Любовь со вкусом вишни - Татьяна Алюшина

– Нет, конкретно ничего не говорил, он вообще помалкивал о своих делах, предупредил только, что могут прийти гости незваные и искать, а что искать, не сказал.

– А о себе он рассказывал?

– Да, о том, как смог уйти тогда в сорок пятом, как провернул эту операцию, про работу свою, но без имен, названий городов и стран. Он был связным из центра – деньги, документы, сведения, задания возил для наших агентов. Все, что положено. А потом и сам стал резидентом. Это он рассказывал. И еще, что многих, кто долго работал в других странах, арестовали – кого расстреляли, кого в лагеря отправили.

– Он часто уезжал, говорил куда, зачем, как с ним связаться?

– Уезжал частенько, а вот куда и зачем, не объяснял никогда. А я и не любопытствовал, понимал, что дела у него непростые остались. Мы только договаривались, что предпринимать в экстренной для него ситуации. Он должен был прислать мне телеграмму. В зависимости от проблемы разный текст, например: «Задержусь на три дня» или «Из больницы не выписывают», – я должен был предпринимать действия.

– И часто приходилось помогать?

– Только один раз.

– И что вы должны были делать? Закурить можно? – спросил Сергей.

– Курите и мне дайте. Я не курю, так, иногда балуюсь. – Дедушка встал, открыл форточку, поставил на стол пепельницу и сел на место. Он закурил, помолчал задумчиво и начал рассказывать: – Давайте я вам все по порядку расскажу, с самого начала, чтобы вы поняли, что это был за человек. Мужик настоящий. Герой. Офицер, преданный своей стране. Когда я здесь остался, маялся и, не выдержав, пожаловался ему. Я здоровый мужик, мне сидеть на чьей-то шее тошно, мне делом заниматься надо, зарабатывать, Кирюше с сыном помогать. А он меня успокоил. Деньги у нас, говорит, Вася, есть, я уже на всех заработал – и внукам, и правнукам хватит. Но у нас с тобой, Василий, как ты правильно заметил, семья, и о них мы обязаны заботиться. Ах, скучно без дела – так давай-ка с тобой домом и садом-огородом займемся. Ну, мы и занялись. Баньку добротную поставили, отдельно погреб вырыли, капитальный ремонт дома сделали, а потом стали прорывать два подземных хода к отступлению с выходами в лесу в разных местах. – Василий Корнеевич лукаво усмехнулся, заметив потрясенное выражение лица Вероники и удивленно поднятые брови Кнурова. – Много чего мы с ним тут понастроили. Схоронов всяких, один в лесу, землянка с запасом продуктов и воды. Да и дом получился у нас непростой, потом вам покажу. Я спросил Игоря, зачем, а он объяснил, что есть очень серьезные поводы для грамотного отступления и есть еще люди, которые знают, кто он, и за ним, как и за мной, могут прийти. Скорее всего, не придут, но подстраховаться надо. Мы все думали, надеялись: вот времена переменятся и здесь Андрей с семьей жить сможет, для них и пристройку к дому сделали. Вообще мы для семьи строили, сад-огород разводили, кроме схронов, разумеется, но они, слава тебе господи, не понадобились. Строили мы тайком, с предосторожностями всякими, чтобы соседи не видели. Здесь раньше все не так было – дома деревянные, сплошь летние дачи, во всем поселке на зиму оставалось три-четыре человека, да и те на другом конце поселка. Мы с Игорем потихоньку наведывались, разведывали, что за люди, они нас, конечно, знали, но только как дальних соседей. Вот мы и строили с осени до весны, когда народа нет вокруг и любопытствовать некому. Соседи летом приехали, «а у вас банька новая», говорят, а Игорь хвастается, мол, друзья-однополчане приезжали, как узнали, что врачи ему советуют париться, взялись и построили. Мы же его за больного выдавали, считалось, что он все по госпиталям лежит, раны фронтовые лечит. А про меня он вообще байку пустил по поселку, – дедушка усмехнулся, озорно сверкнув глазами, – что, мол, оторвало мне миной мужское хозяйство, вот я и приехал друга досматривать, так как один остался, никому не нужный. Ну а Кирюша здесь спокойно жила, все соседи знали, что она сердобольная душа, брата мужниного, не жильца совсем, и друга его, калеку, пожалела, жильем обеспечила, считалось, что и деньгами нам помогает. Деньги всегда привозил Игорь. Много. На случай, если вдруг ему неожиданно надо уехать, чтобы у меня были, ему на дорогу и оперативные расходы, ну и семье, разумеется. Он всегда неожиданно уезжал. Мне же дал два ключа и два адреса, по которым надо приехать, если он пришлет телеграмму или если задержится больше трех месяцев. Там, по этим адресам, находятся инструкции, что надо делать, к кому обращаться, или будет для меня записка от него, где его искать и какая нужна помощь. Один раз он прислал телеграмму: «Из больницы не выписывают, буду лежать еще три недели», что значило: срочно нужна помощь. Я приехал по одному из адресов, как и было договорено у нас. Это оказалась обычная коммуналка, я сказал соседям, что Леонид Иванович дал мне ключ и разрешил переночевать здесь, так велел Игорь говорить. В шкафу среди белья нашел пакет с инструкциями: позвонить по такому-то телефону и спросить Леонида Ивановича. Ну и остальное, как и что делать. Я позвонил, мне дали новый адрес. Я пошел туда и увидел пустой, разваленный дом, подготовленный к сносу. В квартире, которую мне назвали, я нашел Игоря, раненного в бок, хорошо еще, пуля ничего серьезного не задела. Я привез его домой. А случилось это в восемьдесят пятом. Выходил я его, да он и сам был молодцом. Но ничего о том, что случилось, не рассказывал, а я и не спрашивал. Больше моя помощь ни разу не понадобилась.

– Инструкции, телеграммы, адреса остались? – спросил Сергей.

– Да. Он велел уничтожить, но я сохранил почему-то.

– Это хорошо, что сохранили, – порадовался Кнуров.

– За полгода до смерти Игорь уезжал и привез много денег, доллары. Сказал, что этого надолго хватит и теперь не скоро поедет. Сказал, что телевизор новый надо и спутниковую антенну, чтобы новости слушать. В те-то времена спутниковая антенна, это в девяностые-то годы! Но Кирюша достала, через своих знакомых. Она у нас до сих пор стоит и исправно любые каналы ловит.

– Сколько он привез? – спросил Сергей.

– Сто двадцать тысяч, – спокойно ответил Василий Корнеевич.

Сергей промолчал, а Ника и так зачарованно слушала, не прерывая, смотрела потрясено на дедушку и никак не могла поверить, принять разумом реальность. Такое бывает только в кино!

– Перед самой смертью он, как чувствовал свой конец, посадил меня напротив, положил перед собой бумаги на стол и сказал: «Грядут, Василий, трудные времена. Есть две вещи, которые я давно храню с войны, из-за них погибло несколько очень хороших людей. Они спрятаны. Надежно. Опасаюсь только, что один человек рассказал кое-кому об их существовании и ценности. И будет ли молчать тот, второй, когда грянут трудные времена, я не уверен. Если кто-то придет к нашим девочкам и начнет задавать странные вопросы или пугать их, ты, Вася, найди это и отдай тем, кто за ними охотится, потому что каждая из этих вещей смертельно опасна, если искать их начнут дельцы расчетливые или политики нечистые. Найти это сможешь только ты, для этого тебе надо подробно вспомнить все наши с тобой разговоры и что ты обо мне знаешь. В этом конверте указание к началу поиска, оно зашифровано, но ты поймешь. Если же вас никто не потревожит, то и волноваться нечего, я устроил так, что эти вещи найдутся и попадут куда надо через двадцать лет».