Невидимый (Invisible) - Пол Остер

Они живут на rue de Verneuil в седьмом районе, их улица расположена параллельно rue de l’Université, но в отличие от роскошной резиденции семьи Марго, квартира Жуэ невелика и обставлена довольно просто, без сомнения отражение ограниченных финансовых возможностей Хелен, последствие аварии мужа. Но их место очень ухожено, замечает Уокер, все находится на своих местах, убрано, чисто, аккуратно, начиная стеклянным, без единого пятнышка, кофейным столиком и заканчивая начищенным паркетным полом, как бы сохраняя порядок, она защищает свое место от вторжения хаоса и непредсказуемости мира. Кто бы смог обвинить Хелен в черезмерности? думает Уокер. Она пытается сохранить себя в руках. Она пытается удержать себя и Сесиль вместе, и, находясь под грузом тяжелой ноши, кто знает, может, поэтому она и решила развестись с мужем и выйти замуж за Борна: чтобы освободиться от бремени и вновь начать дышать полной грудью?

Без Борна на горизонте, Уокер находит Хелен более мягкой и более приятной, чем та женщина в ресторане несколько дней тому назад. Она все еще замкнута, все еще захлопнута в воздухе правил и приличий, но когда она встречает его у входной двери и пожимает ему руку, он удивлен, как живо выглядят ее глаза, радостные его появлению здесь. Может, он сделал не то, поддавшись на уговоры Сесиль и приняв ее приглашение. После всего сказанного и увиденного, может, Хелен сама предложила эту идею: Что это за странный американский парень болтается постоянно с тобой, Сесиль? Почему бы тебе не пригласить его на ужин, так что я смогу задать ему пару вопросов?

Снова Сесиль выбрала не одевать очки к ужину, но, в отличие от того вечера в ресторане, она уже не щурится. Уокер полагает, она начала одевать контактные линзы, но не решается задать вопрос об этом, чтобы не смущать ее. Она выглядит еще более тихой, чем обычно, думает он, более уравновешенной и контролируемой себя, от того ли, что она сознательно выбрала такой стиль поведения, или от того, что ей спокойно находиться с ним в присутствии матери. Блюдо за блюдом, еда появляется на столе: для начала паштет с корнишонами, потом отварное мясо с овощами, салат, три вида сыров, крем карамель на десерт. Уокер рассыпается в комплиментах после каждого блюда, но при этом, хоть и наслаждаясь каждым кусочком еды, он знает, ее еда далека от качества еды Марго. Бесконечные вопросы заданы о бесполезных вещах. Школа и работа, погода, разница между метро в Париже и Нью Йорке. Разговор значительно оживляется, когда он и Сесиль затевают разговор о музыке, и, по окончании еды, он ухитряется убедить ее (после скольких пламенных отказов?) сыграть что-нибудь для него, для него и для ее матери. Небольшое пианино стоит в комнате — и гостиная и столовая — Сесиль встает из-за стола и, подходя к инструменту, спрашивает: Что-нибудь на выбор? Бах, отвечает он без малейшего колебания. Двух-частевую композицию Баха.

Она неплохо исполняет заказ, она играет все ноты музыкальной пьесы с упорной точностью, динамизм ее исполнения устойчив, и, хоть, музыкальные фразы страдают механичностью, и она не достигает быстроты заезжего гастролера, кто обвинит ее в том, как она играет? Она — не профессиональный музыкант. Она — восемнадцатилетняя школьница, играющая на пианино для собственного удовольствия; и она исполняет Баха собранно, подвижно и с большим чувством. Уокер вспоминает свои неловкие попытки научиться игре на фортепиано в детстве, и какое разочарование постигло его тогда, обнаружив у себя полное отсуствие способностей к этому. Оттого он аплодирует Сесиль с большим воодушевлением, хваля ее старание и говоря, как превосходна, по его мнению, она. Не так уж хорошо, говорит она с надоедливой скромностью. Сойдет. Но при этом Уокер видит ее веселящуюся гримаску на лице, как она еле удерживается от радостной улыбки, и понимает, сколько значат для нее его слова.

Мгновение спустя, она извиняется и уходит в коридор (без сомнения, в туалет), и, в первый раз за вечер, Уокер остается наедине с ее матерью. Поскольку Хелен знает, что Сесиль вернется очень скоро, она сразу приступает к делу, не колеблясь ни секунды.

Будьте осторожны с ней, мистер Уокер, говорит она. Моя дочь — непростое, хрупкое создание, и у нее нет опыта общения с мужчинами.

Мне очень нравится Сесиль, отвечает он, но не в этом направлении. Мне нравится просто быть с нею. Как друг.

Да, конечно, она Вам нравится. Но без любви, и проблема заключается в том, что она начинает испытывать к Вам особые чувства.

Это она Вам сказала?

Она не должна говорить мне ничего подобного. Я это вижу.

Нет, она никак не могла влюбиться в меня. Я знаком с ней только неделю.

Год, неделя, какая разница? Вещи случаются, и я не хочу, чтобы она страдала. Пожалуйста, будьте осторожны. Я Вас умоляю.

Опасения сбываются. Невинность становится виной, а слово надежда рифмуется с отчаяньем. Во всем Париже люди выбрасываются из окон. Метро затоплено человеческими экскрементами. Смерть выползает из могил. Конец второго акта. Занавес.

Третий акт. Уокер покидает квартиру Жуэ и входит в прохладную сентябрьскую ночь; никакого сомнения в том, что Хелен сказала ему правду. Он и сам подозревал это, а сейчас его подозрение подтвердилось; он понимает, пора менять стратегию. Для начала — больше не будет праздных дневных шатаний с Сесиль. Хоть ему и приятно проводить с ней время, он должен быть осторожен (да, Хелен была права), он должен быть очень осторожен с ней. Но что означает осторожен? Разорвать полностью отношения с ней выглядит чересчур жестоким, и все же, продолжая видеться с ней, может ли она воспринять продолжающиеся встречи за знак одобрения? Нет простого решения этой дилемме. Факт тот, что он должен видеться с ней, возможно, не так часто, как раньше, возможно, не столько часов вместе, но он должен видеться с ней, с кем он решает разделить свои мысли, кому он расскажет об убийстве Седрика Уилльямса. Сесиль поверит в его историю. Если он сначала пойдет к ее матери, тогда, скорее всего, Хелен не поверит. Но если Сесиль примет его сторону, тогда появятся и шансы, что и Хелен изменит свое мнение, поскольку, похоже, она доверяет во всем своей дочери.

Он звонит Марго на следующее утро, надеясь отвлечься от тины неопределенностей, проведя время в ее компании — зависит от ее настроения, конечно, и того, если она свободна.

Забавно, говорит Марго. Я как раз хотела позвонить тебе в отель.

Рад, отвечает Уокер. Означает, что мы думаем друг о друге в одно время. Телепатия — лучший индикатор крепких отношений между людьми.

Ты говоришь иногда странные вещи…

Хочешь сказать, почему ты хотела позвонить мне, или я должен рассказать тебе первым?

Сначала ты.

Очень просто. Я очень хочу тебя увидеть.

Я бы тоже очень хотела встретиться с тобой, но не могу. Вот, почему я хотела поговорить с тобой.

Что случилось?

Нет, ничего. Я уезжаю на неделю и хотела сказать тебе об этом.

Уезжаешь?

Да, в Лондон.

Лондон?

Почему ты все время повторяешь меня?

Извини. Но сейчас в Лондоне кто-то находится.

А также десять миллионов других людей. Ты о ком говоришь?

Я думаю, ты его знаешь.

А поточнее?

Борн. Он уехал в Лондон три дня тому назад.

И какая связь со мной?

Ты едешь на встречу с ним, да?

Не смеши меня.

Если ты действительно едешь на встречу с ним, я тебе этого не прощу.

Что в тебя вселилось? Конечно, я не еду к нему на встречу.

Тогда почему ты едешь?

Не надо, Адам. У тебя нет никакого права задавать мне такие вопросы.

Я думал, есть.

Я никому ничего не должна — по крайней мере, тебе.

Прости, веду себя как идиот, да? Снимаю свой вопрос.

Если хочешь знать, я еду к своей сестре. Она замужем за англичанином и живет в Хэмпстэде. Ее сыну исполняется три года, и я приглашена на празднование. Также — чтобы закончить всю картину — моя мать едет со мной.

Могу ли я тебя увидеть до отъезда?

Мы уезжаем в аэропорт через час.

Плохо. Я буду скучать по тебе. Очень, очень скучать.

Только восемь дней. Держись, малыш. Скоро вернусь.

После такого разговора с Марго он возвращается в свою комнату в отель и проводит несколько часов в тоске, совершенно без никаких сил для работы за письменным столом и без никакой возможности сконцентрироваться на чтении (Жорж Перек Les Choses: Une Histoire des années soixante), и прежде, чем он вновь возвращается к мыслям о Сесиль, он вспоминает, что сегодня — первый день ее учебы, и она, совсем недалеко от того, где он сейчас, сидит в классе и слушает разглагольствования какого-нибудь учителя о поэтическом метре Мольера, теребя пенал заточенных карандашей. Он будет сторониться ее некоторое время, говорит себе, и, когда его классы начнутся через восемь дней (в тот же день возвращается и Марго), тогда у него будет законный повод видеться с ней гораздо реже; и чем меньше времени они проведут вместе, тем быстрее пройдет ее увлечение им.