Сбытчик. Плата за шантаж. Топор - Эван Хантер

даже почту ему доставляли на имя Денни Джимпа. Ему перевалило за сорок, это был маленький человечек, больше похожий на подростка, чем на взрослого мужчину. Голос у него был тонкий и пронзительный, а лицо почти без морщин и других признаков возраста. Хотя он охотно помогал полиции, самих полицейских жаловал не особенно и любил только одного из них — Стива Кареллу.

— Зачем он тебе? — спросил дежурный сержант.

— У меня есть кое-что для него.

— Что именно?

— Что-то я не помню, чтобы тебя перевели в следственный отдел, — уклонился от ответа Денни.

— Если хочешь поязвить, стукач, то вешай трубку.

— Я хочу поговорить с Кареллой, — настаивал Денни. — Ты передашь ему, что я звонил?

— Карелле сейчас не до передач, — сказал дежурный сержант.

— Что это значит?

— Сегодня днем в него стреляли. Он умирает.

— Что?

— Что слышал.

— Что? — повторил ошарашенный Денни. — В Стива… Ты не шутишь?

— Не шучу.

— Кто стрелял в него?

— Мы и сами хотели бы знать.

— Где он?

— В городской больнице. Можешь не ходить туда. Он * реанимации, и я сомневаюсь, что ему позволят беседовать с осведомителями. '

— Он не умирает, — сказал Денни, словно убеждая самого себя. — Слушай, ведь он не умирает, правда?

— Его надили почти замерзшим, и крови он потерял очень много. В него накачивают плазму, но в груди три дырки, так его дела его плохи.

— Слушай, — пробормотал Денни. — Боже мой.

Он замолчал.

— Ты кончил, стукач?

— Нет еще… В городской больнице, говоришь?

— Повторяю тебе, не трать время. Там и так поло»- tw следственного отдела.

— Да, — протянул Денни. — Подумать только…

— Карелла — полицейский что надо, — заключил сержант.

— Да, — еще раз сказал Денни и, помолчав, попрощал- I Ж— Пока.

— Пока, — ответил сержант.

Послушавшись сержанта, Денни Джимп отправился в боль- мщу только на следующее утро. Он размышлял весь предшествующий вечер: удобно ли ему идти в больницу? Узнает ли го Карелла? А если будет в силах сказать «Привет!», то захочет Ж? Хотя с Кареллой их связывали деловые отношения, он Мал, что осведомители — не самые уважаемые люди. Карелла пжет и рассердиться.

В этих размышлениях прошла вся ночь. Неизвестно почему, ча ему хотелось увидеть Кареллу, пока тот еще не умер. Увидеть in. поздорс’> — ься, а может, и пожать ему руку. Наверное, «* за Рождества. Денни позавтракал, надел хороший костюм, ' ижую сорочку и лучший галстук. Он хотел выглядеть прилично, Мобы как-то уравновесить неприличие своей жизни. Ему по- иму-то было важно выказать заботу о Стиве Карелле и получить i<f него признательность.

По дороге в больницу он, после немалых колебаний, купил Чробку конфет. В больнице наверняка будет полно полицейских. I < ему сказал сержант. И не глупо ли Осведомителю приходить чонфет т? Он едва сдержался, чтобы не выбросить коробку. И конце концов, когда приходишь навестить кого-то в больницу, |гзательно приносишь с собой что-нибудь, как бы говоря: «Мы *бя помним, ты обязательно выздоровеешь». Денни Джимп упал в вежливый, респектабельный мир, и правила этого он будет выполнять.

В ту субботу, 23 декабря, над больницей висело серое небо. В воздухе появились первые снежинки, и Денни мельком подумал, что тем сотням людей, которые мечтали о снежном

Рождестве, кажется, повезло, но, когда через вращающиеся двери он входил в широкий белый вестибюль больницы, его охватила Ил На стене напротив регистратуры висел рождественский венок, но в самой больнице ничего праздничного не было. Девушка-регистратор чистила ногти. На скамье сидел немолодой мужчина со шляпой на коленях и бросал взгляды на дверь отделения «Скорой помощи».

Денни снял шляпу и направился к регистраторше. Девушка не подняла головы. Она продолжала чистить ногти с тщатель ностыо японского рабочего. Денни откашлялся.

— Мисс? — сказал он.

— Да, — ответила девушка, не отрываясь от своего занятия.

— Я бы хотел навестить Стива Кареллу, — сказал Денни, — Стивен Кареллу.

— Как вас зовут, сэр? — спросила девушка.

— Дениел Нельсон.

Девушка отложила пилку в сторону и, не глядя, взяла со стола машинописную страничку. Изучив;е, она сообщила:

— Вас нет в этом списке, сэр.

— В каком списке? — спросил Денни.

— Мистер Карелла находится в критическом состоянии, — объяснила девушка. — Мы пускаем к нему только членов семьи и некоторых полицейских. Сожалею, сэр.

— Как он там? — спросил Денни.

Девушка бесстрастно посмотрела на него.

— Мы говорим, что человек в критическом состоянии, только когда он действительно находится в критическом состоянии, — сказала она.

— Когда… когда что-нибудь прояснится? — спросил Денни

— Я не знаю, сэр. Он может выжить, а может и умереть. Боюсь, это от нас уже не зависит.

— Ничего, если я подожду здесь?

— Разумеется, сэр. Вы можете посидеть на скамейке, если хотите. Но, возможно, вам придется долго сидеть. Понимаете?

— Понимаю, — сказал Денни. — Спасибо.

Он внутренне негодовал, что его лучшие чувства оскорблял! молодая вертихвостка, которую собственные ногти занимала больше, чем жизнь и смерть. Пожав плечами, он пошел и сел на скамейку рядом со стариком. Старик тут же повернулся к нему.

— Дочь порезала руку, — сказал он.

— Вот как? — откликнулся Денни.

— Открывала консервную банку и порезала руку. Как аи думаете, это опасно? Порезаться консервной банкой?

— Не знаю, — ответил Денни.

— Наверное, опасно. Они сейчас зашивают ей рану. Кроаа из руки рекой текла.

— Все будет в порядке, — утешил его Денни. — Вы не бас покойтесь.

— Надеюсь. Вы пришли навестить кого-нибудь?

— Да, — сказал Денни.

— Друга?

— Ну… — сказал Денни и принялся изучать напечатанный на коробке состав конфет. Что такое лецитин, он не знал.

Вскоре в коридор вышла дочь старика с забинтованной рукой.

— Как себя чувствуешь? — спросил ее отец.

— Нормально, — сказала девушка.

И они вместе вышли из больницы.

Денни Джимп остался один на скамейке.

Тедди Карелла сидела в палате мужа, не отрывая от него глаз.

Жалюзи были опущены, но она хорошо видела в сумерках его лицо, его открытый рот и сомкнутые веки. Рядом с кроватью стояла капельница, трубка от нее тянулась к руке Кареллы, и плазма из повернутой бутылки вливалась в вену. Он лежал без движения, израненная грудь была покрыта одеялом. Раны уже перебинтовали, но до этого из них вышла кровь, а с ней, похоже, и сама жизнь, настолько Карелла был бледен.

Нет, думала она, он не умрет.

Я прошу тебя, Боже, умоляю, не дай ему умереть.

Мысли ее бежали быстро, она даже не осознавала, что молится, настолько мысли эти были обычными и простыми.

Она помнила, как познакомилась с Кареллой, когда ограбили ее контору, помнила тот день, когда он пришел в маленькую комнатку, где она работала. Он вошел в комнату, он и еще один детектив,