Любовь бродяги - Эми Фетцер

— Не могу, — ответил он, нахмурившись и все так же не глядя на нее.

— Но ведь все хорошо.

— Ты не сумеешь понять сказанное как должно, — невесело усмехнулся он и подумал о том, что делиться с ней своими трудностями было бы некрасиво, да и не хотелось. — Поверь мне, это именно так.

— А ты попробуй все-таки поговорить со мной. Может быть, я пойму хоть что-нибудь. Или даже смогу помочь тебе. Мне кажется, что-то тебя угнетает.

Он повернул голову и посмотрел на нее. Она старалась как можно спокойнее выдержать паузу, сохраняя невозмутимое выражение лица.» Как печальны его глаза «, — с жалостью подумала Пенни. Рэмзи вновь усмехнулся и резко сказал:

— Ты полагаешь, что после одной страстной ночи можно хорошо узнать человека и получить право навязывать ему свои представления?

Пенелопа покраснела и опустила глаза. Она не могла понять, чем заслужила такую отповедь. Воспоминания прошедшей ночи вызывали в ней стыд. И было не ясно, почему О'Киф выглядит таким самодовольным, ведь, как ей казалось, она оставила его неудовлетворенным и несколько растерянным.

— Веди себя, пожалуйста, скромнее, — попросила она.

— Скромность не в моем характере, — ответил Рэмзи, с ласковой улыбкой взглянув на нее.

Его взгляд блуждал по ее раскрасневшемуся лицу, обнаженным плечам, взволнованно вздымающейся груди. Легкая желтая юбка сарафана, словно золотистый венчик лютика, трепетала при каждом дуновении ветра, приоткрывая стройные загорелые ноги. Она выглядела хорошо выспавшейся и отдохнувшей. И О'Киф подумал о том, что ночь любви явно успокоила ей нервы и дала возможность мирно поспать, глаза и сейчас сияли каким-то таящимся в глубине души огнем счастья, а тело будто было налито жаркой истомой страсти.

— Я вовсе не упрекаю тебя.

— Неужели? — улыбнулся он, прижавшись лбом к ее бедру, и она, проводя рукой ему по волосам, вдруг увидела отпечатавшиеся на коже его плеча три тонких алых полумесяца.» Следы ногтей «, — догадалась Пенелопа, и щеки ее вновь порозовели от смущения.

— Ага! — засмеялся Рэмзи. — Увидела свою печать? Словно тавро мне на шкуру поставила. Ну как? Сегодня ночью придешь ко мне в комнату, чтобы продолжить это приятное занятие?

Она зажала ему рот ладонью.

— Не говори так, пожалуйста. Этой ночью я вообще случайно оказалась у тебя. Я никогда первая не прихожу к мужчине. Запомни это хорошенько. Такое поведение не в моем характере.

Он осторожно отстранил ее руку.

— Что же в твоем характере, Пенелопа? Ты вела себя вчера словно дикая кошка, попавшая в западню. — Его низкий хрипловатый голос вызывал мурашки у нее на спине. — Или, может быть, как дерзкая самонадеянная принцесса во владениях своего вассала? Или веселая девочка-резвушка, кормящая своего приятеля по ночам маринованными поросячьими мозгами? — Рэмзи прижался губами к ее руке и покрыл поцелуями мягкую теплую ладошку и тонкое загорелое запястье. — Ты едина в трех лицах, не иначе. Но более всего мне по сердцу та коварная морская сирена, что пробуждает во мне настоящую страсть.

Сердце Пенелопы дрогнуло и забилось сильнее. Она чувствовала, что не в силах будет справиться с собой. Пора остановиться.

— Хватит, Рэмзи, — пробормотала она, пытаясь освободить свою руку, но он не отпускал ее.

— Хватит? Разве ты не хочешь меня? Разве не чувствуешь, как хорошо тебе от моих прикосновений? — Он страстно вздохнул и, вспомнив прошедшую ночь, поклялся, что в следующий раз непременно добьется своего. — Я хочу тебя. Сегодня все будет хорошо. Я уверен. Уступи мне. Не мучай! Даже запах твой сводит меня с ума!

Пенни нерешительно топталась на месте. Она чувствовала, что его страсть захватывает и ее. Никто еще никогда так горячо не объяснялся ей в любви. Казалось, он готов на все, лишь бы добиться ее близости.

— Нет, нет, — неуверенно возразила она. — Это не должно повториться, — Молчи, — зашептал О'Киф. — Я знаю, что делаю. Тебе больше никогда не будет стыдно после ночи, проведенной со мной.

Ночи с ним? Пенелопа уже и не помнила, когда последний раз проводила всю ночь с мужчиной. Да и вчера ей вовсе не было стыдно. Но это-то и пугало ее. Не слишком ли хорошо ей было с Рэмзи?

— Я не понимаю тебя, — шепнула она в ответ. — Неужели то, что произошло, пришлось тебе по вкусу? Любой другой мужчина на твоем месте закатил бы мне скандал, если бы я так неожиданно оставила его.

Он нежно погладил ее ладонь и тихо сказал:

— Хочу надеяться, что я значу для тебя больше, чем любой другой мужчина.

— Я знала не многих, — слегка невпопад ответила Пенни. — И не уверена, смогу ли дать тебе то, что ты хочешь.

— Не решай за меня, что мне надобно. Я сам разберусь в этом. Но в одном ты можешь быть уверена наверняка: еще ни одна женщина не уходила от меня неудовлетворенной.

Она присела на корточки рядом с ним, решая, что же ответить ему на это. Но ничего хорошего так и не придумала.

— Неужели? — Это все, что могла она сказать.

— Что» неужели «? — Он удивленно посмотрел на нее и иронически склонил голову набок, приставив к уху ладонь, словно не расслышал то, что она сказала. — Это недоверие? Или, может быть, ревность?

Она смущенно откашлялась и перевела разговор на другое:

— Зачем ты читаешь эти книги? Пенни окинула взглядом заваленный книгами низкий столик и увидела открытый на какой-то странице словарь.

— Как правило, люди читают для того, чтобы не быть невежественными, — ответил Рэмзи, скользя взглядом по тонким чертам ее лица, открытым плечам, упругой груди, прикрытой легкой светлой материей.» Неужели все женщины этого столетия носят такую же соблазнительную одежду?» — думал он.

— Только поэтому? — переспросила Пенелопа, рассматривая корешки разложенных на столе книг.» История Соединенных Штатов «, » Приемы ведения войны «, » Военно-морской флот «, » Америка сегодня «, » Словарь открытий и изобретений «. — И что же ты нашел интересного?

Не зная, что ответить на это, чтобы не показаться излишне странным, одержимый к тому же мучающими его страстными желаниями, О'Киф обнял ее и ласково притянул к себе.

— Мы еще даже не поздоровались, — изменил он в свою очередь течение разговора. — Доброе утро, Пенелопа!

Проникновенный тон его речи вновь заставил быстрее забиться сердце. Все ее вопросы словно затопила и унесла с собой волна нахлынувшей на нее нежности.

— Думаешь, оно доброе? — невнятно пробормотала она, чувствуя в голове какой-то необычный бархатный гул, будто шумели накатывающие на берег тяжелые морские волны.

— Да. Я уверен в этом. И чтобы день стал столь же добрым, его надобно начать нежным поцелуем.

Пенни знала, что не должна позволять ему слишком многого. Понимала она и то, что сейчас лучше всего было бы оттолкнуть его, чтобы остаться хозяйкой положения. Но его губы уже коснулись ее лица, и решимость, как и благоразумие, таяли под его поцелуями, как рыхлый весенний снег под яркими лучами солнца. Мягкий неспешный поцелуй завораживал, лишал воли и желания сопротивляться, с неодолимой силой влек к прерванным прошлой ночью восторгам.

А Рэмзи, не давая ей опомниться, все усиливал и усиливал жар соединившего их мгновения. Не в состоянии противиться ему, Пенни, скользнув ладонями по его груди, обвила руками его крепкую шею. Тонкие пальчики играли прядями темных волос, сердце билось быстро и взволнованно. Оторвав от земли, О'Киф бережно усадил Пенелопу к себе на колени. Губы не расставались с губами, и казалось, что они горят жарким пламенем неугасимой страсти. Он еще сильнее прижал ее к своей груди, так что она ощутила всю мощь его мускулистого тела.

— О Рэмзи! — простонала она, теряя самообладание.

— Я изголодался по тебе, — хрипло прошептал он, и Пенни решила воспользоваться подходящим моментом.

— Маргарет сказала, что завтрак готов, — заметила она, подумав, что все приготовленное Мэгги, вероятно, давно превратилось в небольшую кучку углей.

Рэмзи улыбнулся, но не отпустил ее, когда она попыталась освободиться от его рук.

— Не думай, что можешь так просто отделаться, — сказал он, покрывая поцелуями ее шею и грудь. — Ибо сказано: не хлебом единым жив человек.

— Что же ты хочешь? — спросила она, слегка склонив набок голову.

— Пусть будет не моя, но твоя воля. Только пожелай, и я доставлю тебе любое наслаждение.

Она тихо застонала, поддаваясь его ласке. Рэмзи быстрым движением развязал ленточку, стягивающую ее волосы, и они густым огненным водопадом рассыпались по плечам. Некоторое время он сидел неподвижно, словно завороженный зрелищем открывшейся перед ним красоты, а затем восторженно произнес:

— Клянусь Тритоном, ты воистину божественное создание!

Пенни была тронута, поскольку успела убедиться, что он не часто говорит комплименты. Но поблагодарить его за этот восторженный отзыв не успела, потому что Рэмзи с еще большим жаром принялся целовать ее, что-то нежно бормоча про себя. И надо признаться, делал это великолепно. Словно любовник с многовековым стажем.