И целой вселенной мало! - Евгения Барбуца

И несмотря на дар эмпата, жилетка из меня та еще. Так я и стояла, наблюдая гибкость совершенного тела, пока Мэла сама ко мне не обратилась.

— Лай прислал? — смотрит хмуро, тяжело дыша.

— Скорее вынудил спрятаться от него здесь, — поморщилась я. — Тебя он боится больше, чем недовольства Рима по поводу внеплановой вивисекции.

— Спаринг? — с вызовом спросила она.

— Что я тебе сделала? — ужаснулась я, предстоящей перспективе.

Но понимая, что на шергу сейчас вряд ли подействуют доводы разума, решила предложить альтернативу.

— Может, напьемся?

— Ты не пьянеешь, — напомнила Мэла.

— Зато ты пьянеешь, — пожимаю плечами.

— Нет желания, — передернула плечиками Мэла, опускаясь прямо на пол, сползая по стене.

Мне ничего не осталось, кроме как последовать ее примеру. Так мы и сидели соприкасаясь плечами и смотря в даль. Ну по крайней мере пытаясь. Мне в даль мешала смотреть стена напротив, она, конечно, была достаточно далеко, но тоже не прекрасные виды на красоты космоса. Меле же узреть совершенство стены мешали собственные мысли, в которые она погрузилась с головой.

— За что Рим с тобой так? — вдруг спросила я.

Вот честно, сама не ожидала.

— Это условие, по которому отец разрешил остаться в команде, — призналась она так же неожиданно.

— Превратить корабль в персональную тюрьму? — прикидываюсь дурочкой.

Ну давай же, выговорись, и тебе легче станет, и парни волноваться перестанут. Я же видела, как был напряжен Рим. Лай и вовсе ее сторонился. А ведь заботиться о психическом благосостоянии команды его задача! А все потому, что какими бы суровыми наемниками они не были, но как вести себя с неуравновешенной, страдающей женщиной не знали.

— Не допустить встречи между мной и одним… шергом, — слегка замялась она.

Тут я собиралась изобразить все понимающую, умудренную опытом женщину, понимающую и сочувствующую, но не смогла. Подавилась настоящим пониманием. И вместо слов ободрения и успокоения, я просто молчала.

А Мэле словно только мое молчаливое присутствие и надо было.

— Папаша у меня еще тот выкидыш кофу, — хрипло начала она. — Не то что бы мужик плохой, но отец из него неважный. Не помню, сколько мне было, когда он меня к семейному делу приобщать начал. Кажется, в политике я с пеленок. И если Риму уготовано кресло отца, то мне постель выгодного мужа. Ну или нескольких. Не то, что бы он меня подкладывал под своих врагов для добычи информации, но иногда и такое случалось. Сначала я старалась, выполняла любое задание, которое могло помочь папочке. Но он воспринимал это как должное. А потом я встретила Сиама. Мне нужно было соблазнить одного посла и добыть очень припрятанный компромат, а Сиама назначили его телохранителем. Знаешь, он потрясающий, — при этих словах ее лицо озарила настолько светлая улыбка, что я невольно залюбовалась. — И вот, в самый неподходящий момент, входит тот самый посол, в надежде поиметь меня само собой. А вместо этого видит, как меня имеет кто-то другой. Он решил было присоединиться, на редкость не брезгливый дядька был, но Сиам был против. В общем, задание провалено, документы я не достала, папашка в бешенстве.

И она замолкала.

— И тебя услали в академию? — решила я подвести итог.

Честно говоря, чужие откровения я всегда воспринимала с завидным спокойствием, а иногда и с раздражением. За откровенность ожидают откровенности, а я известная врушка. Да и сидеть на полу мне уже надоело.

— Нет, — еще одна улыбка. На этот раз приправленная изрядной долей горечи. — Папашка пытался вернуть меня на путь истинный. Сиам уволили. Но он специалист узкого профиля, такие очень ценятся. Он сделался наемником, специализирующимся на охране высокопоставленных лиц. Нам удавалось видеться. Редко, но все же. Пока я не объявила папашке, что ухожу. Сделать я это решила с помпой и громко. Сказала, что закончу последнее задание и… на последнем задании меня подставили. Вот тогда меня и упрятали в академию.

Я молчала. Не потому, что сказать нечего было, а потому что пыталась сформулировать мучивший меня вопрос.

— А зачем тебе искать с ним встречи теперь?

— Ходили слухи, — она умолкла ненадолго. — Вроде как на последнем задании он столкнулся с немертвыми.

— Даже если и так, для того что бы узнать правду, тебе не обязательно встречаться с ним лично.

— Мне нужно! Информаторы молчат. А неизвестность убивает. Я люблю его, пойми ты! — вскочила она на ноги.

— Как любишь? А Рим? Ты же любовников меняла, как некоторые меняют повседневную одежду, — поразилась я.

— Да какая разница! — отмахнулась она. — Я же только его люблю! Спать можно с кем угодно, но мужчина всей жизни должен быть только один! — и она нервно заходила передо мной взад вперед.

Ту я слега подвисла. А я почему так не могу?!

— Ина, помоги! — уставилась она на меня лихорадочным взором.

— Мэл, я обещала тебе свободу, ты ее получила. Все что могла я уже сделала.

— Ина, пожалуйста. Отвлеки Лая, открой двери. Тебе ведь это ничего не стоит. Мне нужно с ним увидеться. Пожалуйста.

— У меня приказ.

— Ина, по нему я плачу ночами, — еще жарче взмолилась она, нависая надо мной. — Мне много не надо. Одна встреча. Пожалуйста.

Я была непреклонна. Хотя непреклонность мне давалась с большим трудом.

— Нет.

— Нет, нет, нет. Конечно, проще ведь отказать! — сорвалась шерга. — Я живу лишь от встречи до встречи! Я пока в этой элитной тюрьме была, думала повешусь! Ты хоть знаешь, каково жить не зная что с ним?! Откуда тебе? Ты в жизни не любила! — откровенно кричала она.

Это я-то не любила?! Я?!

В памяти пронеслись воспоминания о той боли, с которой я жила в прошлом.

Да кто ты такая, что бы судить меня?! — вспыхнула мысль в сознании. И тут же потухла, уступив холодному разуму.

Еще раз, аккуратно просканировала эмоциональный фон девушки

— Хорошая попытка, Мэла, — жестко ухмыльнулась я.

И в самом деле, хорошая. Она даже не понимает насколько. На ее беду, шерга пробудила кошмары, что я так тщательно прятала в потаенных уголках души. Холодная улыбка еще шире растянула мои губы.

— Пожалуй, я тебе помогу, — говорю тихо.

— Что? — не поверила она. Судя по всему, у нее целая речь была подготовлена.

— Давно я не развлекалась, — признаюсь зачем-то. — Почему бы не вспомнить старые деньки, раз уж ты так на этом настаиваешь. Во имя любви! — патетично стучу себя в левую грудь правым кулаком.

Она не ответила, но одарила меня подозрительным взглядом. В ответ я пожала плечами, сама напросилась. За два стандарта, что мы друг друга знаем, могла бы меня изучить. Впрочем, она еще не потеряна, поскольку следы нервного беспокойства явственно проступили на ее лобике мимическими морщинками.