Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями - Елена Михалкова

Но все мысли перебивал образ бритого налысо пуделя.

– Значит, дом наследует Григорий… – вслух подумал Илюшин. – Если он помрет после вступления в права наследования, то кому останется имущество? Очевидно, его жене.

– Если внебрачные детишки не понабегут со всех сторон!

– Могут, – признал Макар. – Григорий у нас мужчина пылкий и любвеобильный. А скажи, мой осведомленный друг, про Ивана Кожемякина ничего не известно в контексте завещательных распоряжений? Может, старушка сидела на акциях «Газпрома» и оставила внучатому племяннику десяток-другой?

Бабкин развел руками.

– Понятия не имею. Ни одного упоминания о Кожемякине сегодня не слыхал.

– Значит, пока убийство напрямую выгодно Григорию. А косвенно – его жене.

Сергей тоже отлепился от дерева и с наслаждением потянулся. Трех маргинальных личностей, топтавшихся в отдалении с надеждой выпросить у этой парочки десятку-другую, как веником смахнули.

– Пока убийство напрямую выгодно только пуделю, – проворчал он. – Шутка ли – один в трех комнатах!

Глава 9

– Алиби нет ни у кого, – сообщил Макар. – Включая тебя, Саш.

Он за час свел воедино на одном листе то, что ему удалось собрать по крупице от всех Сысоевых и примкнувших к ним родственников. Теперь разлинованный лист лежал перед ним и убедительно доказывал, что в своем расследовании Илюшин продвинулся очень недалеко.

Вся троица на вечер перебазировалась к Бабкину. Ближе к ночи сирень в палисаднике принялась благоухать так, что этим запахом можно было кормить, как мороженым, с ложечки. «Вот бы производили сиреневое мороженое! – размечталась Саша. – И пионовое. И ландышевое! А для гурманов – нарциссовое, с легкой горчинкой».

Тут Стриж спохватилась, что пока она витает в мечтах, Галка гниет в застенках шавловских подземелий (они представлялись ей сырыми и с крысами по углам), и призрак ландышевого мороженого растаял бесследно.

Бабкин сидел на подоконнике, заняв место Илюшина, и разглядывал прогуливавшиеся по улице парочки. Мавр сделал свое дело: собрал нужную информацию и принес в клювике большому боссу.

Он покосился на большого босса. Илюшин притащил из другой комнаты кресло и сидел в нем по-турецки. Выражение лица у него было страдальческое, но Бабкин подозревал, что связано это не с расследованием, а с неудавшейся попыткой Илюшина разогреть в духовке мороженую пиццу из местного супермаркета. Готовая пицца на вид напоминала окровавленную подметку и на вкус, вероятно, ее же (тут Бабкин не испытывал стопроцентной уверенности, поскольку никогда не пробовал окровавленных подметок и не собирался экспериментировать).

Илюшин страдал острой пиццезависимостью. В Москве он привык съедать по одной штуке в день и заедать мисо-супом или роллами. Однако Шавлов был не тем местом, куда стоит приезжать со своими привычками. Этот городок гостей с привычками особенно ненавидел и старался при каждом удобном случае убедить, что гость трагически ошибся, заведя себе такое странное пристрастие. Разве картошка с малосольным огурцом не лучше какой-то итальянской лепешки?!

– У нас остается надежда на китайскую кухню, – пожалел Бабкин напарника. – Где-то в центре есть кафе «Красный восток».

– Если там такие же роллы, как в супермаркете пицца, я лучше перейду на брюкву.

Макар закончил схему и теперь разглядывал ее. Более-менее было ясно, где после девяти двадцати находилась Сысоева, потому что ее видели на кухне сначала Рита, а потом муж с братом. Кроме того, если боксер Валера подтвердит ее слова, около девяти сорока они вместе двигали комод, а не убивали старушку.

Со всеми остальными картинка не вырисовывалась или получалась совсем уж мутной. Алевтина, по ее словам, сначала читала на чердаке, а через полчаса спустилась вниз и стала помогать Нине. Но к этому времени старушка была уже убита. «А можно из окна чердака выбраться на крышу навеса? Надо проверить».

Григорий с Петрушей уверяли, что все время были вместе. Сперва заглянули на кухню, где Николай ухитрился сделать замечание супруге насчет ее внешнего вида, а затем перелезли через забор на участок Кожемякина и бродили там впотьмах, строя планы мести.

Кстати, где сосед? По-прежнему белое пятно.

Рита говорить отказывается.

Кристина так и не объявилась.

Боксер был на тренировке, и выловить его Макар не успел.

Но больше всего ему не нравилось, что Олег Сысоев соврал. Не было никакого друга, а если и был, Сысоев не разговаривал с ним в своей комнате, а занимался неведомо чем.

Кто еще? А, Пахом Федорович! Старикана боксер привез в залу и оставил перед включенным телевизором.

Галка бродила по саду.

Где ошивались мальчишки, сказать было решительно невозможно, потому что все в один голос утверждали, будто неугомонные пацаны находились буквально везде. Понаблюдав за ними пару часов, Макар охотно в это верил. Есть у детей и котов такая особенность: быть повсюду, когда это не требуется, и пропадать, как только они становятся необходимы. Проходит годам к пятнадцати (лишь у детей, разумеется).

Стриж подняла руку с видом послушной ученицы и заметила, что Пахом Федорович все-таки вне подозрений.

– Когда мне было лет семь, я полюбил ездить в коляске соседей, – вдруг сказал Бабкин. – У них как раз дочь родилась.

Саша с Макаром уставились на него.

– Коляска в тамбуре стояла, – продолжал ностальгически Сергей. – Большая, синяя. А тамбур дли-и-и-инный! Я садился в нее, отталкивался от одной стены и катился до другой на полной скорости! Ух!

Саша с Макаром переглянулись.

– Это он к чему, как ты думаешь? – шепотом спросила Стриж.

– Съехал крышей человек на почве расследования, – предположил Макар.

Бабкин укоризненно покачал головой.

– Мне кажется, он пытается до нас что-то донести, – предположила Саша.

– Чтобы его покатали в коляске! – осенило Макара. – Серега, ты хочешь мотоцикл? Признайся! Я ради тебя на все готов.

– Вот же ты дурень, – миролюбиво сказал Бабкин. – Я пытаюсь до тебя донести, что вовсе не обязательно быть калекой, чтобы ездить в коляске. Я же не был младенцем. Однако ездил.

Саша хотела было возразить, но сообразила, что они ничего не знают о Пахоме Федоровиче.

– У тебя не возникло ощущения, что он притворялся на вечере? – спросил Макар.

– Мне показалось, они все притворялись. Но это неудивительно.

– Ну да, ну да, – пробормотал Илюшин. – Как минимум трое прикидывались, что им нравится происходящее. Попробуй отличи одно притворство от другого.

Сплошные наслоения лжи, подумала Саша. Когда-то она дружила с женщиной, которая вся состояла из таких наслоений. Снимаешь одну тонкую слюдяную пленку, а под ней другая. Копнешь глубже – там и вторая, и третья! Тяжело не оттого, что раз за разом в твои руках только ложь ломается с легким треском, а потому, что ты в конце концов теряешь уверенность, будто под ней вообще что-то есть. А вдруг только пустота? Снимешь последний слой, а под ним – ничего. Весь человек состоял из вранья, куда ни ткни.

Саше до сих пор становилось страшно, когда она вспоминала ту свою подругу. Сама же подруга ничего ужасного не видела и Сашиного отношения не понимала. «Да, я выдумщица, – признала она, когда ее приперли в угол. – Фантазерка. Что в этом плохого?» Ты не фантазерка, хотела ответить Саша, а мумия, которую разматываешь-разматываешь и не знаешь, то ли внутри труп, то ли вовсе червяки подчистую все съели.

– …Короче, деда я тоже не стал бы списывать со счетов!

Бабкин встал и прикрыл окно: в щель вползала ночная прохлада и растекалась по комнате, задерживаясь в углах. Отчего-то сразу как будто сильнее пахнуло сиренью. Из окна виднелась река, длинная, как серпантин, а над ней болтался белый сияющий шарик луны. Ночь не подкрадывалась к Шавлову постепенно, а наваливалась сверху, как кошка на мышь, и до утра уже не выпускала.

– Вас потом к Сысоевым-то пустят? – Он обернулся к Саше с Макаром.

– Пустят! Они до полуночи бодрствуют. А сейчас еще и обсуждают детали похорон, это может до утра растянуться.

– Они считают, что Галка убила?

Макар озадаченно потер нос.

– У меня такое чувство, что они ничего не считают. Живут, не приходя в сознание.

– Подожди. Не могут же они не задумываться, что если это не Галка, то кто-то из них!

– Черта с два с ними разберешь! – Макар в сердцах нарисовал над схемой какую-то не очень приличную загогулину. – Вряд ли они скооперировались и кокнули старушку.

– «Она слишком много знала!» – таинственным голосом процитировал Бабкин.

Макар оторвался от своей схемы и задумчиво глянул на него.

– Помнишь… А, нет, ты не можешь помнить, тебя же там не было…

– Не было, – покаялся Бабкин. – Хоть кто-то вне подозрений. Кстати, я предполагаю, это ты ее угробил. Соврал, что разговариваешь по телефону, а сам заманил бабусю в кусты – и бац!