Они могут все - Сергей Зверев

В кармане настойчиво задрожал телефон. Зажужжал, завибрировал, передавая вялому организму тревожные колебания. Руслан приоткрыл один глаз, с неприязнью взглянул на экран мобильника – как не вовремя он ожил! Снова сомкнул веки. Этому абоненту лучше ответить.

– Будешь ехать обратно, – попросила трубка голосом седого помощника консула, – захвати выпечку. Пончики. Только где попало не бери. Я тебе место скажу, где они точно есть и всегда свежие…

– Угу, – промычал Руслан, на ходу перестраивая завтрашние планы. Ведь координатор только что потребовал вывезти человека из опасного места и проводить в посольство. Дело нехитрое, если не принимать во внимание занятость Искателя тем, ради чего он был прислан в предгорья Ала-Тоо и с чем ему придется повременить, пока будет «покупать пончики». То есть вместо основного задания – поисков – на него наваливают дополнительные, взаимоисключающие. Здорово…

Маметбаев наморщил нос, но перечить невидимому собеседнику не стал. Не привык оспаривать решения старших. «Пончики» могут и подождать немного – у Руслана есть дела и поважней.

Искатель вытянул ноги и спрятал телефон – по его расчетам, оставалось еще целых четыре минуты, чтобы хорошенько выспаться.

16. Пригород Бишкека

Собачка во дворе бешено залаяла, заметалась от крыльца к воротам и обратно. Чуткие уши издалека уловили вялый шелест шин, негромкий рокот мотора, поступь нескольких пар ног и болтовню на местном наречии. Покинув теплую будку, она кружилась, ворчала, тявкала, тревожно поскуливая.

«Где же хозяин? – переживала Кнопка, надрывая горло до хрипоты. – Где же старик? Почему не выходит? Злые люди сюда идут, нехорошие, чужие! Надо их прогнать!»

Псина в очередной раз подкатилась к забору, собираясь выскочить наружу через щель между досками, как это делала обычно. Но почему-то остановилась. В чувствительный нос, словно кувалдой, шарахнул дух давно не мытых тел, алкоголя, табака и еще много чего, что она терпеть не могла.

Собака, «грозно» шаркая ножкой по влажному от росы газону и «сурово» рыча, отступила. Приглушенные разговоры послышались совсем рядом. Деревянные, окованные металлом ворота встряхнули снаружи, с силой рванув ручку замка. Запертый с вечера засов выполнил то, для чего предназначен, – не поддался и не пустил незваных гостей. Кнопка отважно ринулась в атаку, уверенная в неприступности охраняемого жилища.

В лучах утренней зари тускло вспыхнула лампочка над крыльцом – хозяину надоело слушать неистовый лай. Он давно не спал и решил выйти, поглядеть, что вынудило лохматую любимицу поднимать такой шум.

– Кнопка, тихо! Ты чего? – позвал старичок в приоткрытую дверь. – Разбудишь всех…

Те, кто пришел спозаранку, услышали оклик, затарабанили сильнее:

– Э! Открывай! Слышишь? Открывай! Э!

Дедок нахмурился. Для порядочных гостей время не самое подходящее. С крыльца визитеров было не разглядеть, а выходить к ним по первому зову, тем более такому грубому, хозяин не собирался. Он вообще никого не ждал так рано. Не выходя наружу, прокричал через приоткрытую дверь:

– Кто там?

С улицы донеслась недовольная киргизская речь, которую Антон Семенович за долгую свою жизнь в республике изучил превосходно, получше некоторых представителей титульной нации. Незнакомцы совещались между собой, как поступить дальше – продолжать переговоры или выломать к чертям ворота вместе с забором. И принятое ими решение сильно хозяину дома не понравилось. Запахнув овчинную телогрейку, дедок прищурился и по-киргизски предупредил – так, на всякий случай:

– Лезть сюда не советую. У меня брать нечего. Те, кто не верили и решили поискать, – пулю получили. Ружье-то вот оно, всегда под рукой. До приезда милиции патронов хватит.

Гости заржали, заматерились.

– Ты сейчас договоришься, дед, – пнул ботинком в дощатую калитку киргиз в плаще. – Открывай! Мы сами – милиция!

Старичок скрылся на секунду в доме и появился на ступеньках уже с двустволкой. Спокойно преломил стволы, заправил в них патроны с дробью. Неспешно спустился во двор, знакомиться.

– Милиция, говорите? – переспросил он с ухмылкой. – А документ у вас имеется?

– Э, аксакал! Открывай, тебе говорят, – с более мягким нажимом прокричали с улицы в надежде на добровольную сдачу. Как ни старались, эмоции все равно пробивались наружу и готовы были хлынуть через край. – Сейчас будут тебе и документы, и все остальное.

Второй голос, сиплый и злой, подхватил:

– На, смотри! Двери открой только! Или ты через стены видишь, старый?

Семеныч ничуть не смутился и открывать пока даже не думал.

– Вы из какого отделения будете? – продолжал интересоваться он. – И кто ваш начальник?

За забором послышалось какое-то движение, кто-то с кем-то спорил, с трудом сдерживая шепот. Хозяин приник к дереву ухом, пытаясь разобрать слова, но проклятый возраст давал о себе знать – удалось подхватить лишь малую толику. Дедок огорченно крякнул и погрозил пальцем собаке, которая тоже мешала подслушивать по мере своих возможностей.

– Из прокуратуры мы, аксакал! Полковник Мурзаев, со мной капитан еще. Двое!

– И майор! – хмыкнув, подхватил новый собеседник. Старший на него, видимо, цыкнул, и тот быстро замолк.

– А-а, – уважительно протянул старик, кивая собеседникам, словно они могли видеть выражение его лица. – Из самой прокуратуры? Ну, дела… А из какой? Часом, не из столичной?

– Из генеральной, дед! – терпение начало покидать приехавших. – Открывай быстрей, нам еще по другим домам пройтись надо!

– Из генеральной прокуратуры?! – ахнул старичок, а сам покрепче сжал ружье. – А что случилось, сынки? Видать, серьезное что-то, раз в такую рань приехали?

После непродолжительной паузы приехавший ответил:

– Ребенок пропал один, его и ищем! Не у тебя он? А, дед?

Хозяин вздрогнул и навел на голос оружие. Морщины на суровом лице стали еще глубже. Ребенка им подавай!

– Нет, сынки. Я тут один живу. Не видел никакого ребенка. Вот скоро сын из города приедет… – сочинял он на ходу. – С друзьями… и подтвердит. Он у меня в госбезопасности служит.

– Дед!!! Ну, все! Пеняй на себя! Ворота выламываем на хрен!

– Хорошо, хорошо! Погодите ломать! Сейчас, ребятки, открою… – старичок медленно стал отходить к дому, подняв стволы на уровень груди и целясь в калитку. – Открою! А как же иначе… Прокуратуру мы уважаем, тем более сам «полковник» приехал… Вот только ключик от замка найду… куда ж он запропастился-то… вот беда!

Шорох с наружной стороны усилился, на верхнюю кромку ограды, обитую сталью, легли чьи-то пальцы, затем показалась круглая голова в кепке.

Старик качнул ружьем кверху и нажал на спуск, целясь в рассветное небо. Гулко бабахнуло, отозвавшись эхом в оконных стеклах. Пороховая гарь сизыми прожилками повисла в неподвижном утреннем воздухе. Башка незваного гостя мигом скрылась, из-за забора раздались нецензурная брань и топот ног. И почти сразу же два звонких хлопка ударили по стеклам, заставив их снова жалобно звякнуть.

На глазах у хозяина свежевыкрашенные в голубой цвет доски вспухли щепками вокруг двух неаккуратных отверстий, пропуская сквозь себя пистолетные пули. Противно свистнули кусочки металла совсем рядом. Один из них попал в ступеньку, на которой только что стояла его нога, обутая в резиновую калошу. Второй пропал где-то в кустах крыжовника за спиной. «Выходит, серьезно все, – мелькнуло в голове Семеныча. – Надо Оленьку мою спасать. И ребенка. Надо же: там не поймали мальца, так сюда пришли! Сдался он им, гадам… Ведь несмышленыш еще! И откуда про нас узнали, я ж никому… Неужели кто-то из посольства продал?»

Нащупав плечом дверной косяк, дед отшагнул в дверной проем и снова пальнул в воздух. Два-два – словно в футболе, он сравнял счет в перестрелке и скрылся в жилище, прихватив с собой брыкающуюся собаку.

Закинув разряженную двустволку на плечо, старик торопливо запер двери на все замки и засовы. Даже древний крючок замкнул. Обернулся и увидел бледное лицо супруги, прижимавшей к себе хныкающего ребенка, которого разбудили выстрелы.

– Собирайся, мать! – хмуро бросил он, доставая из кармана телогрейки патроны. – Бери мальчишку и иди в подпол. Авось выстоим до прихода милиции.

Седая женщина хотела что-то возразить, но, встретившись с мужем глазами, все поняла. Лишь крепче прижала к себе плачущее дитя. Никакой милиции не будет, никакая помощь не придет. Единственный шанс на спасение – не дать отморозкам войти в дом, на что шансов очень мало.

– К окнам не подходи, – предупредил ее старик, готовя оружие к бою. И уже тише, себе под нос добавил: – Надеюсь, решетки выдержат…

– А может, все-таки позвонить в дежурную часть? Не все же сволочи, не все же разбежались? А?