Инкассатор: Страшный рассказ - Андрей Воронин

— Здорово, наверное, тебе влетело, — с уважением сказал Светлов, выслушав эту тираду. — Смотри-ка, как заговорил! Сколько же их было?

— Один, — признался Юрий.

— Вот не знал, что он в Москве, — удивился Светлов.

— Кто?

— Ну, этот… Мотоциклетная куртка, темные очки, короткая стрижка, скелет из нержавеющей стали… Короче, новый губернатор Калифорнии.

— КВН отдыхает, — проворчал Юрий.

Светлов не ответил на эту реплику, ограничившись тем, что бросил на него быстрый испытующий взгляд. Они пересекли тротуар, над которым, казалось, еще висела тончайшая дымка поднятой дворниками пыли, поднялись по трем широким, пологим ступеням и остановились перед массивной застекленной дверью подъезда. Дмитрий позвонил, потом постучал, потом снова позвонил, и только после этого за стеклом, как рыба в наполненном мутной водой аквариуме, замаячила засланная физиономия охранника. Светлов приложил к стеклу свой пропуск, и охранник, недовольно ворча, открыл дверь.

Редакция еженедельника «Московский полдень» располагалась на пятом этаже многоэтажного здания сталинской постройки. Юрий не знал, что здесь было раньше, но теперь здание целиком сдавалось под офисы, разнокалиберные вывески которых в огромном количестве висели по обе стороны от входа. Обычно, попадая сюда, Юрий поднимался наверх по лестнице, не упуская случая дать ногам дополнительную нагрузку, но сегодня его правое колено гнулось крайне неохотно, в голове шумело, и он не стал возражать, когда Светлов по привычке направился к лифту. В результате господин главный редактор наградил его еще одним испытующим взглядом, но так ничего и не спросил — видимо, внешний вид Филатова говорил сам за себя.

На пятом этаже под ноги им легла знакомая ковровая дорожка — основательно вытертая и затоптанная, но все еще отлично глушившая шаги. Всякий раз, проходя по этому коридору, Юрий испытывал ностальгию по тем безвозвратно ушедшим в прошлое временам, когда он работал водителем редакционного микроавтобуса и жил относительно беззаботно. Это чувство усиливалось, когда Юрию приходилось входить в кабинет главного редактора, где ныне обитал Димочка Светлов, а раньше, бывало, сиживал Мирон — Игорь Миронов, весельчак, выпивоха, скандалист, задира, матерый журналист и очень недурной боксер среднего веса. Теперь ничто в этом кабинете не напоминало о Мироне, за исключением разве что громоздкого, огромного, как палуба авианосца, обшарпанного редакторского стола да висевшей на стене любительской черно-белой фотографии, на которой первый редактор «Московского полудня» был изображен на пленэре, возле дымящегося кострища, с пластиковым стаканчиком в одной руке и закопченным шампуром — в другой.

Впрочем, за годы, прошедшие со времени смерти Мирона, изменился не только его кабинет, но и газета, которую он когда-то основал неизвестно на какие деньги. С приходом Димочки Светлова «Московский полдень» не сделался лучше или хуже — он просто стал другим и теперь отличался от прежнего желтого еженедельника так же, как интеллигентный и уравновешенный Димочка отличался от своего предшественника. Мирону во все времена было проще разбить оппоненту морду, чем выиграть судебный процесс о защите чести и достоинства, хотя таких процессов, на которых «Московский полдень» выступал в качестве ответчика, он тоже выиграл немало. Димочка же предпочитал не доводить дело до суда, ограничиваясь, как правило, тем, что загонял разгневанного героя очередной публикации в угол неопровержимыми фактами, из коих следовало, что судебный процесс не принесет ему, герою, ничего, кроме новых неприятностей и огромных расходов. Словом, Димочка Светлов являлся ярким представителем поколения, которое телевизионная реклама именовала «Generaton next», и, наверное, поэтому Юрию так не хватало Мирона — такого же, как он сам, замшелого динозавра. Правда, Мирон, в отличие от Юрия, при жизни ухитрялся скрывать свою замшелость так умело, что Юрий не сразу разглядел в нем родственную душу. А когда разглядел, было уже поздно — Мирон погиб, и за него осталось только отомстить, что и было сделано.

Войдя в кабинет, Юрий сразу же повалился в кресло для посетителей и закурил. Господин главный редактор обогнул свой гигантский стол, поднял жалюзи и приоткрыл окно, после чего уселся в свободное кресло — не в свое, «хозяйское», а в то, что стояло рядом с креслом Юрия, — подвинул поближе пепельницу и тоже закурил.

— Ну, — начал он, но тут дверь кабинета открылась, и в щель просунулась голова знакомого Юрию журналиста, который, по всей видимости, сегодня был дежурным по редакции.

— А, это вы, шеф! — воскликнул дежурный. — А я слышу, что по коридору вроде бы кто-то ходит… Какими судьбами? Вы же за город… О! Кого я вижу! Юрик, ты ли это?! Сколько лет, сколько зим…

— Привет, — сказал Юрий.

Он рассчитывал поговорить со Светловым с глазу на глаз, и появление постороннего, хоть и хорошо знакомого человека его нисколько не обрадовало.

— Слушай, Андрей, — деловито сказал дежурному Светлов, пресекая на корню возможные расспросы, — позвони, пожалуйста, Кузнецову, извинись от моего имени и попроси завтра же, прямо с утра, заняться рекламными фирмами. Конкретное задание я дам ему сам, пускай позвонит мне на мобильный через часок. А ты пока возьми справочник и составь для него список этих самых фирм — подробный, с адресами и телефонами. Постарайся ни одной не пропустить, ладно? И просмотри заодно рекламу — может быть, в последние пару-тройку месяцев на этом рынке появился кто-то еще не внесенный в справочник… Сделаешь?

— Сделаю, шеф, — сказал дежурный. — Затеваете новое дело?

— Там видно будет, — уклончиво ответил Светлов. — Теперь ты, — повернулся он к Юрию, когда дежурный ушел. — Ты займешься больницами и авторемонтными мастерскими. Список городских больниц я тебе дам, а насчет мастерских изволь сам подсуетиться. В каком районе твоя красотка тебя протаранила? Вот там и ищи.

— Погоди, — сказал Юрий. — Ну, больницы — это еще куда ни шло, это я понять могу. Побывать у нее на работе на всякий случай не помешает… А мастерские-то здесь при чем? На кой ляд мне сдалась ее машина?

— Валенок ты все-таки, Юрий Алексеевич, — глядя на него с обидным сочувствием, вздохнул Светлов. — Что бы ты без меня делал? Сам подумай, откуда у молодой медицинской сестры относительно нестарая и недешевая иномарка? На зарплату купила? В лотерею выиграла? А может, друг подарил? А может, друг был настолько предусмотрителен, что зарегистрировал машину не на нее, а на себя? Найдешь тачку, спишешь номер, пробьем его по компьютеру, все и прояснится… Ты ведь, насколько я понял, хочешь найти не только ее, но и ее приятеля?

— Сам ты валенок, — с удовольствием сказал Юрий. — За кого ты меня держишь? Номер тебе? Записывай! Только сначала скажи, откуда ты взял, что я вызвал тебя именно по этому делу?

— А по какому же еще? — Светлов пожал плечами и принялся рыться в карманах. — По какому же еще? — повторил он, вынимая из заднего кармана джинсов бренчащую связку ключей и выбирая из нее нужный. — Насколько я понимаю, в гости ты вчера сходил очень содержательно. Кстати, почему ты не перевязал голову?

— Глазок-смотрок, — похвалил Юрий. — Голова обвязана, кровь на рукаве… Ты когда-нибудь пробовал сам, без посторонней помощи, бинтовать себе башку? Лучше не пробуй. Ты ведь, наверное, не привык к тому, что от тебя народ на улицах шарахается. А что затылок? Заметно разве?

— Угу, — отозвался Светлов, ковыряясь ключом в замке архаичного сейфа. — Вот же чертов сундук! И когда я, наконец, соберусь его сменить? А насчет затылка, Юрик, я тебе так скажу: хорошо, что Лида на даче осталась. Она бы непременно в обморок хлопнулась, если бы увидела твой затылок. Чем это тебя так — кувалдой?

— Бутылкой, — признался Юрий.

— Бутылкой, — рассеянно повторил Светлов, ковыряясь в замке. — Со спины… Да, ты прав, этот твой графоман оказался человеком действия. Черт, даже странно… Да ты давай, давай, рассказывай, что там у тебя вышло. Хотя в общих чертах я, пожалуй, и сам могу себе представить. Но ты все-таки расскажи. А вдруг я ошибаюсь?

Юрий пожал плечами и принялся рассказывать, наблюдая за манипуляциями Димочки, которому наконец-то удалось справиться с норовистым замком. Дверца сейфа открылась со знакомым скрежетом, всегда наводившим Юрия на мысль о спрятанных внутри этого облезлого жестяного ящика сокровищах. Однако никаких сокровищ в сейфе сроду не водилось. Мирон обычно хранил в нем коньяк и закуску, а Димочка — конфиденциальные документы, диктофонные записи и прочий бумажный хлам, в том числе и свои записные книжки, которые никогда не выбрасывал и собирал с педантизмом настоящего коллекционера.

Но сегодня, видимо, был какой-то особенный день. Ненароком заглянув в сейф поверх Димочкиного плеча, Юрий с огромным удивлением увидел на нижней полке среди пухлых картонных папок и газетных подшивок бутылку отменного коньяка, в которой не хватало от силы ста граммов.