вы что, еще на стоянке не набегались? Хотите вторую смену? — поинтересовался капитан, откашлявшись.

— Нет, не хотим! — раздалось со всех сторон.

— Ладно, выходи строиться. Тягач пришел.

В этот момент, он заметил чью-то личную печать, валяющуюся на полу.

— Вот, раздолбаи! Кто потерял? — грозно вопрошал Тихонов, поднимая находку. — Ты, Панин?

— Никак нет, товарищ капитан, — проверил свое имущество Сашка. — А какой там номер? Покажите-ка…. А, так это Женькина. Петров? Где Петров?

— Убыл уже. Он сегодня ответственный в казарме, — подсказал кто-то.

Инженер протянул печать Панину:

— Передать Петрову, однозначно. Сегодня же! — и повернувшись к остальным, продублировал ранее отданную команду: — Выходи строиться!

Во время посадки в машину, тезка обратился ко мне:

— Слышь, Санек, ты сейчас на ужин?

Я кивнул головой в знак согласия.

— Не в службу, а в дружбу. Занеси Женьке печать. Там тебе от столовой недалеко.

После ужина я тронулся в сторону казармы, где Петров выполнял обязанности «ответственного». Обязанности эти были мне уже известны. Каждый вечер одному из офицеров эскадрильи, полагалось ночевать вместе с солдатами подразделения, чтобы контролировать порядок. Как он мог его контролировать, а главное, зачем, для меня оставалось загадкой. Ведь в казарме уже находились: старший сержант, старшина эскадрильи, дежурный по полку и еще много кого, кто должен был выполнять те же функции. Зачем там еще нужен какой-то «ответственный»? Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.