Поцелуй врага - Моника Маккарти

Как она ненавидела его в этот момент! Катрине хотелось закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы не слышать эти потоки лжи, которые изрекал Кемпбелл.

Но в глубине души она понимала, что он говорил правду о Макгрегорах. Перебирая в уме ту последнюю неделю перед играми, она вспомнила странное поведение отца, и все это обрело зловещий смысл. Катрина хорошо знала отца — он был до мозга костей человеком чести. Он не отказался бы предоставить Макгрегорам кров. Не смог бы. Но Боже всемилостивый, пойти на такой риск, когда всем известно, как далеко готов зайти Аргайлл, чтобы уничтожить Макгрегоров!

Но это не важно. Катрина гордо выпрямилась. Нет оправдания тому, что произошло.

— Значит, смерть моего отца и братьев, как и гибель людей нашего клана, оправданна и справедлива? Всего лишь небольшое осложнение в безумной охоте Аргайлла на Аласдэра Макгрегора?

— Это была благородная жертва, которую я надеялся — и пытался — предотвратить. Я сочувствовал ему, понимая, что он в затруднительном положении. Но ваш отец нарушил закон, Катрина, и он прекрасно знал, что произойдет, если его накроют. Я лично его предупредил.

— И это все оправдывает? Вы полагаете, что смерть более сорока человек — справедливое наказание за укрывательство нескольких мятежников?

Резкие, гневные складки обозначились в углах его рта — первое внешнее указание на то, что ей удалось задеть его за живое.

— Большинство людей хотело бы видеть преступников в могиле.

— Макгрегоры — наши союзники, и не все они воры и убийцы, как вы говорите.

— С какой стороны посмотреть. Многие члены моего клана, как и Колкахуны, не согласились бы с вами.

Катрина смутно представляла себе, что произошло в битве при Гленфруне, но знала, что Макгрегоров обвинили в настоящей бойне. Однако у всякой истории есть две стороны. Ее отец счел, что Макгрегоры заслуживают защиты. И она не собиралась осуждать его задним числом. — Горец воспринял бы с пониманием священную нерушимость обязательств гостеприимства. Если даже вы сказали правду, отец был обязан предоставить кров Макгрегорам.

Джейми упрямо сжал губы.

— Я достаточно хорошо представляю себе силу обязательств, но это не освобождает от ответственности за нарушение закона, Катрина.

— В вашей душе совсем нет места состраданию? Или закон вашего кузена этого не позволяет? — Лицо его напоминало каменную маску: твердое и непреклонное. — Господи, неужели вы вообще не способны испытывать хоть какие-нибудь чувства?!

Джейми подступил на шаг ближе, и Катрина поняла, что его терпению приходит конец.

— К несчастью, способен, — ответил он, но его стальной голос противоречил этим словам. — Хотя в данный момент это радует меня не больше, чем вас.

Внезапно она ощутила, что его близость ее волнует, и отвернулась, чтобы он этого не заметил. Неужели он и в самом деле чувствовал что-то по отношению к ней?

Впрочем, это не имело значения.

Тогда почему же где-то в глубине души ей очень хотелось, чтобы это оказалось правдой?

— Немедленно убирайтесь! — в ярости воскликнула она. — Если вы надеетесь получить отпущение грехов, от меня вы его не дождетесь.

Джейми схватил ее за руку и снова повернул к себе. Его горячие пальцы жгли ее сквозь рукав рубашки подобно раскаленному клейму.

Катрина знала, что он терпеть не может, когда она отталкивает его, но никакие силы не могли удержать ее. Ей хотелось привести его в такую же ярость, какую испытывала она сама. Ее раздражала непонятная сила, которая странным образом притягивала их друг к другу, из-за которой она всегда так остро чувствовала его присутствие, ощущая томительный жар в теле: его особый мужской запах; тень щетины на массивном подбородке; твердый изгиб его губ, наводивший на мысли о поцелуях. Это было так несправедливо. Последние несколько месяцев тоже не прошли для него даром, но он стал только еще красивее.

— Я пришел не за отпущением грехов, — глухо произнес он.

— Так зачем же вы пришли? — Внезапно ее осенило: «Я! Он пришел за мной». Катрина возмущенно усмехнулась. — Неужели вы всерьез думаете, что я захочу иметь с вами дело? — Его глаза гневно вспыхнули, но она не пожелала прислушаться к предостережению. — Я глубоко презираю вас. Глядя на вас, я всегда буду видеть Кемпбеллов. Клан, ответственный за гибель моей семьи. Что бы вы ни говорили, это ничего не изменит.

Джейми сурово нахмурился. Лицо его помрачнело. Он буквально излучал волны гнева, клокотавшего у него в груди. Его хваленое самообладание дало трещину.

— Вам хочется ненавидеть меня. — Он приложил ладонь к ее горлу, накрыв бешено пульсирующую жилку на шее, и Катрина замерла. — Но вы не можете меня ненавидеть, Катрина. — Он наклонил голову, и она ощутила пряный аромат его теплого дыхания. Пряди его волос коснулись ее щеки, шелковистые и теплые от солнца. Дыхание Катрины участилось и стало прерывистым, а сердце готово было выскочить из груди. — Даже сейчас вы желаете меня, — протяжно произнес он, скользнув пальцем вдоль ее шеи, к нежной округлости груди. Соски ее напряглись в предвкушении его прикосновений, а когда он опустил руку, тоскливо заныли. — Огонь, пылающий сейчас в вашей крови, вспыхнул для меня, — прошептал он ей на ухо. — Только для меня. Больше никто никогда не сможет пробудить в вас такие чувства. Не пытайтесь отрицать, что нас неудержимо влечет друг к другу.

Катрину била дрожь. Близость Джейми несказанно волновала ее. Катрина остро ощущала рядом его крепкое, мощное тело. Она покачала головой, не осмеливаясь заговорить. Ей и так с трудом удавалось держаться.

— Скажите, что вам не хочется, чтобы я вас поцеловал. — Он склонился к ее лицу так, что их губы едва не соприкасались. Она задохнулась. Удары бешено колотившегося сердца громом отдавались в ушах. Казалось, ее пожирало невидимое пламя. Ледяной ветер хлестал в лицо, но она не могла думать ни о чем, кроме шелковистой нежности его губ.

— Я не хочу, чтобы вы меня целовали, — все же ухитрилась произнести она.

— Лгунья, — проворчал Джейми, а затем, пробормотав что-то насчет чертовского упрямства, прильнул к ее губам.

Это было подобно взрыву. Все чувства, которые Катрина так упорно старалась сдержать, вырвались на свободу. Его поцелуй был точно таким, как она помнила. Его горячие, влажные, требовательные губы властно завладели ее ртом. Их вкус опьянял, словно крепкое красное вино растекалось по ее жилам, одурманивая наслаждением.

Ноги подкосились, и Катрина прильнула к Джейми, целиком отдаваясь его власти, с готовностью вручая ему свою жизнь, свое тело, свои губы. Она просто не могла устоять, даже если бы захотела.