Куда исчез Филимор? Тридцать восемь ответов на загадку сэра Артура Конан Дойля - Макс Фрай

После завтрака, после ненавистного горячего молока подружка забралась в мою комнату через окно. Она редко так поступала - только когда хотела поделиться чем-то особенным и не желала ждать ни минуты. Мне пришло в голову: если ее увидят, все опять рассердятся. Но уже было поздно, девочка подтянулась и перевалилась через подоконник, не боясь ушибиться.

- Я расскажу тебя тайну, - Марта склонилась ко мне, глаза ее блестели, щеки раскраснелись. - Сегодня в зеркале я видела тех. Они подкрадывались сзади, думая, что я ничего не замечу. Но персики шепнули мне волшебное слово, теперь я ничего не боюсь! Ты рад за меня?

Я очень хотел обрадоваться, но мне стало так грустно, как не было никогда. И даже страшные существа, крадущиеся в зеркале за Мартой, не испугали.

- А что за волшебное слово? - спросил я, чтобы развеять грусть. Но моя подружка загадочно улыбнулась:

- Я скажу тебе после. Может быть. А может, и не скажу, но ты все равно поймешь. Только это секрет, понимаешь?

Потом ее позвали одеваться. В бледно-розовом платье с кружевным передничком подружка моя напоминала сахарную вату на палочке, а не живую, бойкую девочку.

За нами приехали родственники родителей Марты, на широкой и длинной машине. Сухопарые и вежливые, они близоруко щурились, разглядывая нас сквозь толстые стекла очков, и казалось, были удивлены тем, что дети прилично одеты, не кусаются и не бросаются грязью.

Уже по дороге к автомобилю Марта воскликнула, что забыла нечто очень важное, и помчалась назад, по квадратикам плитки и вверх по ступенькам крыльца. Миг - и она уже держится за ручку входной двери, еще миг - исчезает за дверью.

Приезжие родственники недоуменно переглянулись, родители Марты тщетно старались скрыть смущение.

Когда прошло пять или десять минут, за Мартой отправились в дом, но ее не нашли. Садовник, работавший на заднем дворе, клялся, что девочки не видал. Марты не оказалось ни на чердаке, ни в погребе.

- Я ожидала подобной выходки. - Мать моей подружки мяла в руках платок. - Зря вы уговорили ее простить. Это сущее наказание, а не ребенок. Пора отдать ее в закрытую школу.

Мои родители чувствовали себя неловко. Наверное, они думали, что уж их-то сын умеет себя вести и никогда не опозорит семью.

В цирк я тогда не попал. Но не слишком расстроился. Меня тревожило другое: вдруг до Марты все же добрались те, кого она так боялась? Потом вспомнил ее ликующий взгляд утром, когда она буквально свалилась в мою комнату, - и успокоился.

Полиция обшарила дом и окрестности, они вывернули наизнанку каждую травинку и каждый камешек, но следов Марты не отыскали. Я-то догадывался, куда она делась, но взрослым не говорил.

Деревья в саду молчали как рыбы; сколько б ни шелестели под ветром, стихали, стоило мне подойти. А я все ждал, что они шепнут волшебное слово и мне. Но, наверное, мне оно не было так отчаянно нужно - ведь за мной никто не охотился ни здесь, ни по ту сторону зеркала. И даже родители смирились с тем, что их сын так и не полюбил молочные пенки, а повзрослев, не научился завязывать галстуки.

Теперь у меня свои дети. Я не рассказываю им страшных сказок - ни днем, ни тем более на ночь. Про Марту не говорю тоже, но они откуда-то знают и про лунных кузнечиков, и про персики, и даже про норку суслика под холмом.

Мы живем в том же доме, чуть постаревшем, но по-прежнему бодром. На чердаке - дети боятся туда ходить - часто слышатся скрипы и шорохи. Но я однажды видел на чердаке солнечный зайчик: он крался по стенке, хитро улыбаясь, совсем как моя подруга детства.

Теперь я знаю, что она здесь, и порой, когда мы все уходим из дома, оставляю на подоконнике самые спелые фрукты и ягоды, иногда конфеты. И по возвращении нахожу подоконник пустым.

ЛЕЯ ЛЮБОМИРСКАЯ

EL-REI D. SEBASTIAO

ВОШЛА В ДОМ И НЕ ВЕРНУЛАСЬ

"Восьмилетняя Ваня Мейрелеш (1) зашла домой за курткой, пока родители ждали ее на улице. С тех пор девочку никто не видел", - сообщает агентство "Lusa".

На месте происшествия работает полиция.

* * *

...а я говорю, не надену, потому что жарко, ну не жарко, но тепло так, солнце и все такое, а она говорит, нет, наденешь, а я говорю, тебе надо, ты и надевай, а она, я кому сказала, а я, не знаю, кому ты сказала, а она как заорет, все, мое терпение лопнуло, а я, а чего на меня орешь, мое терпение, может, тоже лопнуло, но я же не ору, а она...

Королю Д. Себаштиану снилось, что у него над головой повисла муха и нудно жужжит про какую-то куртку и про то, что ее не берут в зоопарк. Король во сне махал на муху руками и беретом с пером, но муха не улетала и продолжала монотонно жужжать.

...а она говорит, все, я тебя поздравляю, доигралась, возвращаемся домой, а я, сама и возвращайся, а я пойду в зоопарк, а она меня за руку как схватит, вот, до сих пор, пятна, это она так вцепилась...

Король Д. Себаштиан (2) вздохнул и открыл глаза. Унылое жужжание не прекратилось, а наоборот, стало отчетливее, - кто-то, неразличимый в тумане, рассказывал детским голосом про куртку и зоопарк. Что ж вас всех сюда тянет, подумал Д. Себаштиан и зевнул. В последнее время его сильно клонило в сон, и он знал, что это означает, - туман потихоньку начал его есть.

...не переспоришь же, только себе дороже, ладно, говорю, не ори на меня, сейчас возьму, и пошла, открываю дверь и думаю, пожалуйста, пожалуйста, пусть я пропаду сейчас, куда угодно пусть пропаду, только отсюда, а она пусть сидит как дура со своей курткой, а я пусть пропаду и не вернусь...

Король вытянул перед собой руку. Нормальная королевская рука, розовая, пухлая, в меру ухоженная. С абсолютно четкими контурами, - видимо, туман пока только слегка его попробовал - понюхал или лизнул.

А я пусть пропаду и не вернусь, убежденно повторил невидимый ребенок.

Д. Себаштиан закрыл глаза и увидел желтую, растрескавшуюся от жары землю. Увидел мавров - сотни безжалостных, вооруженных до зубов воинов, и свое войско - разутое, практически безоружное, измученное долгим переходом, голодом и жаждой. Себя король не видел, но знал, что он там - безумный, заигравшийся в войну мальчишка.

Д. Себаштиан стиснул зубы и беззвучно застонал. Его опять накрыла та же смесь ужаса и стыда, которая четыреста лет назад заставила молодого короля отпустить поводья, сложить руки под грудью и взмолиться: пожалуйста, пожалуйста, пусть я пропаду, куда угодно, только отсюда и сию минуту!

...я думала, умерла и попала на небо, только это непохоже на небо, небо должно быть голубое, а тут все серое и клубится и не видно ничего...