Недобрая старая Англия - Екатерина Коути

За Мэри последовали другие жертвы — нищие старухи, умственно отсталый мальчик лет двенадцати и местный дурачок по прозвищу Глупый Джейми. Последний был так хорошо известен в округе, что его тоже опознали студенты Нокса, но доктор замял дело.

Трущобы Эдинбурга в середине XIX века

Удивительное совпадение — последнее убийство пришлось на хеллоуин. Накануне Дня Всех Святых (накануне 31 октября. — Ред.) веселится нечисть, да и люди не отстают: пьют виски, хватают ртом яблоки из чанов с водой и вырезают фонари из репы. И, конечно же, дерутся и громко вопят, так что в их чумовых криках легко утонут предсмертные хрипы жертвы. Так и произошло. Как и остальные убийства Берка и Хэра, это было «низкобюджетным». 30 декабря 1828 года Берк повстречал бойкую старушку Мэджи Доэрти, по мужу миссис Кэмпбелл, приехавшую из Ирландии навестить сына. С сыном Мэджи разминулась и отправилась бродить по улочкам Эдинбурга, мимо кабаков, бакалейных лавок, мастерских и рынков, с которых неслось блеяние скота. Авось повстречается земляк и накормит ее кашей, а еще лучше — нальет рюмочку виски. В одной из лавок старушка наткнулась на добряка-сапожника. Откуда она родом, из Ирландии? Так и он оттуда! А как она прозывается? Доэрти? Ба, и его так зовут! Однофамилец пригласил ее отпраздновать хеллоуин в своих апартаментах, и старушка, обрадовавшись, поковыляла за ним.

Благодетель, который оказался не кем иным, как Уильямом Берком, привел ее в свою однокомнатную квартиру в безымянном переулке на северной стороне Вест-Порта. Свернув в переулок, а затем в темный проход, гостья оказалась в комнате (5 на 2 метра). Здесь, в тесноте да не в обиде, проживал сам Берк, Хелен М’Дугал, а также ее родственница Энн Грей вместе с мужем Джеймсом и маленьким ребенком. Никто не возражал против новой постоялицы. Одним человеком больше, одним меньше — разница невелика.

Вместе с тем у Берка возник вопрос — как обстряпать убийство в густонаселенной квартире? Ведь не просить же родню отвернуться, пока он будет душить старушку. Тогда Берк выставил Греев за дверь, объяснив свое решение тем, что их склоки мешают ему культурно отмечать хеллоуин. Пусть идут в доходный дом Хэров. Там будет просторно, ведь Хэры этой ночью будут гулять у Берка. С хозяином не поспоришь, и Греям пришлось удалиться.

Пока Берк и Хелен готовились к вечеринке, Мэджи Доэрти досаждала соседке Энн Конвей, проживавшей через стену от Берка. Энн потчевала гостью виски, но многозначительно кивала на дверь. Сама Энн не собиралась праздновать хеллоуин. Какой уж тут праздник, если придется просыпаться в три ночи, чтобы затопить очаг и приготовить завтрак для мужа, который выходит на работу в 4:30. Но той ночью Конвеям не удалось выспаться. Как только Мэджи вернулась в квартиру Берка, оттуда послышались звуки буйной пирушки: пение, пьяный смех, топот, а в 11 вечера еще и возня. «Спасите, убивают!» — вдруг раздался женский крик. Но мало ли почему женщина будет кричать. Может, спьяну. Бакалейщик Олстон, чья квартира находилась этажом выше, все же сбегал в полицию, но никого не доискался — констебли тоже где-то развлекались.

Наутро Хелен рассказала соседкам, что Берк и Хэр затеяли потасовку, да так лихо молотили кулаками, что она закричала от страха. Так что все хорошо. Никого не убили. А что старушки нигде не видно, так Хелен ее выгнала, после того как неблагодарная тварь полезла к ее мужу. Да ну ее, старушку эту. Давно пора ее забыть. Хотя соседки не знали таких мудреных словечек, как «установить алиби», поведение Берка и его подруги показалось им подозрительным. Уж слишком они были разговорчивыми и улыбались как-то натянуто.

А все потому, что в квартире под соломенным матрасом лежал труп Мэджи Доэрти. В самую страшную ночь года Берк и Хэр навалились на свою гостью, зажав ей рот и ноздри. Лицо старухи посинело, волосы растрепались, из-под пальцев убийц потекла кровавая слюна. Когда Мэджи была мертва, Берк, Хэр и женщины раздели ее, кое-как отерли кровь с пола и пошли прямиком к Дэвиду Патерсону, ассистенту Роберта Нокса. Они рассчитывали, что Патерсон, услышав, что для доктора «кое-что припасено», сразу же пошлет служителя за трупом. Но какая работа в хеллоуин? Во всем Эдинбурге трезвого не сыщешь. Патерсон пообещал забрать «гостинец» завтра.

Таким образом, возник второй вопрос — где в густонаселенной квартире спрятать труп?

Утром с постоялого двора вернулись Греи и сразу почувствовали неладное. Как-то странно топорщился соломенный матрас, да и Берк нервничал и отгонял от кровати даже тех, кто имел на нее законные права — под кроватью Энн Грей хранила картошку. Стоило Берку уйти за носильщиком, как супруги Грей побежали рыться в соломе. Словно в готическом романе, под соломой они увидели голую женскую руку, а потом и голову с окровавленным ртом… Через несколько минут Греи собрали вещи и направились прочь из нехорошей квартиры.

По дороге им повстречалась Хелен и, догадавшись обо всем, упала на колени, предлагая за молчание огромные деньги, по 10 фунтов каждую неделю. Но Греи были неподкупны. Они пошли прямиком в участок Фаунтенбриджа, где поведали о страшной находке инспектору Джону Фишеру. В сопровождении Джеймса Грея он проследовал в квартиру Берка, где от трупа, конечно, уже и след простыл. Тем не менее Фишер обнаружил на полу кровь и, допросив Берка и Хелен, заметил, что они путаются в показаниях. Подозреваемых препроводили в участок для дальнейших расспросов, а в ходе обыска в квартире была найдена одежда Мэджи. Проживавшая по соседству служанка сообщила, что видела, как Берк, Хэр и их женщины выходили из дома вместе с носильщиком, который тащил ящик для чая, полный соломы. Любопытная девица сунула в солому руку и нащупала что-то мягкое…

Фишер не сомневался, что из квартиры вынесли труп. Но кому он может понадобиться? Однозначно, докторам. Следующим утром полицейские нагрянули по адресу Серджен-сквер, 10, где давал уроки Роберт Нокс. Не желая отпираться, Патерсон показал ящик, в котором покоились останки ирландки, так неудачно встретившей хеллоуин.

Казалось бы, всем четверым болтаться в петле, но лорд-адвокат Уильям Рей засомневался в таком исходе. Дело в том, что у полицейских не было весомых улик. Врачи разводили руками: пьяная старушка могла умереть без чужого вмешательства, просто захлебнувшись рвотой. Если же шотландские присяжные не были на сто процентов уверены в вине подсудимого, они редко отправляли его на виселицу — зачем брать грех на душу? Оставалась вероятность, что после суда вся четверка разойдется по домам. Но когда эдинбуржцы услышали слово «убийство», сразу же началась суматоха. Горожане вспоминали о пропавших знакомых или просто о нищих, которые то маячили на улице, а то вдруг куда-то исчезли. Быть может, они тоже стали жертвами душегубов? Но, опять же, где доказательства?

Вся надежда была на доносчика, и он, в конце концов, нашелся. Им стал Уильям Хэр, которому была предложена возможность Crown’s evidence — уличить сообвиняемого в обмен на свободу. Хэр намертво вцепился в этот шанс. Процесс по делу Уильяма Берка и Хелен М’Дугал, на котором супруги Хэры выступали главными свидетелями, начался накануне другого праздника — Рождества, словно бы в подарок горожанам. Присяжные сочли вину Хелен недоказанной и отпустили женщину на свободу. Доктор Нокс вообще не подвергался судебному преследованию, но снискал недобрую славу и презрение коллег, и газетчики еще долго трепали его имя. Зато Уильям Берк ответил за свои злодеяния: он был повешен 28 января 1829 года. По английским законам (и, конечно, по закону бумеранга) тело висельника было передано в Эдинбургский университет для публичного вскрытия. Производивший вскрытие профессор расписался на протоколе кровью, взятой из головы Берка, а скелет и выдубленную кожу преступника выставили в медицинском музее.

В одночасье Берк и Хэр стали мировыми знаменитостями. Их дурная слава не угасла по сей день. Пример тому — фильм 2010 года «Берк и Хэр», где история убийц преподносится с изрядной долей черного юмора. Что уж говорить о 1830-х, когда память о преступлениях еще не успела ни остыть, ни окоченеть. Злодеяния вызвали небывалую шумиху в прессе: эдинбургские газеты ежедневно публиковали последние новости о суде над убийцами, о них писали не только в Лондоне и Дублине, но также в Нью-Йорке и Бостоне. Вальтер Скотт обсуждал это происшествие с друзьями, а в 1884 году другой шотландец, Роберт Льюис Стивенсон, написал под влиянием былых событий рассказ «Похититель тел». Карикатуристы и рифмоплеты, что строчили бульварные баллады, тоже не остались в стороне. Каждый настаивал, что уж у него-то читатель найдет самое точное, самое подробное описание злодейств — и всего за несколько пенсов!

Когда на трон взошла королева Виктория, темные делишки Берка и Хэра стали символом былой отсталости, всего того, что империя должна оставить позади. Но радость была преждевременной. Викторианцы повидали еще немало леденящих кровь преступлений, самыми известными из которых стали безумия Джека Потрошителя.