Хождение под мухой - Дарья Донцова

– Санузел, совмещенный, – пояснила Галя, распахивая дверь, – ну да когда своей семьей живешь, то не страшно. Вот в коммуналке совмещенка это, я тебе скажу, конец света, просто тушите свечи.

Завершив визит, я в еще большем недоумении села в машину. Нет, Галя не обманывала, Саши и впрямь не было дома. В их крохотной квартиренке просто нет места, где может спрятаться мужчина. Разве что стенной шкаф, но в нем нашлись только нехитрые, скромные вещи семейной пары. Значит, Саша домой не возвращался и не звонил, а из больницы ушел. Куда?

Впрочем, имея на руках пять тысяч долларов, можно найти много мест, куда податься. Хотя Саша совершенно не похож на обманщика, он искренне любит жену и ребенка, а деньги ему нужны для отдачи долга…

Чем больше я думала об этой ситуации, тем сильней она мне не нравилась. Скорей всего парень угодил в беду. Я вспомнила упорно опущенные в пол глаза Лены, ее замешательство при виде меня… Правда, девушка мигом взяла себя в руки, но в какой-то момент она, похоже, здорово испугалась. Значит, надо ехать опять в больницу и во что бы то ни стало постараться разговорить медсестру. Похоже, девушка отлично знает, куда подевался Саша. Я посмотрела на часы – одиннадцать. Поздно, конечно, но Лена дежурит всю ночь, а дома меня никто не ждет. Капа с Левой собирались провести день в свое удовольствие, а остальные члены семьи гуляют сейчас по Хургаде.

ГЛАВА 20

Первый неприятный сюрприз поджидал меня у ворот. Калитка оказалась запертой на гротескно большой замок, а в будке охранника не было ни души. Очевидно, тут не предусмотрен круглосуточный контроль. Интересно, как сюда попадают машины «Скорой помощи», везущие внезапно заболевших ночью людей? Может, доктор звонит по мобильному в приемный покой и к воротам бежит дежурный?

Я поглядела на забор. Высокий, из чугунных прутьев, украшенных загогулинками. Сверху торчали покрашенные золотой краской пики. Просто решетка Летнего сада, достопримечательность Петербурга, а не изгородь, окружающая больницу. Протиснуться между прутьями нет никакой возможности… Что делать? Хотя мой папа частенько говорил: «Если не получается поднять сумку, то оттащить ее можно без проблем».

Долго не раздумывая, я ухватилась за прут и поставила на одну из загогулин ногу. Они просто как ступеньки. Если не получается открыть калитку, то перелезть через забор можно без проблем. Спасибо папе, который хотел, чтобы дочка научилась никогда не пасовать перед обстоятельствами.

Я довольно ловко взобралась на самый верх. Очень боюсь высоты, поэтому, стараясь не смотреть вниз, перекинула ногу, потом вторую и очутилась спиной к забору. Следовало, естественно, оказавшись на самом верху, развернуться и спускаться лицом к изгороди. Нужно было попытаться исправить положение, но я усугубила его, решив продолжить путь самым идиотским образом. В какой-то момент моя куртка отчего-то задралась, я попыталась ее опустить, но не тут-то было. Потом невидимая рука, схватив за воротник, стала мешать мне двигаться. Кое-как изогнувшись, я посмотрела вверх и поняла, в чем дело. Одна из пик, украшавших забор, попала мне под куртку…

Видели ли вы когда-нибудь старый, сделанный еще в советские времена мультфильм: Карабас Барабас подвешивает несчастных кукол за одежду на гвоздики, и они висят там, абсолютно беспомощные, жалко вытянув ручки и ножки? Вот теперь можете представить себе размер происшедшей со мной неприятности. Я болталась на пике, словно Мальвина, хотя нет, насколько помню, девочка с голубыми волосами отличалась редкостным занудством и большой педагогической озабоченностью. Скорей уж я похожа на Буратино. Во-первых, у меня тоже довольно длинный нос и короткая прическа, а во-вторых, как и бедолага деревянный мальчик, я постоянно влипаю в дикие ситуации. Хочу сделать как лучше, а выходит сами знаете как…

Я дергалась на куртке. Отчего-то ноги никак не могли нашарить подходящую загогулину.Туда-сюда… Безрезультатно. В какой-то момент, устав от «брейк-данса на пике», я молча повисла, глядя на сугробы. Кажется, мне придется провести в подобном положении всю ночь. Естественно, замерзну насмерть. Ночной холод уже начал заползать под свитерок. От задранной вверх куртки нет никакого тепла. Представлю, как удивятся утром охранники, когда обнаружат подвешенную на пике тушку вполне прилично одетой дамы. Эх, жаль оставила в машине сумку, не мешало бы накрасить губы, завтра утром мой труп станет рассматривать большое количество в основном молодых мужчин, надо бы выглядеть прилично.

Не успела я представить свой гроб, заваленный цветами, рыдающих родственников и плачущих собак с кошками, как раздался резкий треск… В ту же секунду мое лицо ткнулось в колючий снег, стало еще холодней. Встав на ноги и убедившись, что все части тела в основном целы и здоровы, я увидела, что куртки на мне нет. Ее разодранные остатки развевались, словно президентский штандарт, на одной из пик.

Быстрее молнии я понеслась по дорожкам. Скорей добраться до Лены. Она впустит меня в теплое помещение… Сзади послышался шум мотора, я шарахнулась в кусты. Мигая синим маячком, мимо пролетела «Скорая».

Я побежала за ней, завернула за угол нужного корпуса и увидела, что машина остановилась около железной двери. Из фургона выскочил парень и позвонил. Дверь распахнулась, вышла женщина, не Лена, другая, совершенно незнакомая мне тетка, похожая на жердь, долговязая, черноволосая, смуглая.

– Жив? – резко спросила она.

– Еле довезли, – ответил врач.

Из машины начали вытаскивать носилки. Я зажала себе обеими руками рот, чтобы ненароком не заорать от ужаса. Санитары и шофер несли нечто, с размозженной, залитой кровью головой.

– Давай прямо в экстренную, – велела «жердь».

Группа исчезла. Я посмотрела внимательно на машину: самая обычная, белая, с красным крестом. Ладно, сейчас во всем разберемся, вызовем Лену. Я ткнула в звонок, чувствуя, что сейчас превращусь в ледяную статую. Никогда в жизни мне не было так плохо.

Внезапно дверь без всяких вопросов распахнулась, но на пороге стояла не Лена, а толстенькая девушка, похожая на ванильную зефирину, вся такая бело-розовая и аппетитная.

– Вы к нам? – удивленно спросила она, оглядывая меня.

Я растерянно молчала, соображая, что лучше сказать. Но на ум, как назло, не шло ничего достойного.

– Чего хотите? – спросила «зефирка».

Я опять промолчала.

– Кто там, Женя? – раздался резкий голос, и к двери подошла «жердь».

Мне стало совсем нехорошо. Одно дело разговаривать с сердобольной Леной, другое с этой теткой, у которой нехорошие черные глаза, тонкие губы и безапелляционный голос начальницы. Такая не поверит никаким сказкам, и мой язык словно прилип к небу.

– Вот, – растерянно сказала Женя, – сама не знаю, Маргарита Михайловна, чего ей надо. Странно, однако, пришла раздетая и молчит.

– Вы кто? – резко спросила Маргарита Михайловна. – Немая, что ли?

Я радостно затрясла головой. Немая, немая.

– Глухонемая, – повторила Женя.

Я опять, по-идиотски улыбаясь, закивала. Глухая, конечно, глухая.

– Вроде она нас слышит, – засомневалась Женя.

Я помотала головой. Нет, совершенно не слышу, немая и глухая дурочка.

– Они по губам умеют читать, – ответила Маргарита Михайловна.

Я вновь заулыбалась. Правильно, именно по губам.

– Чего она раздетая? – продолжила удивляться Женя. – И вообще, откуда взялась?

– Думаю, из психоневрологического интерната сбежала, – со вздохом пояснила врач, – он тут в двух шагах от нас, на повороте. Иди, позвони им, в ординаторской под стеклом есть номер телефона.

Женя убежала. Маргарита Михайловна показала мне рукой на стул и, четко выговаривая слова, сказала:

– Садись, не бойся.

Я покорно плюхнулась на протертое сиденье, замирая от ужаса. Сейчас вернется медсестра, скажет, что в интернате все на месте. Интересно, что они со мной сделают?

– Маргарита Михайловна, – закричала Женя, – ихняя она, сегодня трое сбежало. Ракова, Полуянова и Косарева.

– Чего же они их не ищут? – удивилась врач.

Женя пожала плечами:

– Там никто не дергается, говорят так спокойненько: «Пусть у вас переночует, завтра заберем». Просили не волноваться, сказали, они тихие все, не психопатки. Эй, – повернулась она ко мне, – ты кто, Ракова?

Я закивала и заулыбалась, стараясь казаться полной дурой.

– Может, Полуянова? – не успокаивалась Женя. – Или Косарева?

Я опять навесила на лицо самое радостное выражение и стала трясти головой. Как желаете, на все согласна: Ракова, Полуянова или Косарева. Мне бы только слегка обогреться и убежать отсюда куда глаза глядят.

– Идиотка, – подвела итог Женя, – чего с нее взять? Ну, что делать, Маргарита Михайловна?

Врач вздохнула:

– Не тащить же беднягу ночью в интернат, отведи в пустую палату, утром назад вернется, только запри ее на всякий случай.