Недобрая старая Англия - Екатерина Коути

В одночасье Берк и Хэр стали мировыми знаменитостями. Их дурная слава не угасла по сей день. Пример тому — фильм 2010 года «Берк и Хэр», где история убийц преподносится с изрядной долей черного юмора. Что уж говорить о 1830-х, когда память о преступлениях еще не успела ни остыть, ни окоченеть. Злодеяния вызвали небывалую шумиху в прессе: эдинбургские газеты ежедневно публиковали последние новости о суде над убийцами, о них писали не только в Лондоне и Дублине, но также в Нью-Йорке и Бостоне. Вальтер Скотт обсуждал это происшествие с друзьями, а в 1884 году другой шотландец, Роберт Льюис Стивенсон, написал под влиянием былых событий рассказ «Похититель тел». Карикатуристы и рифмоплеты, что строчили бульварные баллады, тоже не остались в стороне. Каждый настаивал, что уж у него-то читатель найдет самое точное, самое подробное описание злодейств — и всего за несколько пенсов!

Когда на трон взошла королева Виктория, темные делишки Берка и Хэра стали символом былой отсталости, всего того, что империя должна оставить позади. Но радость была преждевременной. Викторианцы повидали еще немало леденящих кровь преступлений, самыми известными из которых стали безумия Джека Потрошителя.

Ужасы осени: дело Джека Потрошителя

1880-е годы. Лондонский район Уайтчапел. Нищета, грязь, ужасающие условия жизни. Каждую ночь около 8500 человек набивается в 233 ночлежки, платя 4 пенса за кровать. По данным полиции, на улицах разгуливает более тысячи проституток. Кто-то из них заработает к утру несколько пенсов, кто-то синяк под глазом. А кто-то вообще не доживет до утра.

В истории Джека Потрошителя есть канон и апокрифы: историки-криминалисты отделяют канонические убийства от неканонических, тех, где «авторство» маньяка не доказано. Первой «неканонической» жертвой загадочного убийцы считается проститутка Марта Тэбрем (или Марта Тернер по фамилии своего сожителя). 6 августа 1888 года толстушка Марта вместе со своей подругой Мэри Энн Коннелли по прозвищу Жемчужная Полл веселилась в пабе с двумя военными, капралом и рядовым. В 11:45 вечера девицы распрощались, и Марта покинула кабак вместе с рядовым. Следующим утром в 4:50 Джин Ривз, жилец квартирного дома на Ярд-стрит, увидел на лестничной площадке женское тело. Мимо уже несколько раз проходили жильцы, но никто не обращал внимания на лежащую фигуру. Мало ли кто там спит спьяну. В потемках все равно не разглядишь. А если сунешься выяснять, такого про себя наслушаешься!

Но мистер Ривз, присмотревшись, заметил кровь и бросился за доктором Тимоти Киллином, проживавшим неподалеку. Тот установил, что смерть женщины наступила около 3:30 ночи. Причина смерти — кровопотеря, причем нешуточная. Неизвестный нанес Марте 39 ударов ножом, истыкав ее живот, груди, половые органы. Неужели никто не слышал криков, когда под боком творилось страшное злодейство? Как же, слышали. Ближе к утру кто-то крикнул «Убивают!», но в Уайтчапеле подобные вопли настолько привычны, что никого не настораживают. Не убивают, а избивают — смекнули соседи. А зачем тревожиться по мелочам?

Полиция забрала тело в морг, где его сфотографировали. Началось следствие, главной целью которого было выявить тех самых военных, с которыми выпивали Марта и Жемчужная Полл. 9 августа Мэри Энн Коннелли пришла в полицейский участок на Коммершиал-стрит и дала показания о том, как они с Мартой провели вечер. Другой свидетель по делу показал, что видел неподалеку от места преступления гренадерского гвардейца, но так и не смог его опознать. От Мэри Коннелли следствию тоже не было пользы: она не признала своего клиента среди гвардейцев в Тауэре. Когда Мэри вспомнила, что на головных уборах у военных были белые околыши, ее доставили в полк Колдстрим. Там она указала на двух гвардейцев, но у обоих нашлось твердое алиби. В ходе коронерского расследования было выявлено следующее: во-первых, подобным образом с женщиной может обходиться только злобный дикарь. Во-вторых, лестничные площадки неплохо бы освещать по ночам. На этом присяжные разошлись.

Проститутки в Уайтчапеле. Рисунок из журнала «Иллюстрированные лондонские новости». 1888

Казалось бы, дело закрыто, но полицию поджидали новые сюрпризы. 31 сентября на тротуаре Бакс-роу, возле конюшенных ворот, был найден труп 43-летней проститутки Мэри Энн Николс. Вечером 30 сентября Мэри Энн грелась на кухне ночлежки, но засидеться ей не дали — ночлег стоил 4 пенса, которых у Мэри Энн не нашлось. Около 1:20 ночи ее попросили вон. «Ничего, заработаю деньжат. Поглядите, какая у меня шляпка!» — похвасталась она недавно купленным черным капором.

В 2:30 знакомая увидела Мэри на углу Осборн-стрит и Уайтчапел-роуд, напротив Уайтчапельской церкви. Видимо, новая шляпка помогла женщине неплохо заработать, потому что к тому моменту Мэри Энн была пьяна вдрызг. Бормоча, что скоро вернется, она нетвердой походкой ушла в ночь. А в 3:40 прохожие нашли ее тело, еще теплое. У женщины было перерезано горло и распорот живот. Справа от нее лежал тот самый черный капор, который так и не принес ей удачу.

Дочь кузнеца из Ист-Энда, Мэри Энн успела побывать замужем и родила пятерых детей, но респектабельность надолго не затянулась. Из-за ее беспробудного пьянства Мэри Энн бросил муж (по крайней мере, так выходило с его слов), и она еще долго скиталась по работным домам. Весной 1888 года доброхоты из работного дома выхлопотали ей место служанки, но Мэри Энн не ужилась с хозяевами-трезвенниками и сбежала, прихватив с собой хозяйскую одежду. Одним из ее пристанищ стал работный дом в Ламбете, тот самый, где в 1895 году оказался маленький Чарли Чаплин. Туда и привела полицию метка на нижней юбке, и одна из его постоялиц опознала Мэри Энн. Но кто же ее убил? Этого полиция так и не смогла установить.

Между тем кошмар продолжался. 8 сентября 1888 года во дворе дома на 29 Хэнбери-стрит был найден труп Энни Чэпмен. Как и предыдущие, да и последующие жертвы, Энни знавала лучшие дни. Она была замужем и родила троих детей, но пьянство не позволило ей удержаться на плаву. В 1884 году Энни рассталась с мужем Джоном Чэпменом, который вплоть до своей смерти в 1886 году выплачивал ей еженедельное пособие. После кончины мужа Энни попыталась торговать цветами и спичками, потом махнула рукой на все и занялась проституцией. К 1888 году нить ее жизни истончилась настолько, что, если бы ее не перерезал нож, она оборвалась бы сама собой — Энни страдала болезнью легких.

Свой последний вечер Энни провела в пабе и, не имея денег на ночлежку, отправилась подзаработать. Что произошло далее — доподлинно неизвестно. Около 5:15 утра жильцы дома на Хэнбери-стрит слышали возню и звук падения, но никаких криков. Некая миссис Лонг видела, как Энни разговаривала с мужчиной в темном сюртуке и шляпе охотника за оленями (теперь этот головной убор с двумя козырьками ассоциируется с Шерлоком Холмсом). «Сделаешь это?» — спросил мужчина, и Энни ответила: «Да». По словам миссис Лонг, незнакомец показался ей человеком приличным, хотя и потрепанным жизнью.

В 6 утра Джон Дэвис, подкрепившись чашечкой чая, вышел на задний двор, но застыл на месте. Перед ним лежала женщина с задранным до колен платьем и перемазанным кровью лицом. У ее плеча валялся какой-то окровавленный ошметок, к которому мистер Дэвис уже не стал присматриваться. Со всех ног он помчался за полицией. Труп Энни Чэпмен, как и тело Мэри Энн Николс, был перевезен в морг на улице Олд Монтагью. В ходе медицинского осмотра было установлено, что неизвестный перерезал горло Энни двумя ударами бритвы. Порезы были такими глубокими, словно он пытался отрезать ей голову. Брюшная полость была вскрыта, в ней не хватало матки, части влагалища и мочевого пузыря, а кровавое месиво, так напугавшее мистера Дэвиса, оказалось желудком Энни. Коренные лондонцы насмотрелись всякого, но такое они видели впервые.

Злополучный двор прочесала полиция. Инспектор Чэндлер обнаружил обрывок муслина, карманную расческу и две пилюли Энни, завернутые в конверт с печатью Сассекского полка. Казалось бы, отличная улика, но, увы, такими конвертами торговали на почте и на постоялых дворах, так что купить его мог кто угодно. Еще одна зацепка — кольца, снятые с пальцев Энни, — тоже завела полицию в тупик. Три дешевых медных колечка так и не появились ни в одном ломбарде.

Расследование загадочных убийств было поручено инспектору Фредерику Джорджу Абберлайну из Скотленд-Ярда, который был отлично знаком с Уайтчапелом и его обитателями, но серийные убийцы были для XIX века в диковинку и никто в точности не знал, откуда они берутся и, главное, как их ловить. Выдвигались версии как о банде, терроризирующей проституток, так и об отдельно взятых безумцах (последней версии придерживался доктор Л. Форбс Уинслоу, уже знакомый нам по истории с миссис Уэлдон). Доктор Уинн Бакстер утверждал, что такие повреждения может нанести только человек, отлично разбирающийся в анатомии — даже не мясник, а опытный врач. Убийца уверенно наносил удары и в точности знал, где искать матку. В погоне за сенсацией журналисты раструбили, что преступник известен под кличкой Кожаный Фартук, однако новости, как водится, оказались жареными. Кожаным Фартуком соседи называли сапожника Джона Пицера, но у него имелось алиби и полиции пришлось его отпустить.