Это же Патти! - Джин Уэбстер

Патти отстала на шаг, чтобы взять у него цветы; директриса и владелец имения прошли вперед.

– Я должен поблагодарить вас, мисс, – сказал он с чувством, – за лучшую работу, какая у меня только была. Все в порядке!

– Теперь вы знаете, – засмеялась Патти, – что я вам не «заливала»?

Глава 12. Цыганской дорогой

– Пятки вместе. Бедра напрячь. Раз, два, три, четыре… Айрин Маккаллох! Пожалуйста, разверните плечи и подтяните живот. Сколько раз я должна повторять вам, чтобы вы стояли прямо? Вот так-то лучше! Начнем снова. Раз, два, три, четыре…

Команды бубнились дальше. Около двух десятков правонарушительниц «отрабатывали» полученные за неделю замечания. Это была неподходящая работа для солнечной субботы. Двадцать пар глаз устремлялись поверх головы мисс Джеллингз… через веревки, кольца и параллельные брусья… К зеленым верхушкам деревьев и голубому небу, и двадцать девочек в этот недолгий час сожалели о своих прошлых прегрешениях.

Мисс Джеллингз сама, казалось, была немного раздражена. Она отдавала приказы с резкостью, заставлявшей сорок булав отвечать ей судорожными взмахами. Стоя, прямая и стройная в своем гимнастическом костюме, раскрасневшаяся от движения, она выглядела такой же молоденькой, как ее ученицы. Но, хоть она и выглядела молоденькой, вид у нее был непоколебимый. Ни одна учительница в школе, даже мисс Лорд, не поддерживала более строгой дисциплины.

– Раз, два, три, четыре… Патти Уайат! Смотрите прямо перед собой. Нет необходимости смотреть на часы. Я распущу класс, когда сочту нужным. Над головами. Раз, два, три, четыре.

Наконец, когда нервы были почти на пределе, поступил приятный приказ:

– Внимание! Направо! Шагом марш. Булавы на подставку. Бегом. Стоп. Разойдись.

С возгласами облегчения ученицы разошлись.

– Хвала небесам, нам остается еще только одна неделя этого! – выдохнула Патти, когда вместе с Конни и Присциллой вернулась в Райский Коридорчик.

– Гимнастика, прощай навеки! – Конни помахала над головой гимнастической туфлей. – Ура!

– Джелли сегодня просто ужасна, правда? – продолжила Патти, все еще кипя негодованием после недавнего оскорбления. – Раньше она никогда не была такой противной. Что, скажите на милость, с ней сделалось?

– Она сегодня довольно резкая, – согласилась Присцилла. – Но мне она все равно нравится. Она такая… такая энергичная… ну, понимаете… как норовистая лошадь.

– Хм! – проворчала Патти. – Хотела бы я увидеть хорошего большого, крепкого мужчину, который однажды подчинил бы себе Джелли и просто заставил бы ее играть по правилам!

– Вам обеим надо поторопиться, – предупредила Присцилла, – если вы хотите прямо тут одеться в ваши костюмы. Мартин с «катафалком» будет готов уже через полчаса.

– Мы успеем! – Патти уже сунула лицо в умывальный таз с какой-то черной жидкостью.

Маскарад на свежем воздухе, который школа Св. Урсулы ежегодно проводила в последнюю пятницу мая, состоялся накануне вечером, а сегодня девочки снова надевали свои костюмы, чтобы отправиться к фотографу. Тем, у кого были сложные наряды, требовавшие времени и места для прилаживания и подгонки, предстояло надеть их в школе и ехать в «катафалке». Остальные, имевшие костюмы попроще, должны были ехать на конке и переодеться в тесной приемной фотостудии.

Патти и Конни, у которых был весьма своеобразный грим, одевались в школе. Они изображали цыганок – не опереточных, а настоящих – грязных, оборванных, залатанных. (Целую неделю перед маскарадом обе ежедневно вытирали пыль в комнате своими костюмами.) Патти надевала один коричневый чулок и один черный, с бросающейся в глаза дыркой на правой икре. У Конни из одной туфли торчали пальцы, а подошва другой хлопала сзади. Волосы были встрепанными, а лица испачканными. Это было последнее слово художественного реализма.

Девочки натянули свои костюмы без особых церемоний и кое-как приладили их. Конни схватила тамбурин, а Патти засаленную колоду карт, и обе с топотом спустились по обитой жестью задней лестнице. В холле первого этажа они столкнулись лицом к лицу с мисс Джеллингз, одетой в легкое муслиновое платье. Она уже была в более дружелюбном расположении духа. Патти, никогда долго не державшая обиды, уже забыла о своем раздражении по поводу того, что ей не было позволено смотреть на часы во время гимнастики.

– Посеребрите ручку? Судьбу нагадаю!

Она, пританцовывая и потряхивая красными нижними юбками, приблизилась к учительнице гимнастики и протянула грязную руку.

– Ой, хорошую судьбу! – добавила Конни для убедительности позвякивая тамбурином. – Высокий молодой брюнет.

– Ах, вы дерзкие маленькие оборванки! – Мисс Джеллингз взяла каждую за плечо и повернула к себе, чтобы рассмотреть получше. – Что вы сделали с вашими лицами?

– Умылись черным кофе.

Мисс Джеллингз, вскинув голову, весело рассмеялась.

– Вы позор школы! – объявила она. – Смотрите, не попадайтесь на глаза полицейскому, а то он арестует вас за бродяжничество.

– Патти! Конни! Поторопитесь! «Катафалк» отъезжает.

В дверях появилась яростно потрясающая рашпером Присцилла. Она не успела подобрать для себя костюм, а потому в последнюю минуту нечестиво изобразила из себя Св. Лоренса[33], просто закутавшись в простыню и сунув под мышку кухонный рашпер.

– Идем! Скажи ему, чтобы подождал! – Патти бросилась на крыльцо.

– Ты без жакета? – крикнула вслед Конни.

– Нет… пошли… не надо жакетов.

Они побежали по дорожке к фургону… Мартин никогда не ждал копуш, предоставляя им догонять линейку и вскакивать на ходу. Они вспрыгнули на заднюю подножку, полдюжины поданных рук втянули их внутрь.

В приемной фотографа, куда они вошли, царил безумнейший беспорядок. Когда шестьдесят взволнованных людей набиваются в помещение, рассчитанное на десяток, отдохнуть там вряд ли удастся.

– Кто-нибудь захватил с собой крючок для застегивания башмаков?

– Одолжи мне немного пудры!

– Это моя булавка!

– Куда ты засунула жженую пробку?

– Хорошо у меня лежат волосы?

– Застегни меня сзади… пожалуйста!

– Торчит у меня нижняя юбка?

Все говорили одновременно, и никто не слушал других.

– Давайте выберемся отсюда – я уже изжарилась!

Св. Лоренс схватил каждую из цыганок за плечо и толкнул их в пустой коридор. Они со вздохом облегчения втиснулись в пролет узкой шаткой лесенки из шести ступенек и остановились перед открытым окном, в которое дул освежающий ветерок.

– Я точно знаю, что мучает Джелли! – сказала Патти, продолжая начатый еще в школе разговор.

– Что? – с интересом спросили подруги.

– Она поссорилась с Лоренсом Гилроем – ну, тем, который работает управляющим в электрической компании. Помните, как он раньше все время крутился возле школы? А теперь совсем не приходит. В рождественские каникулы он приезжал каждый день. Они обычно ходили гулять вдвоем… и вдобавок без всяких сопровождающих! Можно было бы предположить, что директриса поднимет из-за этого ужасный шум, но она, кажется, ничего не имела против. А видели бы вы, как мисс Джеллингз обращалась с этим мужчиной… это был про-сто кош-мар! То, как она отчитывает Айрин Маккаллох, ничто по сравнению с тем, как она отчитывала его.

– Ну, ему не надо отрабатывать замечания. Так что он дурак, что такое терпит, – без обиняков заявила Конни.

– Он больше не терпит.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, я… вроде как подслушала… Однажды в рождественские каникулы я сидела в угловой нише библиотеки – читала «Убийство на улице Морг»[34], – когда туда вошли Джелли и мистер Гилрой. Они не видели меня, а я сначала не обратила на них внимания – я как раз дошла до места, где детектив говорит: «Похоже, что это отпечаток не человеческой руки», – но довольно скоро они начали ссориться, так что я не могла не слышать их голосов, а прервать их мне было неловко.

– Что они сказали? – нетерпеливо спросила Конни, не вникая в ее оправдания.

– Я не совсем поняла. Он пытался что-то объяснить, а она не хотела его слушать – и вела себя просто отвратительно. Сами знаете, какая она бывает: «Я все прекрасно понимаю и не желаю слушать никаких отговорок. Даю вам десять замечаний и в субботу явитесь на дополнительные занятия по гимнастике». Ну, продолжали они в том же духе минут пятнадцать, и оба становились все чопорнее и чопорнее. А потом он взял шляпу и ушел. И мне не верится, что он когда-нибудь вернется… во всяком случае, я больше его ни разу не видела. А теперь она жалеет об их ссоре. И злая с тех пор – как черт.

– А ведь она может быть ужасно милой, – заметила Присилла.

– Да, может, – согласилась Патти. – Но она слишком самоуверенная. Я очень хотела бы, чтобы этот мужчина вернулся и поставил ее на место!