Каир: история города - Эндрю Битти

С именем аль-Назира связана мечеть, возведенная в Цитадели в период 1318–1335 годов неким архитектором из Тебриза (современный Иран), бежавшим от монголов. Минареты, увенчанные луковичными головками с фаянсовыми изразцами, заставляют вспомнить архитектурные шедевры Центральной Азии. Эти минареты выходят на маленький двор, разделенный аркадами, причем среди колонн этих аркад есть и римские, и те, которые изваяли еще в эпоху фараонов.

Мечеть аль-Назира — единственное здание эпохи мамлюков, сохранившееся в Цитадели до наших дней. Она расположена напротив (даже почти в тени) мечети Мухаммада Али, построенной в XIX столетии. Именно последнюю стремятся увидеть толпы туристов, и мало кто обращает внимание на мечеть аль-Назира. Благодаря этому покой мамлюкской мечети ничто не нарушает, а ее тенистые аркады даруют спасение от зноя.

Мамлюки приложили немало усилий к перестройке Цитадели. Султан давал аудиенции в заново отстроенном дворце правосудия, а официальные церемонии проводились в Полосатом дворце (получил свое прозвище из-за того, что его фасад был отделан вперемешку желтым и черным мрамором). Там, где ныне высится мечеть Мухаммада Али, располагался гарем. У каждой жены султана было собственное помещение, и, считая прислугу, в здании проживали не менее 1200 женщин. Во дворце Гауш, построенном в 1335 году на месте карьера, где при Айюбидах добывали камень, проводились религиозные обряды и празднования.

Балиан, герой «Арабского кошмара», должен был видеть все эти здания, когда некий ученый монах привел его под вечер на склон горы Мукаттам. Его взгляду открылась Цитадель, «прилепившаяся на своем известняковом утесе в южной части города и видневшаяся почти отовсюду, — ветхое нагромождение фортификационных сооружений и увеселительных заведений, которые накрепко срослись за прошедшие три столетия». Город сверху казался Балиану «в вечернем полумраке детской игрушкой или игральной доской, а люди, толпящиеся на улицах, — крошечными куколками, а то и насекомыми… Разве отсюда, сверху, не кажутся смехотворными их усилия, идеалы и страсти?»

Действие романа происходит в 1486 году, на закате мамлюкской эпохи. К тому времени все важнейшие здания и сооружения были уже построены, и город сверкал, подобно драгоценному камню. Со склона горы Балиан, среди прочего, должен был различить и медресе султана Хасана, возведенное у подножия Мукаттам между 1356 и 1393 годами. В свою эпоху медресе считалось весьма просторным; более того, проект оказался чересчур амбициозным — главный минарет над входом рухнул вскоре после завершения строительства, погубив 300 человек. Эта цифра лишний раз свидетельствует о грандиозных размерах здания: длина его стен составляла 450 футов, а самый высокий минарет поднимался над землей на 220 футов. Медресе Хасана — одно из величайших архитектурных достижений мамлюков.

Внутри чудовищные размеры подавляют, а квадратный двор поистине аскетичен. Его окружают по периметру четыре айвана (сводчатых лоджии), некогда в каждом из которых обучали одному из четырех направлений суннитского ислама. Сегодня три аркады выглядят почти заброшенными, зато четвертая украшена мраморными плитами с цитатами из Корана, выполненными куфической вязью, которая порою сливается с арабесками фона. Лучше всего зайти сюда поутру, когда на двор падают лучи восходящего солнца (позднее двор окажется в тени высоких стен). За этим айваном находится мавзолей, погребальный зал которого освещен подвесными светильниками. На площади перед мавзолеем устраивались маулиды в честь султана. За резной перегородкой стоят кенотафы двух сыновей Хасана, но сам султан покоится не здесь — его убили в 1361 году, и тела так и не нашли. Как и большинство других мамлюков, Хасан был истинным отпрыском своего бурного и непредсказуемого века. Он вступил на престол в двенадцать лет, после насильственной смерти пяти старших братьев, и погиб в возрасте всего лишь двадцати пяти лет. Его правление пришлось на годы эпидемии чумы (Черной смерти), когда в городе ежедневно умирали по десять тысяч человек.

На Теккерея сама мечеть произвела большое впечатление, а вот религиозное рвение мусульман его разочаровало. В своих путевых записках «От Корнхилла до Большого Каира» он замечал:

В знаменитой мечети султана Хасана, когда мы пришли в нее, прихожан почти не было, не считая магометанского бидля, который, подобно своему коллеге из английского собора, дожидался бакшиша и который заставил нас надеть соломенные шлепанцы, чтобы мы не осквернили священные плиты пола… В мечети просторно и светло; лучшие образцы норманнского искусства не превосходят ее благородной грации и простоты… Ни один народ не может похвалиться храмом более сообразным, рядом с которым достойны стоять разве что Руанский собор и баптистерий в Пизе.

Хан эль-Халили: базары и кофейни в сердце средневекового Каира

Расположенный по соседству с Мидан аль-Хуссейн и протянувшийся на север к Касабе, квартал Хан эль-Халили — район Каира, где находится большинство базаров. Этот квартал обязательно присутствует на «ментальной карте города» в сознании любого туриста; здесь с утра и до позднего вечера творится тот самый чрезвычайно колоритный восточный обряд покупки и продажи. В лабиринте здешних улочек, изобилующих магазинчиками и крохотными лавчонками, можно приобрести золото, медную утварь и ювелирные украшения, а стоит сделать несколько шагов — и ты оказываешься там, где почти невозможно дышать от плотного аромата пряностей, парфюмерии и воскурений.

Халили, по имени которого назван квартал, в 1382 году основал тут караван-сарай, вокруг которого постепенно стали появляться лавки. На протяжении шести столетий люди приходили и приходят в Хан эль-Халили, чтобы торговаться, продавать и покупать, а гости города бродят по извилистым улочкам, впитывая атмосферу этого места; именно здесь Эдуард Саид, автор работы «Ориентализм», мог бы заключить, что для жителей Запада воплощаются наяву их представления об «экзотическом Востоке». Тут всегда многолюдно, продавцы выискивают места поудобнее и поприбыльнее, а покупатели пытаются протолкнуться к прилавкам. Здешняя торговля ориентирована не на туристов, здесь не найти гипсовых макетов пирамид и папирусных свитков; люди торгуются яростно, очевидно получая удовольствие от процесса, несмотря на то, что оба — и продавец, и покупатель — весьма в нем искушены. Хитрость для покупателя состоит в том, чтобы не заплатить слишком много и не выставить себя глупцом, а также не предложить слишком мало, чтобы не оскорбить продавца. Для последнего же принципиально важно продать товар за максимально высокую цену. Кто победит в этом противостоянии, обычно определяется именно умением торговаться.

Главная улица этого района — Муски, ведущая с запада на восток и пересекающая перпендикулярную Касабу, центральную улицу средневекового города. На Муски жизнь бурлит сутки напролет, люди покупают одежду, ловко лавируют между тележек и медленно ползущих грузовиков, шарахаются от развозчиков и посыльных, которые оглашают улицу своими воплями: «Поберегись!» Здесь торгуют и различными напитками: саки продают воду в чашках, суси — местные прохладительные напитки, а шербутли предлагают пенистый лимонад из носимых за плечами сосудов с серебряными горлышками.

В Хан эль-Халили можно услышать арабский язык во всем его фонетическом богатстве. Балиан, герой «Арабского кошмара», неделями блуждал по этому кварталу и «обнаружил, что думает на языке, в котором существительные незаметно переходят в глаголы, на языке, который, похоже, игнорирует настоящее время, на языке с особой глагольной формой для оттенков и физических недостатков, на языке ритмического синтаксиса и многочисленных пластов смысла, передаваемых с помощью внезапных пауз, гортанных звуков, необычных ударений и повторов». То же и с местным ландшафтом: едва успеваешь разобраться в планировке улочек, как выясняется, что один ландшафт незаметно перетек в другой, и за углом тебя ожидает полуразрушенная мамлюкская стена, крошечная мечеть или купающийся в солнечном свете дворик.

Вот каким было первое впечатление Балиана от Каира:

Миновав ворота, они окунулись в мир тьмы и зловония… Всадники медленно двигались сквозь почти зримые клубы смешанных запахов — мочи, пряностей и гниющей соломы. На каменных возвышениях сидели перед своим товаром лавочники, молча, угрюмо смотревшие на караван неверных. Над лавчонками нависали опиравшиеся на широкие каменные карнизы верхние этажи домов, а из этих этажей выступали, в свою очередь, деревянные балконы и решетчатые коробки, так что солнце, столь яркое за воротами, было здесь почти закрыто. Внизу мерзко хлюпали по грязи копыта их мулов, наверху висели турецкие фонарики, мокрые муслиновые мешки и огромные бронзовые талисманы… Европейцы продвигались вперед медленно, с величайшей осторожностью.