Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад - Эрик Фрэнк Рассел

У азиатов их было вдесятеро больше, и прибывали новые, пополняя ряды, опережая потери.

Пространство сжалось еще больше, когда через месяц в дело ветупили сверхзвуковые ракеты. Они носились взад и вперед над барьером Скалистых Гор, за пределами видимости; летели впереди собственного рева, чаще всего мимо намеченной цели, но иногда нанося жестокие удары по густонаселенным районам. При дальности выстрела в две или даже три тысячи миль десятимильный промах — не столь уж малая меткость… От Бермуд и до самой Лхасы в Тибете любой город мог того и гляди е грохотом взлететь на воздух.

Небеса сверкали и пламенели, с чудовищным бесстрастием изрытая смерть, а люди всех рас и вероисповеданий смятенно и ежесекундно ждали гибели. Выручали только надежда, вера и неведение — никто понятия не имел, что сулит следующий миг. Ад воцарился вокруг. Простой люд принимал свою участь с животным фатализмом, хотя глаза видели больше, нежели когда бы то ни было прежде, а разум непрерывно сознавал угрозу, более неотвратимую и зловещую, чем любые угрозы, порожденные человеческими собратьями.

Глава 9

Больница Самаритэн одиноко возвышалась среди развалин. Нью–Йорк жестоко пострадал от азиатского нашествия. Пусковые установки неприятеля продолжали со всех концов обрушивать на город дальнобойные ракеты. Однако по счастливой случайности больница устояла.

Грэхем остановил свой помятый гиромобиль в трехстах ярдах от главного входа, вылез и оглядел горы обломков, загромоздившие всю улицу.

— Витоны! — предупредил Воль, который тоже выбрался из машины и стоял, тревожно осматривая хмурое небо.

Грэхем угрюмо кивнул: он также приметил скопление призрачных шаров, повисших над истерзанным городом. Земля то и дело содрогалась. Казалось, простертый в глубине великан корчился под каменным покрывалом, изрыгал фонтаны камней, кирпича, а потом оглушительно ревел от боли. Дюжины шаров, застывших в ожидании, ныряли вниз, торопясь поглотить его отрыжку. Пища, сваренная в адском пламени, была приправлена на славу. Витоны пировали на муках и боли обескровленного человечества.

Голубых вурдалаков совершенно не тревожила ново–обретенная способность жертв различать своего врага. Знал человек о существовании витонов или не знал, все равно противиться алчному призраку было невозможно, тот падал, набрасывался, впускал в трепещущее тело энергетические жгуты и жадно отсасывал нервные токи.

Многие сходили с ума, если рыщущий в поисках пищи светящийся шар избирал для себя именно их. Многие сами спешили навстречу смерти–избавительнице, при первом удобном случае кончая самоубийством, Остальные, отчаянно цепляясь за остатки разума, крадучись бродили по улицам, жались в тени домов, постоянно боясь ощутить за спиною близящийся холодок жадных щупалец. Дни, когда человек именовал себя вершиной миропорядка, безвозвратно канули в прошлое. Каждый стал дойной коровой.

Внезапная знобкая дрожь, быстро пробегающая от копчика к затылку, была одним из самых неприятных ощущений задолго до того, как о витонах вообще узнали, — настолько мерзким, что почуявшему необъяснимый озноб зачастую говорили шутливо: “Кто-то переступил через место, где тебя похоронят”.

С омерзением, застывшим на подвижном худощавом лице, Грэхем поспешно взбирался на груду битого камня и стекла… Ноги срывались и скользили, комья земли катились вниз, ботинки покрыло слоем известковой пыли. Грэхем продолжал подыматься, морщась от едкого запаха разлагающейся, перемолотой с мусором и битым кирпичом человеческой плоти, Он достиг верха, огляделся и скачками ринулся вниз. Воль помчался по пятам, вздымая пыльные облака.

Они пулей пересекли изрытый воронками тротуар и влетели в зияющий на месте ворот пролом. Едва свернув на усыпанную гравием дорогу, ведущую к больничному подъезду, Грэхем услыхал приглушенный возглас, вырвавшийся у спутника:

— Силы небесные! Две твари гонятся за нами, Билл!

Быстро обернувшись, Грэхем увидал два зловеще сверкающих, пикирующих шара. До них оставалось ярдов триста, но витоны приближались, неуклонно и быстро ускоряя полет. Безмолвная атака вселяла ужас.

Воль промчался мимо, сдавленно заорав:

— Скорее, Билл! — Ноги его мелькали со скоростью прямо-таки нечеловеческой.

Грэхем бросился следом, ощущая, как сердце бешено колотится о ребра.

Если преследователи настигнут кого-либо из них и прочитают мысли жертвы, — предводителям сопротивления конец. До сих пор спасало только витоновское неумение или нежелание различать людей. Ведь и от ковбоев, пасущих скот на огромном ранчо — скажем, размерами с Кинг–Клебер, — трудно ожидать, что они узнают каждое из десятков тысяч животных. Только поэтому и удавалось покуда ускользать от дьявольских пастухов. Но именно покуда…

Грэхем несся как угорелый, отлично сознавая: убегать бесполезно, здесь, в больнице, нет никакой надежды на спасение, никакой защиты, никакого прибежища от во всех отношениях превосходящего противника. И все же ноги сами несли вперед. Воль опережал на корпус, а стремительно догоняющие витоны отставали ярдов на двенадцать. Сохраняя все то же взаимное расположение, люди влетели в парадную дверь, почти не заметив ее, и вихрем промчались через вестибюль. Испуганная сиделка уставилась на них, вытаращив глаза, потом прикрыла рот ладонью и завизжала.

Совершенно беззвучно, с леденящей душу неотвратимостью витоны миновали девушку, нырнули за угол и устремились по коридору, куда только что свернули их жертвы.

Краем глаза Грэхем увидел приближающееся свечение и отчаянно ринулся в следующий проход. Расстояние сократилось до семи ярдов и быстро убывало. Он уклонился от практиканта в белом халате, перемахнул низкую длинную каталку на толстых шинах, выезжавшую из ближайшей палаты, — распугал бешеным прыжком целую стайку сестер милосердия.

Блестящий паркет обошелся с друзьями предательски, Форменные ботинки Воля скользнули на гладком полу, лейтенант попытался устоять, но не смог, и покатился с грохотом, от которого стены содрогнулись. Грэхем налетел на него, споткнулся, покатился по скользкой поверхности и врезался в дверь. Та заскрипела, застонала, распахнулась настежь.

Грэхем резко обернулся, ожидая неизбежного. Плечи свело от напряжения — и внезапно горящие глаза изумленно раскрылись. Он помог Волю подняться и указал на противоположный конец коридора.

— Черт! — выдохнул он. — Вот черт!

— Что стряслось?

— Они свернули за угол и остановились, будто громом пораженные. Мгновение повисели, слегка потемнели и рванулись обратно, словно за ними гнался дьявол с мухобойкой.